Почти полное отсутствие освещения придавало замершему составу жутковатый видок. Это было не так заметно, когда внутри и возле поезда толшились люди, создавая движуху и, вместе с ней, пусть не совсем правильное, но какое-то живое ощущение. Уже уползшее к выходу на землю стадо из других пассажиров, конечно, не внушало Фаулеру доверия, но оно хотя бы напоминало, что  он находится на гражданке, а значит наравне со всеми, то есть – в сравнительной безопасности. В темноте и одиночестве обстановка выглядела иначе.
Первые несколько шагов, которые Грэм сделал к голове состава, он еще слышал копошение двух баб снаружи, но эти звуки таяли, вытесняясь тихим присвистом его собственного дыхания и едва слышным стуком подошв ботинок, ступающих по мягкому покрытию пола в вагонах. Страха пока не было, но вылезла наружу настороженность, понемногу подсасывающая под ложечкой и вынуждавшая жертвовать скоростью передвижения во благо безопасности. Фаулер убеждал себя, что никто на него не выскочит из-за угла, потому что пустота, которой ползла перед ним, отхватывая себе все новые и новые метры пространства внутри поезда, лучше всего доказывала, что выскакивать тут некому, но все равно он заглядывал за угол каждого сидения и жалел о том, что оставил свою Беретту дома. Он не проследил за тем, сколько человек ехало в пятом и четвертом вагонах, чтобы всерьез занервничать там, но стоило ему попасть в третий, как тяжелый ком дурного предчувствия подкатил к горлу. Тело, которое раньше лежало тут на сиденье, подавая крайне скупые признаки жизни, и не должно было никуда сдвинуться по примерным прикидкам еще пару часов – исчезло. Но куда больше Грэма встревожило даже ни его отсутствие, а наоборот, наличие постороннего предмета. Ничего белого на полу в тот момент, когда Фаулер с фифой уходили из вагона, не было и в помине. Он помнил это так же хорошо, как и очертания пивной лужи неподалеку, поэтому присел на корточки рядом с незнакомым объектом, на деле оказавшимся парой кружевных женских перчаток. Они выглядели симпотными, можно сказать, изящными, но теперь степень их изящества значительно уменьшалась из-за расползшихся по ним бурых пятен… Грэм двумя пальцами взял одну из вещиц, поднял на уровень глаз, поднеся поближе к лицу, чтобы внимательнее изучить в столь скудном освещении. Точный цвет рассмотреть в нем все равно не удалось, но зато он услышал запах. К не до конца выветрившемуся из вагону пивному духану, дополнявшему бледное амбрэ из пластика, металла и сыроватой пыли, присоединился едва заметный соленый аромат крови. Фаулер потрогал пятно на ткани – оно было еще влажным. Он встал на ноги обратно, плотно сжав перчатку в кулаке. В голове первым делом нашлось оправдание – дескать, какая-то леди поранилась при падении, вот и натекло немного, но почти тут же издевательский внутренний голос отозвался на это предположение: Обоими руками? Грэм мог продолжать этот диалог про себя и дальше, представляя, как какая-нибудь женщина, например, просто зажимает руками рану, не обязательно большую и не обязательно свою, и пытается остановить кровь, или замучить себя вопросом о том, зачем она выбросила перчатки, но и без того застучавшее быстрее сердце, совсем ухнуло куда-то вниз, стоило в абсолютной тишине раздаться шороху. Фаулер задрал голову в направлении звука, задержал дыхание, чтобы не заглушить его, но поздно – тот уже закончился. Над головой был обычный потолок  обычного афинского вагона метро, разве что без горящих на нем лампочек. Грэм постоял так – едва дыша и сжимая в кулаке перчатку - еще с минуту, убедился, что шорох ему не примерещился, запихнул на автомате кусок ткани в карман джинс и куда бодрее зашагал дальше к голове состава. Он помнил, что в конце поезда была лестница, по которой можно было при желании забраться наверх - посмотреть на источник звука, но впереди были еще два вагона, в которых можно было найти что-то или, в идеале, кого-то.
Нашлась, правда, только жалкая книжонка на скамейке во втором, служащая очень бледным свидетельством того, что кто-то здесь когда-то был, но ушел, бросив свою вещь, а значит, ушел в спешке. Понятно из этого не было ни хрена, но поводов для усиления дурного предчувствия отыскалось предостаточно. Грэм вспомнил, что шепелявка учесала вперед одна, понял, что при этом шорохи на крыше могут и подождать, в первом вагоне, таком же пустом, как и остальные, ускорился пуще прежнего, спрыгнул через открытую дверь на насыпь, прошел еще с метр до кабины машиниста, заглянул внутрь...
