Нет у него жены, нет. Ты можешь расслабиться и быть уверена, что никто тебя потом за волосы не оттаскает за то, что ты разгуливаешь с её мужем где можно и где нельзя. Так что просто почувствуй свободу и душевное равновесие, наконец. А не то, что ты, вероятно, скоро станешь мамочкой. Потому что... да потому что это пиздец. И что бы она в данный момент ни пыталась сделать для того, чтобы избавиться от этого плода прямо сейчас, что бы ни говорила доктору, никто не станет её слушать, потому что она "не понимает, что творит, находясь под влиянием чувств, эмоций и несказанной радости, которую до сих пор ещё сама не осознала". Да откуда радости-то взяться? Неоткуда. Потому что счастливого в этом нет ничего. Из-за Лахесис, из-за Богов, из-за Двуликих и чудовищ, других Хранителей, я никогда не смогу быть спокойна. Как те люди, которые даже не подозревают о существовании такого гадкого мирка.
- Я не в вас сомневаюсь, кириос, - вздохнула она, потерев виски. Почему-то это всегда ей помогало, успокаивало. Как ничто другое. Но в данной ситуации не возымело вообще никакого эффекта. Или возымело? Ах, да. Нулевой. - Я просто уже не знаю, как можно подобраться к этой проблеме так, чтобы оказалось, что её и вовсе нет.
Ломли молча наблюдала за расхаживающим туда-сюда и собирающимся доктором. И с каждой минутой осознание того, что она только что узнала, наваливалось на неё всё сильнее и сильнее. Вряд ли теперь всё может быть таким, какое оно когда-то было, когда-то могло бы быть. Теперь всё просто пошло под откос. Так резко скатилось и испортилось. Как будто с этим нужно просто смириться и расслабиться. Девушка взглянула на кольцо на своём безымянном пальце левой руки. Красивое, отличное. Оно всегда ей нравилось, отдавать его она пока никому не собиралась. Йоханссон вроде с этой мыслью сжился, а ей было только проще и легче от того, что окружающие теперь видели его. И оно сигналило, что её маме зять больше не нужен, что она не подскажет, который сейчас час, что свои тапочки рядом с её тапочками поставить нельзя, что такая красивая девушка и одна идёт домой, чтобы готовить мужу ужин. Правда, жили они раздельно. Но кого это особо сильно волновало? По кольцу об этом и не скажешь же. Пусть просто перестанут цепляться.
Сай находилась в апатии, слишком поздно поняла, что они уже вышли на улицу, что доктор предлагает проводить её до дома. Наверное, переживает, чтобы я где-нибудь в обморок в пути не шлёпнулась. Все они, врачи, какие-то излишне заботливые. Я ценю, конечно... но я ведь отнимаю его время. А он бы мог заняться чем-то полезным. Хотя, с другой стороны, наличие спутника сейчас удерживало её от визита в бар. Она бы непременно туда пошла, ведь на ребёнка-то насрать. И долго бы наслаждалась текилой. Всю ночь. Потом бы ещё позвонила и пожаловалась Йоханссону на то, что скоро у неё вырастет пузо, а у него - проблемы. И этот вариант развития событий вполне вероятен, но ничуть не радовал.
- Я приехала на машине, кириос Кондуриоти. Но если вы хотите немного прогуляться... то можно и пройтись прежде, чем я поеду домой.

- Хорошо, да, раз вы не можете... - кивнула Диксай, покусывая губу.
Странная у неё сегодня компания, честно говоря. Она идёт гулять с гинекологом. Кому бы рассказала - неделю бы потом слушала издёвки, чувствуя, как чешутся её кулачки. Наверное, ей бы потом жутко приятно было смотреть на дело рук своих - расквашенный носик или наливающийся синевой фингал под глазом. Перспективки вполне себе нерадостные. Ни для кого-либо, ни для самой будущей мамаши. Если в первый раз жест доктора удалось тактично не заметить, мол, "я на нервах такая невнимательная, что не вижу ничего вокруг себя", то сейчас мужчина оказался более, чем красноречив, жест его, кажется, отказа не предполагал. Вздохнув едва слышно, Дикс с улыбкой взяла его под руку и не очень быстрым шагом зашагала в выбранном им направлении. Вопросы немного напрягали, можно даже сказать, что настерегали. Оно понятно, в этом повышенном интересе виновата сама Хранительница - не стоило заводить все эти бесполезные разговоры о том, что её парень её убьёт, что у неё есть муж и с ним ещё и ворох проблем. Не дай Бог ещё куда-нибудь выплывет. Я потом не оберусь хлопот.
