Одобрительные оклики пассажиров из ближайшего вагона воодушевили Себастьяна, убеждая его в правильности его действий, что наверняка действовало на его оппонента обратным образом. Ночка уже не обещала быть тихой, страсти накалялись, а общее возмущение среди уставших и озлобленных людей постепенно росло, рискуя превратиться в значительно большую проблему, нежели один нетерпеливый парень, считающий себя самым умным среди всей этой толпы. И если это все вспыхнет, Себастьян уже ничем не сможет помочь бедняге машинисту, которого бы при таком раскладе могли едва бы не линчевать. Но вот напавшего на пожилого мужчину хулигана все же удалось приструнить, и тот позволил сказать пару слов все еще плененному в крепких объятиях человеку:
- Это внештатная ситуация, скорее всего сбой на подстанции. Надо всем ждать. Прошу разойтись по вагонам. Диспетчерская не отвечает, но я уверен, что это всё временно,
Ну, уже хоть что-то. Конечно, должного эффекта на бродивший по туннелю народ это не произвело, так как такой ответ их, по-видимому, не устраивал. Кроме того, Брант не был уверен, заметил ли еще кто-то, кроме него, сломанную рацию, от которой теперь было никакого толка, так как, если он правильно понял, с диспетчерской связаться можно было лишь с ее помощью. Таким образом, их шансы выбраться из метро в ближайшие минут тридцать, значительно уменьшились, да и самого немца грызло какое-то скверное предчувствие, объяснить которое должным образом он пока еще не мог. Хотя, быть может, это был лишь приступ клаустрофобии – стенки туннеля, ставшего для него в некотором роде тюремной камерой, давили на психику, а скребущая боязнь неизвестности вкупе с неумением ждать, порядком усиливали это чувство. Потому, проследив за уходящим в вагон противником, что попытался спровоцировать его, нарочно толкнув его плечом, Себастьян подошел к машинисту, еще оправляющегося от едва не развязавшейся драки, и, похлопав его по плечу, утешительно произнес:
- А может, ты попробуешь связаться с ними другим способом? Это же ненормально, тебе бы сообщили о возможных неполадках, не правда ли?
Закончить свою мысль и настроить своего собеседника на скорейшее решение проблемы ему помешал металлический стук, доносящийся из-за спины. Себастьян запнулся и оглянулся, переводя взгляд на вагон, в котором он ехал вместе с рыжей. Которую, кстати, и искать не нужно было – рыжая, ведомая неизвестным, но наверняка абсурдным мотивом, разгуливала себе по крыше вагона, держа в руке светящийся мобильник.
Вновь выругавшись, Брант отскочил от машиниста, и поспешил обратно к девушке, намереваясь ее уговорить спуститься обратно и не устраивать весь этот цирк:
- Алисия! Какого черта ты там забыла? Слезай живее! – Себастьян остановился у вагона, на котором стояла рыжая, и, задрав голову, сверлил ее суровым взглядом. Ну, гляди на нее. Полчаса без своего мобильника вытерпеть не может.

Форточка, конечно, оказалась узковатой, однако голова в нее проходила свободно, и Грэму даже более-менее удалось расположить локти на нижней части рамы, оперевшись на них и удобно устроив сигарету у рта. Короче, место, может, было и не такое виповое, как у ужратого мужика, который теперь светил лысиной в открытый дверной проем соседнего вагона, но достойное, и вид на кипеш открывался прекрасный. Жаль только - бессмысленный, так как то, что народ бузит, грубит и дергается было понятно и так, просто по звуку, а слова, произнесенные на повышенных интонациях, да еще и захлебывающиеся в многоголосье опять же свистели мимо, не принося никакой ценной информации. Такая развлекаловка на перекур наскучила еще раньше, чем кончилась сигарета. Фаулер похмурился немного на бычару в костюме, который пихнул подоспевшего на помощь машинисту блондинчика в пальто, потом чертыхнулся сквозь зубы, когда снова взял слово старикан в форме, поскольку единственная ценная информация могла здесь исходить только от этого человека, но она наглухо ускользала.  С этим совершенно точно надо было что-то делать, и Грэм, кинув сигарету куда-то под колеса состава, шустро полез обратно в вагон, едва не долбанувшись башкой об верх форточки.