- Эй, норм все? – машиниста внутри и в самом деле не было, но хотя бы девочка не исчезла, а, значит, самую малость можно было выдохнуть, - Нашла че?

Кто верит в лучшее? Да вы шутите. С ощущением постоянной неизбежной смерти и в дали от источника жизни, да еще и в постоянных переживаниях из-за интуиции, Эйс не была пессимистом, она реалистка и все просто ужасно. Хотя, все может быть еще ужаснее, как показывает практика. На треп Бранта и леди она уже не обращала ровно никакого внимания, очень четко прислушиваясь к шуму в тоннеле и отсутствию сигнала на телефоне о том, что сообщение хотя бы отправлено на поверхность. Прю ответит, если получит, а что Эйс может еще желать сейчас. Как то не особо обратилось внимание и на слова старушки, Алисия смирила ее взглядом только когда Бастиан нервно шарахнулся от нее в сторону. А утро принимала все более радужные краски.
- Ну снова…., – протянула устало девушка. Алисия не собиралась паниковать, шарахаться или прятаться. Собственно, она даже не особо сбавила ход. Пришлось только обогнуть старушку со спины, чтобы отловить немца, который начал нести несусветную чепуху. Естественно она заметила и дыры и пятна теперь, но ситуации это нисколько не меняло. Частокол острых зубов рыжую вовсе не пугал, даже если бы старушечка выпустила хвост и крылья. И даже если она начала плеваться огнем. Рыжая чуть коснулась ее рукой, от чего девушку немного повело в сторону, но ей удалось уцепить Бранта за руку и прибавить неуверенного шага, который с каждым движением вновь обретал свою уверенность. Рыжая скрипнула зубами, пытаясь разложить по полочкам полученный от старушечки «позитив».
- Брант, это бесполезно. Поверь мне. Об этом я и говорила. – Рыжая насупилась, достаточно быстро идя вперед. Почему не назад? Все очень просто. Старушечка пришла от туда. Какова вероятность, что платье она порвала спускаясь с лестницы, на спине у нее пятна кетчупа, а широкая улыбка для налаживания дружеского контакта? Примерно отрицательная вероятность, что за их спиной остались живые. А визги по ту сторону наводили на мысль, что она не одна такая шустрая тут. Разобраться с клочками ощущений от старушечки она решила по пути наружу, ибо ждать и заниматься самокапанием под наблюдением старушки она не собиралась. Она даже не особо желала объяснять Бранту, почему они идут вперед, а не бегут назад. Все-таки за время с Себастьяном она начала верить, что с мужской половиной человечества не все так плохо по поводу логики, иногда она бывает особенно с немцем. Рыжая сосредоточенно двигалась вперед, причем скорость она набирала достаточно быстро, оставалось верить что Себастьян не соберется остановиться, чтобы вести мирные переговоры.

Оптимизм Себатьяна в этот раз дал сбой и никоим образом не мог утешить его разбушевавшиеся нервишки. Оно и понятно – именно такая ситуация и называлась безвыходной, ведь, как ни крути, но решений для этой опасной ситуации было не слишком уж и много. Ведь находились они в бетонной кишке, где, по сути, векторов движения было всего два – или идти к зубастой бабульке, что с каждой секундой все меньше походила на человека, или же бежать от нее прочь, что, судя по настроению «охотницы», также было не слишком уж здравой идеей. Конечно, в таких случаях были предусмотрены также различные технические тоннели и проходы для обслуживающего персонала, но сейчас он не видел каких-либо дверей поблизости. Да и неизвестно, здравая ли это будет мысль – убегать от монстра по узеньким коридорчикам.
Алисия при этом выглядела какой-то уж слишком флегматичной, и отреагировала на метаморфозы бабуськи слишком вяло, словно наблюдала за брачными играми парочки ленивцев. И пока она пыталась донести свою мысль, он же следил за новоиспеченным чудищем немигающим вглядом, и отвлекся от него лишь тогда, когда услышал шум кусочков гравия за его спиной. Он оглянулся назад, и, заметив, что рыжая отошла от него на шагов десять как минимум, поспешил вслед за ней, пользуясь известной аксиомой из фильмов ужасов «хотите умереть побыстрее – разделитесь». Так как он еще собирался пожить на белом свете еще лет так тридцать минимум, то он отбросил этот вредный совет, и поравнялся с рыжей, по-прежнему считая, что бегство в этом случае не выход из положения.