- Знаете, иногда бывают люди... - девушка попыталась подобраться к этой теме немного деликатнее, не касаться её напрямую, вообще отойти от неё на максимально возможное расстояние, потому что только бед не хватало. Ещё напридумывает чего дополнительно. - Вспыльчивые. С буйной и постоянной сменой настроения. Я знаю, что мой парень... любит тебя? Да брось ты свои глупости! ... ко мне небезразличен. Но из-за моей и его занятости видимся мы редко, постоянно ругаемся. Типичная пара, которая не может ужиться из-за схожести характеров, хотя вроде и хотелось бы. Только у меня есть муж, Виль - Носитель, а я долбанный Хранитель, отчаянно желающий вернуться в США. А ещё надрать зад брату, который меня бросил. Не волнуйтесь за меня, пожалуйста. Главная проблема лишь в том, что отец может не захотеть этот плод. Наделали мы с ним делов... но вы же сами понимаете... без защиты приятнее. И знаете, что некоторые пары годами не предохраняются, пытаясь завести детей, являясь оба здоровыми - и ничерта. А мы лишь однажды... и всё. Моя жизнь теперь - полное дерьмо, - закончила она понуро, а потом перевела взгляд на Кондуриоти. - Кириос, а почему вы ещё не женаты? Не нашли себе даму сердца? Или вы - заядлый холостяк?

Диксай улыбнулась. Не потому, что ответ доктора был смешным. И не потому, что ей понравился факт его одиночества. Просто сразу понятным стало то, что говорит этот человек абсолютно правильные вещи. Такие, которые ей удалось давно подметить, только практически некому было высказать. Да, друзья уже слушали это неоднократно, разделяли во многом её точку зрения, на то они и друзья. Другое дело - подобные мимолётные знакомые. Находя с ними какие-то точки соприкосновения, несмотря на свой пассивный мизантропизм, девушка чувствовала что-то более-менее правильное. Как будто её мировоззрение ещё востребовано и актуально. Словно бы её понимали. И ощущали то же, что и она. А это, в какой-то степени, было необходимым и важным в жизни Хранительницы.
- Поцелуи? - почти что эхом переспрашивает она, не сумев уловить связи с тем, что было сказано перед этим.
Это намёк? Новый способ пикапа? Может быть, нечто того же рода? В любом случае, стоит меньше об этом думать. Скорее всего, я просто выгляжу слишком расстроенной и взволнованной. Оно ведь так и есть. Да я думать ни о чём, кроме как о том, что внутри меня растёт новое тело, которое мне нахрен в этой жизни не сдалось, теперь почти не могу. Столькими новостями придётся обрадовать маму, папу, братца и мужа. А Лориан будет просто в экстазе! Ребёнка-то ему припишут. Кому ещё писать-то? Хотя, возможно, внебрачное зачатие - отличный аргумент в сторону нашего более скорого развода? Нужно будет покопаться, почитать повнимательнее. Кондуриоти быстро перепрыгнул на другую тему, а возникновение предыдущей так и осталось загадкой. Спрашивать уж Дикс ни о чём не стала, но взяла на заметку последить за его речами и выявить ведомую и известную только ему в них логику. Она ведь журналист, подобная практика ей не помешает. Если ей придётся брать интервью у человека, например, которого она совершенно, категорически не понимает и не воспринимает. А такие бывают. Увы, но бывают.
