Поразительно, как эта девушка могла меняться за считанные мгновения. В одно мгновение она была у тебя в руках, и вот уже стоит в другом конце кабинета, бесстрастная, спокойная, уверенная в себе. И все эти перемены проходили в Лоренс так легко и быстро, что Ник уже начал сомневаться в их правдоподобности – они были очень естественны, чересчур естественны. Так обычно смотрятся профессиональные актёры на сцене – вы никогда не обнаружите их игру, ведь они так хорошо выучили свою роль, не только прочувствовали, но и поняли её.
С каждой минутой, проведённой наедине с Лоренс, Ник всё больше думал о том, что она придумала для себя маску  - холодную, владеющую ситуацией – и теперь надевает её каждый раз, как чувствует себя… уязвимой? Не совсем верное определение, но другого Ник пока не нашёл. Об эту маску разбивалась вся его ирония, так что он рисковал оказаться в роли неудачника-юмориста, стоящего на сцене перед несмеющимся залом.
Сейчас был как раз такой момент – она отдалилась не только физически, и эмоционально.
Что это, обыкновенная женская игра? Показывает, что её не так уж и просто получить? Это было бы очень банально и скучно.
Ник вовсе не обольщался насчёт того, что так с ходу смог «раскусить» Лоренс, понять причины её поступков и поведения. Он же ничего о ней не знал… Ну, кроме того, что она глава группировки Хранителей древних богов. Да, всего-то.
- Что  делать с сегодняшним разговором  решать тебе. Если  надумаешь  забыть как  ненужный  сон  и  вернуться  к  обычной  жизни, то  заставлять тебя никто не  станет.
Ну, назвать мою жизнь обычной – большая натяжка. Да и заставить меня что-то сделать… - он мысленно усмехнулся.
- Я бы не смог забыть при всём желании, - он особенно подчеркнул это слово, наделяя его сразу несколькими смыслами. – Отказываться от своих слов я не собираюсь, и готов пройти испытания. Но спасибо за предупреждение.
Говорил он свободно, тоном, не вызывающим сомнения в том, что его слова не расходятся с делом.
Реплика, равнодушно брошенная Лоренс, не особенно задела Ника (хотя лучше было бы, если б девушка этого не говорила). Он скорее был несколько озадачен – никак не мог вспомнить, чтобы подавал повод для такого насторожённого к нему отношению. К сожалению, по шкале: «любовное свидание – собеседование» их встреча всё сильнее склонялась к последнему.
Ему вдруг пришло в голову, что своими передвижениями по комнате они с Лоренс сильно смахивают на кота и птицу, причём один засунул лапу в клетку к другому и теперь гоняет бедную птичку. Ник подошёл к креслу – Лоренс встала и ушла к окну; он подошёл к окну – она переместилась к письменному столу. Поэтому назло девушке он остался стоять на месте, только уже не опирался спиной на стенку, а выпрямился, засунул руки в карманы и с лёгкой улыбкой на губах наблюдал за Лоренс.
Между тем за окном послышались голоса. Повернув голову, Ник увидел, как два человека идут от дома к тренировочной площадке.
О, да они тут все, похоже, ранние пташки. Что ж, неплохо… А вдруг я был бы врагом, и смог бы увидеть их тренировку? Вряд ли Лоренс обрадовалась бы этому.
Ему бы и хотелось поверить, что девушка доверяет ему, но Ник не был склонен к самообману и всё больше придерживался мысли, что есть что-то, известное Лоренс и скрытое от него, и это что-то помогло ей определить, как много можно рассказывать Николасу. Что это было? Интуиция, особенное чутьё, какая-то техника, умение разбираться в людях, часть пьяного монолога на заднем сидении такси, произнесённая самим Ником и успешно им же забытая, - он не знал.
Ему в голову пришла идея, которую он не замедлил озвучить.