- Слушай, детка, ты ж можешь перевести, че водила бормочет? А то я... Детка?
Меньше всего Фаулер ожидал, что цыпочка внезапно шарахнется со своего места и попятится спиной в дальний угол вагона. Вроде как кроме нее в нем оставались только он сам и тело на скамье, но никто из них для фифы опасности не представлял. Грэм, как ему казалось, даже подвижек никаких напряжных не сделал, да и не планировал, тело же вообще не сильно двигалось... Нет, он, конечно, покосился на скамью, где посапывал отдохнувший, но там реально не о чем было волноваться. Так каких чертей гоняем? Неужто все же я? Острожно, будто общаясь с самоубийцей, готовящимся сигануть с крыши, или исламским ребенком, которого надо было выманить из каких-нибудь завалов, Фаулер спустился с сидения, и медленно направился к девочке, демонстрируя широко расставленные в сторону открытые ладони.
- Эй, ты чего? Че случилось-то? - в этот момент ему на секунду показалось особенно клевым то, что она вроде как знает английский, пока молнией в мозгах не сверкнуло сомнение. Стоп. А знает ли? По сути, кроме одного слова больше ему никто ничего не сказал, так что такая мысль тут приходились весьма в кассу. Мож она иностранцев не любит? Особенно англичан? Грэм замедлился еще сильнее и стал говорить еще осторожнее, - Ты это. Не боись, я тебя не трону, - и еще через небольшую паузу, потраченную на то, чтобы поковыряться в скудных залежах своего словарного запаса в чужом языке, он добавил на греческом, - Я не трону.
До кучи Грэм еще и добродушно улыбнулся. Хоть что-то же должно было повлиять на эту дерганую крошку.

Отредактировано Graham Fowler (29.10.2013 23:07:38)

Да, ничего удивительного. Лакиша скривила губы, отметив, что произвела, можно сказать, неизгладимое впечатление на своего спутника. За сошедшую с ума дамочку её до этого дня ещё никто не принимал, но первые шаги для этого она сделала - заложила фундамент. Поглядывая на подходящего к ней мужчину, она старалась сидеть спокойно, прямо, не выражая испуга или чего-то подобного, чтобы он перестал беседовать с ней, как с ребёнком, который собирается покончить жизнь самоубийством, потому что первая любовь оказалась совсем не такой, какой её рисуют и описывают в книгах или фильмах. Уж точно нет, в эти ряды она не входила. Да только как объяснить своё поведение? Простите, кириос, во мне спит Сфено Горгона, а где-то рядом тут бродит Хранитель Древнегреческого Божества, дразнит моего монстра, отчаянно желающего проснуться? Нет. Не так. Будет лучше сказать...
От мыслей она отвлеклась. Мужчина оказался совсем рядом, даже язык общения изменил. Думает, это меня успокоит? Единоязычные сближаются? Лиана заметила, что греческая речь даётся ему с трудом, улыбнулась. Надо было перевести, что там говорил машинист, но она слышала лишь отголоски реплик, да заметила, как люди начали мелькать мимо окон. А стоит ли нам делать то же самое?.. Оторвав взгляд от окна, симбионт мягко улыбнулась своему "товарищу по несчастью". Смотри, не создай заново такое же впечатление.
- Простите, мистер, - заговорила она по-английски, чтобы он не слишком мучился в попытках её понять. - Я просто... просто... боюс-сь мрачного с-света, - выпалила она первое, что пришло на ум, о чём пришлось потом пожалеть. - Но это не так страш-ш-шно. Маш-шинист сказал что-то о том... - девушка нахмурила лоб, напрягая память. Сейчас она чувствовала себя более-менее спокойной, от этого было легче. - Он с-сказал, что было бы хорош-шо, если бы мы все подождали, так как на путях опас-сно. И ситуация внеш-штатная, - пробормотала в ответ Лаки. Но сидеть здесь надоедало уже и ей. Тем более, если это затянется надолго. - Половину с-слов я не услыш-шала... - она запнулась. - Но можно подойти... или у кого-то спрос-сить, - она, чуть выгнувшись, глянула в окошко. Все куда-то шли. - А, может быть, он сказал им, что нужно идти? Из-за эха и возмущений очень плохо слыш-шно. Нужно... узнать нужно, - по телу пробежала нервная дрожь, когда мимо окна мелькнула фигура Хранителя. - С-сходите со мной, прош-шу Вас, мис-стер, - на посмотрела на него почти умоляющим взглядом, поднимаясь с сиденья.