- Я не люблю таблетки. Некоторые из них способны подпортить здоровье, другие - фигуру, третьи вызывать отвратительные побочные эффекты. А устанавливать себе другие средства контрацепции... простите, нет, не хочу. Будет у меня вот сейчас опыт с абортом. Надолго хватит, - прикусив губу, негромко пробормотала девушка, разглядывая собственные куда-то её ведущие ноги по асфальтированной дорожке. - Наверное, вам следовало бы податься в писатели. Даже будучи журналистом, я не вижу того, на что обращаете внимания вы, если для меня это не имеет нужды или выгоды в той или иной статье, заметке, - ухмыльнувшись, Диксай постаралась потеряться мыслями в чём-то другом, не вспоминать снова о неприятных темах. Вот, например, беременность в приятные ворота не лезла, надо было выкидывать. - Не знаю, как некоторые люди живут, не читая книг. Вот вы любите читать? Многие из созданных авторами миров гораздо сочнее, чем реальная жизнь. Иногда даже проще.

- Век... не век, кириос Кондуриоти, а в некоторых странах традиции, обычаи и привычки, убеждения устоялись очень прочно. И их трудно изменить, разве вам так не кажется? - Дикс легонько улыбнулась, а потом отвернулась, рассматривая снующих туда-сюда и радующихся тёплым весенним денькам детей.
Детей. Дети. Ребёнок. Внутри неё растёт ребёнок. И тоже может родиться, а потом радоваться солнечному дню так, как это сейчас делают остальные. Вот так просто, вне зависимости от обстоятельств. А Диксай могла бы сидеть на лавочке неподалёку и восклицать: "Эй, малыш, не бегай так быстро, а то можешь упасть и разбить коленки. Не ешь землю! Прекрати задирать ребят". И подобные фразы, которые обычно родители относят к своим чадам. И всё бы ничего, всё бы здорово. Да только она не была к этому готова, не чувствовала себя вполне состоявшейся личностью, способной вырастить личность не хуже. Она же материлась, чёрт возьми! Пила, пила и ещё раз пила! Да у неё же ребёнок вырос бы ужасным, воспитание бы дать ему она не смогла. Хранительница ничего бы не сумела сделать. Тем более, если бы осталась матерью-одиночкой.
- Извините мою глупость. Но я не любила никогда медицину... потому что её боялась. Считаю врачей людьми с невероятной отвагой и силой духа. Сама бы ни за что не смогла податься в эту стезю. Для меня это дико, страшно и непонятно. А аборт мне необходим. Какие бы ни были последствия, - заключила она, кивнув и прикусив губу. - Вы видите этих детей, видите? Половина из них находится без присмотра, большая часть их родителей вообще не знает, где находится их ребёнок. Другой части - совершенно насрать. А третья и понимать до сих пор не понимают, что дома у них растёт новая личность, которая хочет копировать каждое их действие. "Мама курит, пьёт? Всё понятно, значит я тоже должен так делать". - проведя языком по верхнему нёбу (какая-то бессмысленная процедура), Ломли решила закончить мысль, выразить то, о чём она думала ранее, подвести итог сказанному: - Я не готова. Не могу, я просто не могу. Правда. Материнство - не моё. Материнство - удел сильных женщин, способных взять себя в руки. А я всегда теряюсь в критических ситуациях. Спасибо тебе, Лахесис.
Зачем только она пошла на приём к врачу? Зачем только вообще связалась с Носителем? И зачем позволила ему залезть ей в трусы? Ну зачем? Она столько лет никого к себе не подпускала. С тех пор, как Эйдан её изнасиловал, она старалась не заводить знакомств с парнями, не общаться с ними вообще. Не конфликтовать, не веселиться. Не обращать внимания на проявления нежности, чувств. Не проявлять их самостоятельно. Стать ярой сторонницей отсутствия секса в жизни. Потому что ничего хорошего из этого не получалось. И получиться никогда не могло.