И в этом он оказался прав. Так как, похоже, фора, данная им старушкой, уже истекла, и та бросилась вперед, стремительно сокращая между своими жертвами дистанцию. Существо что-то там злобно рыкнуло, но Себастьян этого не слышал. Все происходило словно в замедленное съемке – секунды тянулись ужасно долго, а адреналин, бьющий в голову, мешал мыслить трезво, заставляя полагаться на одни лишь инстинкты. Но он все же вовремя заметил, как тварь напрягла свои конечности для прыжка, целясь точно на Алисию, и шагнул вперед, взмахнув рукой и сжав ладонь в кулак. В этот же миг пол под ногами Алисии задрожал, и, треснув в нескольких точках, выпустил из себя четыре грубых темно-зеленых стебля, толщиной с руку девушки, поднявшись ровной линией метра на полтора. Все произошло действительно быстро – буквально за долю секунды, и лишь оставалось надеяться на то, что такая импровизированная решетка станет хорошим препятствием между старушкой и рыжеволосой девушкой.

Ещё несколько минут поисков, и девушка наткнулась на какой-то ящичек рядышком с сиденьем машиниста. Изучение привело к приятному результату - там было всё и в достатке. Лакиша смело могла раздобыть в недрах коробочки то, что могло пригодиться для оказания первой медицинской помощи. Например, то, что могло помочь кириосу, который точно неслабо ударился о рельсы при падении. Или то, что могло помочь её пальцу, который с каждой минутой начинал саднить всё сильнее. Боль была накатывающей и нарастающей. В этот раз змейка слишком долго обнимала её палец, слишком крепко "любила" хозяйку этого тела. И, разумеется, бесследным это не осталось. В физическом смысле. Что только радует эту Горгону. Надеется же, что рано или поздно я не смогу себя контролировать даже в спокойные недели. Ждёт, что однажды я просто отдам всё тело в её распоряжение. Но нет, я не допущу этого.
Лиана резко вздрогнула, услышав голос англоговорящего мужчины позади. Коробочка с лекарствами выпала у неё из рук и со звоном шлёпнулась о пол поезда. Криво улыбнувшись, психолог подняла её. Сейчас её пугало очень многое. Ещё пугал и тот факт, что вместо этого мистера тут мог оказаться любой Хранитель или Двуликий, который бы совершенно не знал, кто сидит в теле хрупкой норвежки. И тогда последствия были бы печальными. Но это был всего лишь тот мужчина. И Носитель могла выдохнуть с облегчением.
- Да, тут ес-сть наш-ш-шатырь, мы того кириоса сейчас приведём в порядок, - заверила та, пытаясь подняться с пола и выбраться из маленького пространства. В конце-концов, ничего приятного в этих ползаниях не было. - Вы не могли бы мне помочь? Нужно обработать палец и пластырь прилепить. Мне просто жутко неудобно делать это самостоятельно, - пояснила симбионт, приоткрывая коробочку и протягивая ту англоговорящему. - Вот, ранки. Кровь уже запеклась, но болит с-сильно, - она продемонстрировала палец руки. А подумать о том, что едва ли у неё просто так могли появиться там укусы змеи - она не подумала. И даже не подумала о том, что сперва следовало бы оказать первую помощь пострадавшему. Что-то явно сегодня с ней творилось. Спустя короткий промежуток времени кто-то крикнул. Выглянуть Лакиша не могла, ей было неудобно выгибаться. Зато по реакции мистера можно было отследить, приятная или нет сложилась ситуация. - Что там такое?