Вот она мужская логика во всей красе – сиди-иди-сиди-иди. Как ромашка – любит-не любит. Рыжую это откровенно досадовало. Если бы в наш век прогресса существовали принцессы, драконы и рыцари, то принцессам пришлось бы самим себя вытаскивать из башни, при этом если не убив дракона, то приручив его. а потом, добравшись до принца, еще и убеждать его, что все в этом мире не так уж и плохо, заставляя выбраться из своих метаний. Вот и сейчас, немец хотел то одного, то другого, то третьего, тогда как стремления рыжей и ее мотивы были ясны как божий день – она хотела связаться с сестрой. И когда Брант позволил себе высказаться в эту сторону, рыжая просто вскипела. Это было подобно взрыву боли, желания, страха, безумия, жажды крови и паники. И то, что мужчина не разделял ее опасений, хотя все-таки решился пойти с ней в тоннель. Пусть и с уймой оговорок и предупреждений. Он еще успел по пути перекинуться парой слов с водителей, от чего рыжая еще сильнее разозлилась. Ну да, в отношении жизнь Прю – жизнь всех остальных, первая чаша весов склонялась с большим перевесом, и рыжая этого не скрывала, и уже не раз красочно показывала всему миру. Девушка пробубнила себе под нос что-то типа: голубя почтового не забудь, или собаку поисковую, чтобы письма разносить, и направилась бы дальше в тоннель, не особо дожидаясь Бранта, вот только немец предусмотрительно уцепился за ее руку, что ей явно не нравилось. Наконец, получив инструкции от мужчины, парочка направилась дальше, вот только сделав пару шагов в сторону плохо освещённого тоннеля Алисия развернулась и подошла столь близко, насколько позволяла одежда на них. Рыжая ткнула пальцем в его грудь, не сводя взгляда с его лица.
- Запомни, Себастьян, я не когда не нервничаю без причины. И предчувствие беды это то, чем я живу каждый день уже достаточно давно. И не надо мне говорить, что мои опасения беспочвенны. Тебе просто не понять то, что я чувствую, ты вряд ли сможешь. А я не смогу тебе просто объяснить, даже если бы хотела. – Рыжая была напряжена, словно струна, одно неловкое движение и кто-то получит струной по лицу, и заработает себе шрам. Как бы рыжей не хотелось быть лояльнее к парнишке, но он вечно затрагивал то, что не подвергалось сомнениям и никого в мире не касалось, кроме близняшек. Она выдохнула, сделав шаг назад и постаралась улыбнуться, хотя сложно было даже дышать нормально. – Просто мне надо знать, что с ней все хорошо. А потом, если захочешь, мы будем заниматься спасением всех и вся. И я пойму, если ты откажешься идти со мной, она не твоя сестра, а моя. Но я буду признательна, если ты пойдешь со мной.

Любую ситуацию можно решить мирным путем. Брант, конечно, не был трусом, да и сам обладал довольно буйным характером, но вот решать проблемы с помощью кулаков он уже как-то совсем отвык. В этом наверняка таково было влияние Афин, да и роковой пробки в частности. В родном же Берлине, если бы он столкнулся лбами с таким же верзилой, как тем, что пытался вытрясти дух из машиниста, этот вопрос не закончился бы обычными переговорами. Вернее, до них бы и вовсе не дошло. Себастьян мимоходом задумался о том, стоило бы ему размять косточки и вспомнить о былых временах, но как-то этот вопрос не вязался с действительностью, где он мог обездвижить противника одним лишь мановением руки, с помощью известной ему техники. Хотя публично этим пользоваться было крайне нежелательно, так как в таком случае это привело бы к гибели доброй кучи нервных клеток у Лоренс и Евгении. И если первой это касалось исключительно метафорически, то для второй такая участь действительно была настоящей проблемой.