- Я люблю современную прозу. Или классику. Увы, уже говорила, что медицина для меня тяжела. Не люблю представлять, как кто-то кому-то зашивает рану, как из артерии хлещет кровь, как совершаются надрезы... мне проще узнать про маньяка, который точным замахом бензопилы отрубил противнику голову, - честно призналась девушка, пожав плечами. - Это всё довольно статично. Несколько раз я пыталась даже увлечься поэзией. Но это не моё. Не чувствую так, как чувствую прозу. Не затрагивает это, что ли, какие-то уголочки моей чёрствой души, - Сай негромко усмехнулась. - Наверное, я родилась с книжкой в руке. И именно поэтому, вероятно, связала свою жизнь с подобной профессией, хотя это не всегда просто.

- Знаете... мы смотрим на это по-разному. Все люди смотрят на это по-разному, - пожала плечами Диксай, рассматривая босоножки и только сейчас замечая, что застёжка одной из них решила открыться. - Простите, сейчас.
Она отпустила его руку и опустилась на корточки, пытаясь затянуть её и привести в должный вид. Она даже как-то обрадовалась, что одела сегодня шорты, а не юбку. Так гораздо удобнее, комфортнее. А скоро на меня вообще никакая одежда налезать не будет. Просто зашибись. Нет, думала она неверно. Всё будет налезать, конечно же. Будет, ещё как будет. Она не собиралась рожать и становиться мамашей так рано, это не её кредо и совершенно не её призвание. Что бы ни случалось, а это неизменно. И некому, вообще некому будет разделить с ней ношу в виде ребёнка. Потому что он не нужен Вильгельму, он не нужен, прости Господи, Лориану, который отчаянно ненавидит свою жену, и он не нужен на шею брату Уилсону. Никому. А сбрасывать на своих родителей дитя Ломли не желала.
- Так вот, - она неловко улыбнулась, поднимаясь и снова хватаясь за его руку. - Я хотела сказать, что, будучи женщиной, желающей родить ребёнка, я бы не позволила его убить, даже если бы это грозило смертью мне самой, - потерев свободной рукой начавший ныть висок, она вздохнула. - Да. Только если бы я была готова. И плевать бы мне было на мнение партнёра. В таком случае ребёнок был бы дороже. Но сейчас... сейчас я не готова. Сейчас он ещё не стал ничем, он не сформировался. И я не хочу этот плод. Нет.
А буду ли готова когда-нибудь? Смогу ли я вообще когда-либо видеть в себе будущую мать? Ту женщину, которая сможет вырастить достойного малыша, которым можно будет гордиться, которого другим детям будут ставить в пример? Разумеется, нет. Не вижу. Скорее уж маме придётся расстроиться немножко оттого, что потомства по моей линии она не увидит. Зато Уилсон продолжит род. И сохранит фамилию Ломли.
- Я согласна с сексуальностью, которую придаёт книга в руках. Понятие сексуальности очень разнообразно. Сексуальной может быть грудь, линия талии, взгляд, изгиб губ... но разве есть что-то сексуальнее, чем ум? Постоянно развивающийся и стремящийся познать новое? Не думаю, - покачала головой Сай. - Журналистов сейчас очень много, действительно много. Немногие из них пишут то, что на самом деле чувствуют, лишь часть из них делится с читателями своими эмоциями и хочет, чтобы они понимали всю глубину изложенного. Многие работают в этой сфере только ради известности, ради денег. Я же потому, что хочу делиться с людьми. И хочу, чтобы иногда они делились со мной - теми же письмами в редакцию. Разве это не приятно? Разве не интересно? Кажется, интересно, - кивнув собственным словам, она, впрочем, вполне была готова услышать возражения. - А почему вы стали доктором? И именно гинекологом? - ладно, пусть так. Она всё равно хотела об этом спросить. - Подруги приехали сюда на лето. И позвали меня. Время шло, а я всё никак не возвращалась. Поездка затянулась, потому что они уезжать не хотели. И меня тоже не отпускали. Я пробовала вернуться в США, но они всё равно затянули меня обратно, - это было правдой. Но лишь отчасти. Не рассказывать же ему все тонкости Древнегреческого мира. Тон его ему не понравился, слышался какой-то намёк. Но это лишь её паранойя. Ей лишь кажется, что каждый житель Афин знает о чудовищах. - Здесь чудесно и здорово... но, да. Я бы не хотела прожить здесь остаток своей жизни, это не моё место.