Как же ей хотелось побыстрее вырваться на волю из этой опостылой уже кишки цивилизации. Хотелось услышать голос Прю, что с сестрой все в порядке, но Алисия понимала, что с ее способностями не все так просто. Никогда нельзя знать точно, что и когда. Мойра посылает ей клочки событий и предчувствия, но не более, пока они не вместе и не приносят жертв. Корыстно да? но ничего не поделать. Такова плата. И как бы Эйс хотела знать судьбу сестры, но это было не возможно. А что может быть страшнее неизвестности, подстегиваемом общим ощущением беды. Да еще и такой, что конец света в ее личном масштабе разрывал сознание. Дотронувшись до старушки, Алиса увидела, а точнее почувствовала нечто знакомое. Такое она уже когда-то чувствовала. Но рыжая старалась не придавать значение этой мелочи. Все было плохо и лучше вряд ли станет, вот это она знала и чувствовала точно всем телом, до кончиков волос. На самом деле рыжая старалась не задумываться о старушке и о том, кем она являлась. Возможно, это было ее ошибкой, но ведь сейчас все ее мысли были посвящены сестре и тому, чтобы выбраться. Наверно, ей даже было приятно, что Себастьян рядом и вполне спокойно относится к тому, что она его тащит. И на удивление себе Алисия совершенно не реагировала на командный тон, в том смысле, что в обычном состоянии она бы его уже давно послала на Олимп с его приказами. Но тут он был прав. Почти прав. В тот момент, когда монстр вырвался из таки впереди, ее сердце пропустило удар. Она просто замерла, не в состоянии двигаться. Она знала, кто это. Нет, не в том смысле, что знакома со старушкой, ей был знаком монстр. Очень знаком. До дрожи в ногах, до барабанной дроби в голове, до слез боли, который заскользили по щекам.
- Корвин…. - Она просто замерла, потому что ее тело вспомнило и ее сознание откапало красочные и наполненные чувствами воспоминания утерянных лет. Она знала этот оттенок кожи и не раз касалась заостренных черт лица. Сердце холодело в груди. Не может быть. Этого не может быть. Ты не мог так поступить. Ты просто не имел права! Только не ты. Это из-за тебя мои чувства взбунтовались. Тебя я чувствую кончиками пальцев. Не смей. Только не говори, что ты хотел нас разделить, чтобы закончить то, что я не дала сделать!? Нет! Прю. Алисия дрожала. Какая же я глупая. Конечно. Ты же хладнокровный убийца. Чего тебе стоит устроить ловушку. Разделить нас, чтобы убить ее. Тварь! Дрожала от страха, от боли, которая полоснула по сердцу раскаленным клинком. Она помнила каждый жест той ночи. Помнила, как ее жизнь осколками рассыпалась с ударом ножа по крыльям какую боль она пережила тогда с ним, разделяя причинённую ею самой. И сейчас она чувствовала себя загнанной в угол, маленькой, ничтожной. Загнанным зверком. Она чувствовала, как боль вытекает слезами, как тело холодеет и дрожит. В голове стоял шум. Рыжая сделала пару шагов назад, не слыша даже шороха гравия. Только грохот ее сердца в ее голове. Она не верила глазам. Не верила своим мыслям. Не хотела. Ее шокировали собственные мысли, заставляя трепетать перед фактом. Заставляя каждой клеточкой чувствовать неизбежность смерти, что была всегда рядом с кером, чувствовать свою слабость как человека, хранителя и девушки. Именно. С ним она всегда была просто хрупкой смертной, которую он любил и защищал, а потом унизил, предал и растоптал. Она его боялась, боялась своих чувств к нему, которые все еще испытывала, которые разрывали ее сущность. Смерть… Смерть… Смерть… Разносилось по сознанию с каждым ударом сердца. Рыжая почти не дышала и понятия не имела, как это выглядит. Но страх просто парализовал ее. Воткнулся играли в ее позвоночник, доставляя боль каждым движением. Разлетаясь играли по каждой мышце. Вонзаясь раскаленными осколками в каждый нерв. Она не моргала. Просто уставилась на монстра, который надвигался на них. Из головы вылетело все, что там было в последний час. Будь ты проклята! Будь ты проклята! Будь ты проклята! Рыжая ощущала силу своего артефакта. Она изначально не хотела его использовать, ведь знала, насколько судьба человека испещрена болью и несчастьями. Но, в отличие от предыдущей владелицы, она прекрасно осознавала то, что она делала сейчас, выпуская силу Пандоры. Только сейчас она заметила взгляд парня. Кажется, он что то говорил, но рыжая не слышала. Она все еще не моргала, но сердце постепенно унималось, давая место словам, которые он говорил.