Но вот в этом случае одними лишь словами тронуть поезд с места вряд ли удалось бы. А поболтать с машинистом, не обращая внимания на брыкающуюся под рукой вертихвостку, помешанной на своей бедняжке сестре, Себастьян вполне был способен. Тем более, что тот наверняка видел в нем если не спасителя, то как минимум хорошего человека. К сожалению, пожилой мужичок не только не объяснил причину всей этой заминки, но и прибавил сложившемуся этюду какой-то абсурдной загадочности, заговорщицким шепотом рассказав ему о том, что в диспетчерской сидят одни идиоты, сумевшие потерять целый долбанный поезд в метрополитене.
- Ну, не бери в голову. Может, тебя тоже кто-то разыграть решил. Мы с ними свяжемся – уж они-то нам поверят на слово, я так думаю.
Отсалютовав машинисту и мысленно пожелав себе удачи – шанс быть размазанным по рельсам догонавшим их локомотивом все еще щекотал нервы, да и явно нервная мадам под рукой не сулила ничего хорошего, он двинулся в глубину тоннеля. Что отчасти и подтвердилось, едва они удалились от вагона на несколько шагов: Алисия вновь включила небольшой скандал, явно вырывая у Себастьяна пальму первенства по наиболее неадекватному поведению среди членов особняка.
- Да ладно, успокойся, пупсик. – Он поднял ладони вверх, и проследил за движением женского пальчика, что уперся ему в грудь. Рыжая, видать, слегка остыла, так как сделала шаг назад, и изобразила натянутую улыбку, и Себастьян постарался ей подыграть, а заодно – утешить:
- Все с ней будет в порядке. Вот выберемся наружу, найдем ее, доставим в особняк, накроем пледиком, и напоим горячим глинтвейном. Всю тревогу как рукой снимет.
Он остановился, оглянулся назад, и, убедившись в том, что попутчиков по одному с ними пути вовсе не предвидится, усмехнулся, и произнес:
- Чего не сделаешь ради прекрасной леди… Ладно, давай не терять времени. Но для начала – надо все же найти телефон.

Отредактировано Sebastian Brant (04.11.2013 00:00:58)

И не то, чтобы Эйс сильно волновало, что думает немец или кто-либо еще. Она и она бы отправилась дальше. Одной, может быть, было бы даже проще. Свет в конце тоннеля всегда есть, главное, чтобы этот свет не двигался на встречу. Ну и фиг бы с ним. Но водитель состава решил посекретничать с Брантом, который, попутно, таскал с собой Эйс. Так что ей пришлось стать невольным слушателем «страшной» тайны.  Тоже мне, очень смешная шутка. Ты еще скажи, что в тоннеле приведения. Рыжая скептически глянула на старого безумца на последок. Но реакция Бранта на отчитывание как то немного сбавила обороты. Хотя она с первой встречи не могла понять, что за фишка у него в бескорыстной помощи ей. Она прекрасно знала, что с ее нравом может мириться только Прюденс. Причем с близняшкой она была в разы мягче, чем с остальными, что и понятно. В любом случае, мужчина согласился идти дальше с ней. Так что им предстояло еще как минимум пройти час в компании друг друга. Один плюс в его обществе все-таки был. С самого знакомства он старательно избегал того, чтобы ее трогать, чем она была крайне довольна.