Да она и не сомневалась, честно говоря. Было бы удивительно, если бы каждый человек активно интересовался журналистикой и желал бы быть частью коллектива, создающего то или иное на публику. Возможно, Кондуриоти и мог красиво говорить, изложить свою мысль приятно и доступно, хотя сам это отрицал. Но это не означало, что у него есть потребность делиться. И это не означало, что он испытывает положительные чувства от всего процесса. Или чувствует то же, что чувствует при этом Дикс. Конечно же, всё не может быть так просто, как кажется на первый взгляд.
- А мне кажется, что акушерство и гинекология - профессия для людей с более толстой кишкой, чем у хирургов, - негромко произнесла она, пытаясь подобрать слова осторожно, чтобы не задеть его. - Вы уж меня простите. Я отца обидеть вашего не хотела. Это я к тому, что ваш выбор мне кажется более трудным. Хотя я бы не смогла податься даже в элементарные медсёстры. Вот уж моей кишки не хватило бы ни на что.
На самом деле, уже хотелось куда-то сесть. Её до сих пор тошнило, да и поясницу ломило. Это у неё случалось частенько. К тому же, почти с самого утра она ничего не ела. Но предлагать это доктору было ей почему-то неуютно, ведь после его работы ему, наверное, к еде прикасаться не особо хочется. Поэтому приходилось молча идти дальше. Нельзя сказать, что беседа не доставляла ей удовольствия, напротив, всё было отлично. Только хотелось кушать. И ещё она не хотела, чтобы он за неё платил. А, судя по его манерам, он бы это сделал всенепременно. Диксай была воспитана не так. Она всегда и во всём желала быть самостоятельной. И, хотя мама и пыталась привить ей осознание того, что для девушек - это нормально, когда за них платят, но успехов это не принесло в силу ранее устоявшихся черт характера.
- По-гречески, по-крайней мере, он говорит, - задумчиво ответила на вопрос доктора Сай, пытаясь припомнить, откуда Виль конкретно. Они виделись очень редко, подробности часто выветривались из её головы. Пока она его не видела вновь. После всё словно бы возрождалось, как по мановению руки. - Пожалуйста, обращайтесь ко мне на "ты". Я не люблю формальность. В конце-концов, я не такая уж и старая, кириос. - да-да, ей же не пятьдесят девять лет, она не в том возрасте, в котором следует выражать ей почтение. И у неё не то положение в обществе, что у Кондуриоти. - И зовите меня просто Сай. - добавляет она спустя пару мгновений, улыбнувшись. - Не думаю, что я смогу привыкнуть. В американцах с раннего детства воспитывается слишком ярое чувство патриотизма. Почти для каждого из нас нет ничего дороже и лучше Родины. Я знаю, что перевоспитать саму себя на данном этапе не выйдет. - живот Хранительницы предательски заурчал. Мерзавец! - Простите. Я очень голодна. Не могу терпеть, ничего ещё не ела. Здесь есть какое-нибудь неплохое местечко неподалёку?

- Да? Я выучила его совсем недавно, мало практики. Обычно приходилось искать англоговорящих людей. Но спасибо, кириос, - она снова улыбнулась, чуть заметно кивнув. - И почему же пациенткам нравится обращение на "вы"? - Дикс нахмурила брови, внимательно всматриваясь в лицо мужчины. Ей, напротив, всегда казалось, что женщины любят чувствовать себя моложе, чем они есть на самом деле, предпочитают это. - Странно, однако. Даже не подумала бы, - облизнув пересохшие губы, искренне поделилась она.
Странно это всё. Надо было сразу пойти домой. Или в бар. А не отправляться со своим новым доктором... страшно подумать... гинекологом!.. в кафе. Узнает кто, не поверит. Решат, что я в край долбанулась. Мало того, что залетела, ещё и сразу от ребёнка не избавилась, так ещё и есть с ним пошла. В доску офигела. Просто жесть. Но приходилось молчать, не выказывать эмоций, что бушевали в голове. А их и правда был целый ураган. Дикс бы с удовольствием сейчас зажалась в уголочек и тихо сидела. Хотя это совершенно не в её стиле. Но сегодня настроение располагало именно к подобному поведению. И не было бы ничего удивительного в этом. Потому что сейчас всё катилось к чертям. К ебаным чертям.