- Что? – Она посмотрела в ту сторону, куда смотрел парень и почти на автомате сделала пару шагов в сторону. Если бы она могла ему сказать, если бы у нее было время, если бы она не дрожала от страха, она бы обязательно вспомнила и сказала о совершенной бредовости идеи с железками. Керу они не повредят. Он быстрее и сильнее их. И единственная слабость не показывается. Они просто заперты с самой Смертью и бьются в стеклянные стены, как рыбы, в поисках выхода, которого пока нет. Но страх затмевал сейчас все. Боль давила на горло, а разум паниковал, заставляя совершать ошибки.

Круче, чем прислоненный к щеке пакет, в котором стартовавшие химизмы начали работать во благо будущей презентабельности небритой рожи, Фаулера сейчас холодил изнутри вид бесформенной кучи на крыше вагона, которая к тому же изредка шевелилась. В небогатой, но очень атмосферной игре света и, преимущественно, теней эффект это "нечто" создавало очень впечатляющий, и Грэм, хоть ни черта не понимал в принципах по которым создавались железнодорожные составы, догадывался, что уж как минимум в тоннелях метро крыши никак не могут быть предназначены для перевозки грузов. К тому же, до того момента, как их догнал лысый, то есть когда они были еще полны решимости идти до станции, никаких шевелящихся объектов на поезде Фаулер не помнил, и крайне сомнительным представлялось то, что они с ним приехали. Зато он отлично помнил про смятую окровавленную перчатку в кармане, которая появилась невесть откуда, но при этом отчаянно старался не строить гипотез и не искать связей, причин и следствий. В напряженных, неочевидных ситуациях собственные мозги могли довести до паники куда быстрее, чем сама по себе действительность, какой бы хреновой она не была.
- Погоди. Не иди туда, ладно? Мне это всё очень не нравитс-ся, честное с-слово. Пожалуйс-с-ста.
Пожалуйс-с-с-с-с-ста, - передразнил про себя Грэм снова подавшую голос фифу и как-то незаметно для самого себя перекатил охлаждающий пакет со щеки на лоб, а потом обратно. При этом он все же тормознул и даже развернулся. Конечно, девочка в чем-то говорила дело - соваться невесть куда без оружия он и сам не любил... Однако вариант никуда не ходить, дождаться ее, вместе дойти до теток, привести в чувство пузана и впятером свалить из этого места подобру-поздорову, каким бы привлекательным не был, содержал один весомый минус. Отступать, оставляя за спиной такую херню, и идти, оборачиваясь на каждый шорох, в течение сорока минут не вставляло совершенно. Что-что, а тылы теперь надо было прикрыть в любом случае.
- Я быстро, - от головного вагона Фаулер отошел совсем неделеко, так что голос повышать сильно не пришлось, хотя на девочку он не смотрел, сосредоточившись на едва заметном шевелении на крыше. - Ты пока заканчивай тут и дуй к тем бабам. Быстрее соберемся - быстрее свалим. Заебался я уже тут...
Последнюю фразу он договаривал себе под нос, уже развернувшись к фифе обратно спиной и ускоряя шаг по направлению к концу поезда. Злополучную крышу Грэм старался до последнего не выпускать из поля зрения, хотя дополнительная пара глаз, которую предоставила, сама того не зная, одна из теток, его здорово страховала. Проходя мимо, он молча втюхал женщине с сумкой ампулу с нашатырем и продолжавший пока работать на охлаждение пакет, ткнув пальцем в сторону загоравшего на рельсах мужика. Оставшийся путь он пробежал, быстро отыскал глазами лестницу на составе, вцепился в нее, подтянулся и полез наверх. Свалить отсюда Грэму хотелось нереально.

Быть может, если бы Себастьян написал свой план на бумаге, то воплотить его в жизнь было бы значительно проще. Или же, на крайний случай, осмелился огласить его вслух заранее, чтобы хоть как-то скоординировать общие действия. Жаль только, что на такие мелочи у него попросту не было времени, то ли напарник попался не слишком расторопным, но все пошло наперекосяк уже с первой секунды.