- Не зачем так открыто подыгрывать. И сарказм не твой конек. Мне просто надо знать, что с ней все в порядке. – Рыжая направилась дальше в тоннель, достаточно быстро и четко передвигая ногами. Составляло ли труда идти на каблуках по путям? Только первые пару сотней метров, но их она уже навернула около поезда, теперь дело шло намного бодрее. Алисию вовсе не пугала перспектива продвигаться по темному тоннелю. Как минимум, рыжая была уверена в том, что это единственный правильный способ выбраться. Идти назад было не совсем разумно, ибо как раз сзади и больше шансов встретить встречный поезд. Ни один состав метро не будет двигаться по этим путям на встречу и единственная угроза – оставленный позади электровоз. Рыжая улыбнулась, посмотрев на немца. – Не надо играть на публику, я и так признательна, что ты пошел со мной. Да и в целом со мной занимаешься поисками. Я прекрасно понимаю, что ты не обязан этим заниматься. Да и если мы найдем менада, то ты можешь пострадать. – Алисия шла достаточно быстро, потому путь сокращался стремительно и в дали, кажется, уже мелькнула нужная им "перехватная" точка, к которой должен был быть привязан стационарный телефон обратной связи с пультом управления метрополитена. Оставалось только надеяться, что шутники там не водятся и они смогут сообщить. Хотя это не особо трогало, надо было добраться до станции метро и выбраться из тоннеля.

Носитель улыбнулась, когда поняла, что решение, всё-таки, было принято почти единогласно. Почти - это значит, что какая-то частичка её самой, вообще-то, продолжала противиться этой идее. Это казалось абсурдом и полным безрассудством, но, действительно, не продолжать же им и дальше сидеть в дурно пахнущем вагоне, где совсем неподалёку бродит Хранитель, а то и не один, в любой момент имеющий возможность разбудить Сфено, которой, на самом-то деле, вообще нежелательно было просыпаться. Паника людей, кажется, отпустила, но это не означало, что она не начнётся снова, если, допустим, какому-то незадачливому симбионту вдруг резко захочется принять облик древнегреческого чудовища.
- С-спасибо Вам, - пробормотала Лакиша, хватаясь за протянутые руки, чтобы спуститься вниз с минимальными повреждениями. Она, конечно, не могла не запнуться, но успела опереться на мужчину, что её и спасло, кстати говоря. Хорошо вот, что он не упал. - И прос-с-стите. Я понимаю, что только обуз и приключений в моём лице Вам не хватало, - она опустила глаза на собственные розовые туфельки.
И, смотря на них, поняла, что следует, всё же, избавиться от того, что может в один миг переломать ей её стройные ножки. Идти по подземным рельсам в таком виде она точно не сможет. А если и сможет, то совершенно недолго. И кончится это кровью и слезами. Качнув головой и расстроенно вздохнув, она наклонилась, стянула одну туфлю... и тут, пошатнувшись, навернулась копчиком об рельсы, с трудом не застонав. Каблук второй туфли треснул и обломился пополам. Если бы просто так! Накатывающее постепенно, плавно-плавно, когда она была ещё в вагоне, раздражение теперь приобрело вообще весь колорит радуги. Лакиша вздрогнула, оглядываясь по сторонам и судорожно пытаясь встать гораздо быстрее, чем обычно. Но не резко, не порывисто, чтобы не привлечь к себе слишком много внимания. Словно нарываясь и напрашиваясь на её немилость, снова вернулся лысый мистер, что-то говоривший её спасителю, что-то очень гневно, что вызывало в Лиане только большую ярость. Она уже даже подумывать начала о том, что он и есть тот самый Хранитель, но он до этого был слишком близок - и ничего. Причина крылась в ком-то другом, и пока психолог не видела потенциального представителя чуждой на несколько недель ей расы. В толпе, с которой предстояло совершать дорогу, она таких точно не чувствовала. Хранитель был ближе, многим ближе, чем ей могло показаться. Бросив одну туфлю, ту, что поломалась, там, где она упала, симбионт взглянула безумными глазами на того, кто согласился составить её компанию, и как-то резко, почти приказным тоном произнесла:
- Идёмте, - противное шипение, которое, слава Богу, расслышать сейчас могла только она, ощущалось где-то возле её уха, и она резко вскинула руку, в которой всё ещё сжимала вторую туфельку, которую она сумела снять перед падением, к голове, не забыв при этом заехать задней частью обуви по носу стоявшему рядом с ней "спасителю". - Ох, блин, - пискнула она, прижимая рукой одну-единственную маленькую змейку, появившуюся у неё на голове, пряча её от всеобщего обозрения и терпя её остренькие зубки, впившиеся в большой палец.