- Да, сокращение. Обычно я предпочитаю, чтобы так меня называли близкие друзья... но после всего, думаю, что это право вы заслужили, - усмехнулась девушка, оглядываясь по сторонам. - Имя у меня действительно нераспространённое, даже для Америки. Спасибо, - она отвлеклась, как показалось ей самой, всего на пару минут, но они уже оказались возле кафе. Даже почти внутри. И как в полусне она услышала комплимент.
Отреагировать хотелось как-то странно, дёргано, но они только вошли в помещение, многие взгляды метнулись на них, как на новоприбывших. Опустив голову, Хранительница молча вошла. И молчала до того момента, пока они не устроились за столиком. Официантка, буквально пожиравшая и раздевавшая глазами брутального Кондуриоти, почти заглядывала ему в рот, ожидая, пока он что-то произнесёт. Только, кажется, право первого заказа он уступил Сай. Пробегаться по меню она не стала. С удовольствием бы съела чего-нибудь мясного, но кусок бы ей в горло сейчас не пролез. Вопреки желаниям желудка.
- Мне, пожалуйста, любой чизкейк и чашку горячего шоколада. Только не тяните, если можно, ладно? - таких девочек она не любила. Они были услужливы и милы... с мужчинами, которые им нравились. Вздохнув, Ломли отвернулась на пару мгновений, силясь погасить злость к официантке. - Спасибо, Тэрон, - чуть позже выдавила Диксай, пытаясь улыбнуться как можно мягче, а не нервно. - Я, честно говоря, реагировать на комплименты не научилась. За многие годы... да и говорят мне их нечасто, - пожимая плечами, журналист всё пыталась сконцентрировать мысли на чём-то одном, отчётливо понимая, что, если девушка, обслуживающая их столик, вскоре не прекратит свои лебезания, то её мордашка проверит, насколько продуктивными были занятия боксом для Хранительницы. Или её личико познакомится со столешницей. - В общем, спасибо.

- Нет, не иначе, - запоздало покачала головой она. Вряд ли бы ему потребовались её объяснения, вежливость приветствуется в любой стране, он это знал и понимал. И Диксай понимала, что он это понимал. Так. Пора заканчивать строить фразы подобного содержания. Иначе мне до ручки недалеко.
Разглядывая чизкейк перед собой, она внезапно поняла, что есть совершенно не хочет. А запах заказанного горячего шоколада вызывает в ней лишь тошноту. Отодвинув чашку и тарелку подальше, она безразлично огляделась по сторонам. Местечко было довольно милое, но непривычное. Обычно стены заведений, что она посещает, обиты деревянными панелями, а контингент вокруг не самый приятный. Отовсюду грубые ругательства, кто-то даже пытается подкатить в весьма дебильной форме. Но всё это безразлично и почти не имеет для неё значения. А вот сейчас, в кафе, она чувствовала себя не в своей тарелке.
- Да я уже говорила, что сплю хорошо, но мало, - напомнила она с лёгкой улыбкой на губах, пропустив часть вопросов мимо ушей. Это было нетактично, но она просто не знала, что на них ответить. - Я бы могла проспать вечность. К сожалению, это невозможно.
К тому же, ей задавали очень личные вопросы. Вопросы, на которые отвечать она не хотела. Потому что ответов найти не могла. Это лишь на первый взгляд всё так просто и понятно. Но не на самом деле. В глубине души был шквал эмоций, переживаний и ощущений. И Ломли не понимала, не могла разобрать, что преобладало. И не понимала, почему этот мужчина её вообще об этом спрашивает. Зачем ему эти подробности, к чему? Если он думает, что это хоть как-то повлияет на её решение избавиться от ребёнка, то он ошибается. Хранительница знает, что сделает это, знает и не собирается менять позицию. Потому что хлопоты лишние в этом городе, который она успела начать ненавидеть, совершенно не нужны. Найти бы тихое местечко, где все тревоги отступят.