- Послушай, Лоренс, а зачем нам ждать до вечера? – он взглянул на наручные часы. – Через час вылетает самолёт до Крита, мы успеем на него, а обедать будем уже на берегу моря. Ты выберешь сама, чем мы будем заниматься до вечера: гулять, взявшись за руки, валяться на пляже, кататься на доске – или, если хочешь, искать знаки, оставленные олимпийскими богами. Вечером мы пойдём в мой любимый ресторан – местный повар замечательно готовит птицу, правда, мне до сих пор сложно выговаривать названия некоторых блюд… После этого мы можем сесть на самолёт до Афин, и ты уснёшь на моём плече, пока я буду читать какой-нибудь глупый журнал. Или мы можем пройтись по улице и выбрать первый попавшийся отель – только за то, что у него красивый фасад или возле крыльца сидит красивый ребёнок.
Говоря это, Ник медленно приближался к Лоренс. Когда прилив вдохновении закончился, он застыл в каком-то метре от девушки и, очаровательно улыбнувшись, произнёс:
- Ну же, Лоренс, соглашайся.
Он стоял, дожидаясь ответа. Говорил Ник на полном серьёзе: он действительно был готов схватить доску для сёрфинга, документы (именно в такой последовательности), необходимые вещи и тут же поехать в аэропорт. Впрочем, для него такие поступки были в порядке вещей.

Сказать по правде, Ник был готов услышать любой ответ: начиная от возмущённого «да не пошёл бы ты вместе со своим самолётом» до решительного «так чего же мы ждём?». Впрочем, Лоренс обманула его ожидания. Как всегда.
- Скажи, зачем  ты  всё  это  делаешь?
Этот вопрос сам по себе был отказом – Ник не был настолько тупоголовым, чтоб не понять этого сразу. У него на языке уже вертелось несколько шуток в ответ, но в выражении лица Лоренс он увидел что-то, что разом остановило его.
Видимо, сейчас не стоит иронизировать.
Она ожидающе смотрела его – и Нику в голову пришло сравнение с профессором, принимающим экзамен.
- Ну… - он пожал плечами. – Ты мне нравишься, даже очень, и мне было бы приятно провести с тобой время.
Где-то в глубине души он понимал, что её вопрос касается не его последнего предложения, а всего их разговора в целом. Но Ник не мог понять, что такого он делал конкретно – смысл этого был настолько крошечным, что ему никак не удавалось ухватиться за него. Поэтому он предпочёл ответить на понятную часть.
Что ещё он мог добавить? Сказать, что он порядочный и не будет напоминать ей обо всем, что уже между ними было? Что он ни в коем случае не пытается давить на Лоренс? Что перспектива вступления в её группировку его, конечно, очень радует, но есть и другой момент, личный?.. Всё это походило бы на банальную и дешёвую саморекламу, произнеси он это вслух. Да и выглядело бы как попытка обычного развода, а ему это было не нужно.
Нет ничего страшного или постыдного в том, чтобы напрямую рассказать девушке – пусть даже малознакомой – о своих чувствах. Но обсуждать их, копаться в подсознании, мучить себя самоанализом… Всё это сильно смахивает на душевный онанизм. Надеюсь, она не ждёт от меня этого?
Нику иногда было сложно понять женщин – не потому, что он считал их иррациональными, просто они, наверное, чувствовали мир и вещи совсем иначе, чем мужчины. И их восприятие не было неправильным, он просто было другим.
Пауза длилась. Она затянулась не настолько, чтоб показать, что Ник уже всё сказал, но и длилась дольше, чем перерыв между фразами.
О, молодец, ты у нас теперь специалист по паузам, - саркастично заметил про себя Ник.
Ну да, самокритика – забавнейшая штука!
Он всё-таки решил добавить к своему ответу ещё несколько слов.
- И это всё. Я имею в виду, других причин у моих слов или поступков нет.
И, возможно, это не тот ответ, который ты хотела услышать, но всё именно так, - чуть было не ляпнул Ник, но вовремя удержался, подумав, что это может прозвучать грубо.
Такое случается часто: слова, которые кажутся безобидными, пока находятся в нашей голове, пройдя через голосовые связки и материализовавшись в звуках, производят прямо противоположный эффект. Из-за этого Ник частенько оказывался в неудобных ситуациях, так что ему не хотелось, чтоб подобное произошло и сейчас. Он и так не особенно хорошо понимал, что происходит между ним и Лоренс и к чему идёт этот разговор.
Он улыбнулся, стараясь придать своей улыбки столько искренности и очарования, сколько это вообще было возможно.