Было понятно, что слова грозного чудища о том, что в Алисии нет страха, теперь и выеденного яйца не стоили. Быть может, девушка наконец поняла, что играть в догонялки с монстром – отнюдь не самая безопасная забава, и это стало заметно невооруженным взглядом. Алисия дрожала, а на ее лице отчетливо были видны все признаки того, что она вот-вот сорвется и начнет паниковать, что само по себе было нежелательно – ведь и сам Себастьян уже стоял на грани того, чтобы потерять последние капли самообладания и пуститься в позорное, но безуспешное, бегство. И, как следствие, рыжая не среагировала на его приказ вовремя, видимо, и вовсе пропустив его мимо ушей, вертя в руках блестящую побрякушку, не обращая на него внимания. Это обстоятельство вывело Себастьяна из себя, и он заорал:
- Да блядь! Проснись уже, эй! – Идти с голыми кулаками на эту тварь, равно как и бездействовать, было самоубийству подобно. Но бабуська мигом просекла намерения этой парочки, и, метнулась им навстречу, сразу же попавшись на козни, подстроенные Себастьяном. И они, по-видимому, произвели на чудище неизгладимое впечатление: оно на первом же шаге завалилось вперед, и, жутко воя и яростно размахивая головой, долгое время пытаяась сохранить равновесие, что получалось у  не очень успешно.
- Агаааа! Понравилось, сука? Закусывать надо! – победоносно воскликнул Себастьян, следя за страданиями существа, и, воспользовавшись заминкой, подбежал к завалу у стены, выбрав оттуда трубу потяжелее, чего от Алисии он так и не добился. И сделал он это очень и очень кстати, ведь, когда он вернулся, внезапно оказалось, что эта хрень еще и умеет летать, стараясь удержаться в воздухе с помощью кожистых, как у летучей мыши, крыльев. И что самое страшное – тварь целилась взглядом прямиком на рыжую, видимо, питая к ней особую симпатию.
- Алисия! Осторожно! – предугадывая намерения летающего хищника, он побежал вперед, пиная обувью мелкую щебенку, и сжимая трубу двумя руками, словно какой-то Конан-варвар, на что тварь мигом ответила, сокращая расстояние между ней и девушкой. Себастьян, нисколько не церемонясь, грубо налетел на Джонс, с силой оттолкнув ее плечом, и взмахнул трубой, аки бейсбольной битой, метя в клыкастую рожу. Первая подача!

Отредактировано Sebastian Brant (19.12.2013 22:07:27)

Он её не послушал. Ещё бы! Делать ему больше нечего, как слушать дамочку, из-за которой хлопот у него уже и без того достаточно прибавилось, из-за которой на лице у него виднелось огромное "украшение", из-за которой он вообще не ушёл вместе с остальными. Лакиша не любила мат. И грубость тоже не любила. Но даже ей сейчас казалось, что другие слова в этой ситуации просто неуместны. Злость в мужчине быстро подавлялась каким-то истинным чувством, которое психолог всё никак не могла различить, сетуя на собственную необразованность в данной сфере. Она уже пару раз сталкивалась с людьми, эмоции которых трудно читать и различать по лицам. Обычно это были представители профессий военных, министерств. Сейчас времени раздумывать над тем, кем работал этот англоговорящий, не было. Лиана лишь вздохнула, да покорно проследила за его передвижениями.
Затем перевела взгляд на дамочек, снующих вокруг тела без сознания. Они были похожи на курочек-наседок, заботящихся о едином на двоих яичке и так не сумевших найти точку соприкосновения. Но больше, разумеется, становилось очевидно, что ни одна из них не умела оказывать первую медицинскую помощь, не умела элементарно приводить в чувства человека. Лакиша бы могла опробовать способы поизощрённее, которым их учили на практических занятиях, только к её огромному облегчению нашатырь, имевшийся в аптечке, которую она сейчас крепко прижимала к груди, мог спасти ситуацию. Не в целом, что очень печально, но хотя бы отчасти. А это уже было что-то. Ещё большим что-то было то, что жертв больше нигде не оказалось, что резкое торможение не вызвало панику, которую им бы не удалось унять до сих пор. Всё ещё было сравнительно гладко и терпимо.
- Отойдите, - звонким сильным голосом не то попросила, не то приказала Лиана, удивляясь самой себе и своему поведению.
Опустившись на корточки возле мужчины, она открыла аптечку, достала ватку и капнула туда нашатыря. Запах из баночки, которая оказалась открыта всего на несколько секунд, тут же приплыл в сознание Носителя. Если до этого в голове был лёгкий туман и желание прилечь, то сейчас их выветрило окончательно. Главное, чтобы подобный результат показал себя и с тем, для кого этот нашатырь был нужен. Морщась от неприятного запаха, Лакиша поднесла ватку к носу мужчины.
- Вы как там? Наш-ш-ш-шли что-то? - почти вторила она другой женщине, только уже на английском и с большим интересом в голосе.