Запах горячего шоколада, мяса с соседнего столика, рыбы со столика напротив смешались в одно, проникая тонкими ниточками в её нос. Волнение и неясность поднялись на максимальную планку. Нервы натянулись, подобно струне, которая вот-вот лопнет, к щекам прилила кровь, горяча кожу. Ещё пару секунд, всего пару секунд... она сможет успокоиться.
- Тэрон, я не... - вроде и снова комплимент, вроде он и просил назвать его по имени. - Наверное, это всё из-за акцента... и я вообще не представляю...
Бам! Противное чувство продлилось всего несколько секунд, за которые Сай даже успела подскочить со своего места... но ситуацию это не спасло. Согнувшись пополам, чтобы уж не нанести вред остальным предметам мебели в этом кафе, девушка схватилась за живот, чувствуя, как содержимое желудка возвращается обратно нестандартным путём.
Все смотрели на неё, вообще все. Стыдно стало невероятно. А ещё больше стыдно оттого, что ей стыдно. Это чувство обычно не посещало её, она с лёгкостью на него забивала и забывала. Но сейчас... маленький монстр в её животе настырно что-то в ней менял. И юную Ломли это не устраивало. Почти безразлично оглядевшись по сторонам (а журналист в это верила), она утёрла рот схваченной со стола салфеткой, молчаливо терпя косые взгляды, и шустро направилась в сторону туалетов. Хорошо ещё, хоть очереди не было. Включив кран, она полностью намочила лицо. Твою мать. Что же творится?

Умывшись ледяной водой и прополоскав рот пару раз, Дикс решила, что смысла задерживаться в туалете больше нет. Все уже всё видели, официанты уже и без того нахватались хлопот и забот. А она - умничка, просто огромная умничка. Наблевала и свалила. Красавица. Пойди хоть заплати за уборку и за то, что ты в итоге так и не съела. Вздохнув, она вытерла руки и лицо бумажным полотенцем, висевшем по правую от неё руку, да вышла из туалета. Ждал её там Тэрон или нет - вопрос другой, но именно там она его и увидела. Излишней заботы сейчас о себе не хотелось, вообще ничего не хотелось - спрятаться бы где-нибудь в уголочке и сидеть там, пока Уилсон не прилетит из США и не заберёт её к себе, не скажет, что всё будет хорошо, что они избавятся от этого ребёнка, а она снова сможет быть шальной и разгульной Диксай.
- Всё хорошо, я... мне так стыдно. Простите, ладно? Вроде... я думала, что это прошло, что хотя бы сегодня меня мучить больше не будет.
Ломли едва успела пожать плечами, прежде чем Кондуриоти её приобнял и повёл за собой. Ну, сомнений быть не могло, что именно к выходу. На практике своей, вероятно, он часто встречался с беременными дамочками, желудок которых не выдерживал. Поэтому его ничего не смутило - дело ясное. Привычное. Но от этого журналисту легче не было, скорее она чувствовала, что пытается убедить саму себя этими странными мыслями, которые на деле окажутся конкретно полной брехнёй.
- Не переживайте за меня, пожалуйста, - слабо улыбнулась Сай, чувствуя странные эмоции от подобной заботы. Она мало сомневалась в том, что Виль не повёл бы себя также. Обычно он старался учитывать все тонкости, но многое и не замечал - в силу своего характера. Своенравная же сволочь. Где я только такого откопала. А, главное, зачем? Вот идиотка же, идиотка. Ещё и малька поймала. Угораздило. - Я дамочка не из слабых, не такое переживала. Головокружение почти ушло, а в ушах не шумит. Спасибо. Вы расплатились в кафе? Сколько там вам пришлось выкинуть за мой заказ? Я верну, всё верну. Я не люблю быть в долгу, Тэрон. И это... так глупо. Мне правда стыдно. Весь аппетит испортила. И вам, и посетителям.