Рванула с места Лиана как-то слишком дёрганно. И вообще, выглядела точно не иначе. Она пробежала мимо толпы зевак, которые собирались, как раз-таки, повидать темноту туннелей, добраться до станции. Но она оказалась во главе, бежала вперёд до тех пор, пока не почувствовала лёгкую усталость, пока не оказалась в полной темноте, окружённая лишь собственным страхом и презрением к тому, что держать себя в руках она не умеет. Она оглянулась, чтобы посмотреть, нет ли никого позади, продолжая судорожно сжимать одной рукой туфлю и маленькую змейку, которой требовалось несколько минут, чтобы вновь стать частью копны волос. Палец жутко болел, но приходилось терпеть.

Одна из главных житейских проблем, постоянно преследующих Бранта в повседневной жизни, заключалась в том, что любой, кто вытерпит продолжительное общение с ним, постепенно переставал воспринимать его всерьез. Оно и понятно – даже при ясном, не затуманенным алкоголем, уме, немец был той еще занозой, и жить спокойной обыденной жизнью он не умел и не любил. Постоянные шутки, розыгрыши, двусмысленные намеки, игра на нервах собеседника – все это делало ему славу придворного шута и балагура, с которым приятно проводить время, но встречаться с ним исключительно ради серьёзного делового разговора, где нужно говорить прагматичным рациональным языком, и не слышать не всегда остроумные речи – за этим к нему редко кто обращался. Алисия, кажется, именно сейчас и перешла в эту стадию – слова Себастьяна, сказанные совсем не в шутку, ей же и были расценены как очередная издевка, что даже немного огорчило его. Никакого сарказма, лишь чистые намерения наладить отношения с еще одной сестрицей, у которой вроде как и характер был более покладистый, чем у ее старшей, которая брыкалась от каждого случайно брошенного изречения или же неосторожного поступка, словно необъезженная лошадка. А вот горячительным напитком он бы напоил бы их обеих с огромным удовольствием. Но для начала все же надо было добраться до станции, что само по себе казалось длинным и в какой-то мере жутковатым путешествием. Тем не менее, Алисия, явно воодушевленная своим скорейшим воссоединением со своим миролюбивым отражением, выглядела, наоборот, позитивно и радостно. Даже наградила его благодарственной улыбкой, не забыв упомянуть о важности поступка Себастьяна для нее самой.
- Да какая уж тут публика… Просто я бы не хотел, чтобы с тобой что-либо случилось, пока я буду бесцельно отсиживаться в вагоне. Не по-джентльменски это как-то, да и скучно мне одному будет. И уж как-нибудь мы с твоим менадом справимся, не переживай. Один за всех, и все за одного, помнишь?
Себастьян дружелюбно улыбнулся, и подмигнул рыжей, высказывая свое отношение к опасениям девушки. Хотя, с другой стороны, то, что она переживает за его дальнейшую судьбу, грела ощутимым теплом его самолюбие. Как не крути, но знать, что о тебе заботится друг, который готов помочь и подставить свое плечо в трудную минуту, все же было довольно приятным чувством. И тогда становилось понятно, как Прюденс терпит свою сестру-непоседу. 
Вскоре в поле зрения показалась покрытая светоотражающей краской табличка, которая, по словам машиниста, означала о близости телефона рядышком, и Себастьян, прибавив шагу, кивнул в ее сторону, оглянувшись на Алисию:
- Отлично, первый этап нашего пути можно считать пройденным. Предоставлю тебе честь поболтать по душам с диспетчерской. У тебя ведь нет каркающего акцента, да и голос приятный, знаешь ли. Уж вряд ли за хулигана примут.
Он снова обнажил широкую ухмылку, и пошагал вперед, но, пройдя буквально пару метров, Себастьян остановился, вскинул вверх указательный палец, словно вспомнил что-то очень важное, и, развернувшись на каблуках, невозмутимо произнес:
- О, а знаешь что? Попроси их заодно перезвонить в какой-нибудь китайский ресторанчик. Есть хочу, умираю просто.