Вернулся домой он глубоко за полночь, потому что пролетел от концертного зала мимо стоянки такси и не захотел возвращаться обратно. Засунув руки в карманы и глядя перед собой, Хэй мало обращал внимания на повороты, так что где-то вполне мог сделать и крюк. Он пользовался уже десятки раз проверенной техникой концентрации физической деятельности, чтобы не оставалось места на что-то другое. К концу дороги практически полетел наверх по лестнице в квартиру, чтобы скинуть взятый на прокат смокинг и надеть что-то попроще. Устроив по всему кафе иллюминацию и вытащив из подсобки ящик с инструментами, Хэй начал методично обходить всю территорию, проверяя столы и стулья, отбирая те, которые требовали к себе даже минимального внимания. В уме Хэя пересчитывал необходимое количество шурупов, прикидывал, какие строительные магазины работают круглосуточно, чтобы сходить туда прямо сейчас. Аделия забрала машину, но он мог бы донести материалы и на себе за несколько раз, считая это лучшим выходом. И сейчас особенно сильно жалел, что не может просто заснуть как все нормальные люди.
К шести утра он починил все движимые предметы на первом этаже в кафе и разобрал заваленную коробками от поставщиков кладовку, до которой все не доходили руки. Скоро должен был появиться кто-нибудь из персонала, в зависимости от дежурства, поэтому Хэй передислоцировался в лодочный сарай. Для начала перебрав лебедку и слипы, он поднял из воды катер и почистил его дно, затем полез на крышу. Все материалы были заготовлены заранее, но путешествие в древность значительно выбило из колеи, так что пусть с небольшим опознанием, но он решил подправить покрытие на крыше перед зимой, чтобы ближе к весне не было сюрпризов. Солнце стояло уже высоко, пару раз с веранды его окликала Меланта, однако Хэй никак на нее не реагировал. В принципе, он особенно ни на что не реагировал, только следил, как бы не задеть инструментом палец, и подогнать пласты материала максимально близко друг к другу. Он нахмурился, когда стемнело, и глянул в сторону кафе, обнаружив, что все окна уже темны. Нельзя сказать, чтобы его это удивило, Хэй не отнесся к этому ровным счетом никак, но работу на сегодня закончил, по большей части из-за недостатка освещения, нежели от усталости. Мышцы на спине затекли, поясницу ломило, а кофту украшали солевые разводы от пота, но этого не было достаточно, чтобы лечь и вырубиться.
Можно затащить наверх пару фонарей и установить на треногах. Оценив критически высоту, он покачал головой, пропустив еще немного мыслей, которые, цепляясь одна за другую, постепенно прорывали установленную блокаду. У Хэя не было решения вопроса, не было необходимых ответов, только голые факты. Он уже зарекся искать кому-то постороннему оправдания, и не знал, что тут можно еще сделать. Только принять как данность простую истину о том, что Кассандра зачем-то вогнала кинжал в его горло. И принять этого Хэй как раз и не мог, осознать какое-то свое к этому отношение – тоже. Он не тронул её в зале, не собирался открывать на нее охоту в дальнейшем, потому что Кассандра вращалась на совершенно отдельной плоскости. Стряхнув с себя всё наползающие мысли об этой девушке, он подумал о птичке, перед которой оказался более чем виноват. Если могло стать еще тяжелее, то определенно стало.
Дел он себе мог придумать еще достаточно, благо в кафе они практически никогда не заканчивались, но и сам понимал, что долго так продолжаться просто не может. За прошедшие сутки он отвлекся от работы всего два-три раза на пару минут, ни разу не ел, и продолжал ходить в надетой в спешке кофте, причем его это вообще не беспокоило. Беспокоило другое: постепенно нарастающее ощущение  какого-то настолько глобального чувства, что под ложечкой неприятно засосало.
- Черт, - первое же сказанное вслух за последние двадцать четыре часа слово открыло настолько мощный поток разнообразных внутренних впечатлений, что разобраться Хэй сразу не смог, запутавшись капитально. Руки задрожали, а сам он присел на один из стульев на веранде. Сначала лидировало всепоглощающее облегчение, будто некоторые вещи в его жизни заняли свои законные места, снова образовывая порядок. Он не знал, что это было, и как ему вообще в голову могла прийти подобная ересь, тем более что он своими глазами видел в темном коридоре диктериона именно птичку, а не Кассандру. – Чееееерт…
Вторым пришло понимание того, что натворил, и сильно захотелось схватиться руками за голову, проверяя, на месте ли она. Вскочив с места, поморщившись от вступившей в поясницу боли, он дернулся было к подъездной дороге, ведущей в город, но тормознул. Растерянность держала его недолго, но достаточно, чтобы хватило ума первоначально посмотреть на время, которое едва-едва перевалило за полночь. День словно выпал из жизни, прошел в механических, бездумных и заученных действиях. Если уж до этого в сознание целиком не влезала мысль о том, что Кассандра и переправила его через Стикс, то теперь Хэй вообще не соображал, что делать. Прямо в глаза сказал. Решение пришло с запозданием, но с каждой минутой становилось всё весомее и значимее, ослабляя все вбитые ранее в голову установки. Ожидание ложилось тяжким бременем, так что приведя себя в относительный порядок и закинув что-то съедобное в рот, хотя есть вовсе не хотелось, он двинулся к центру, надеясь поймать где-то на ночных улицах такси. В этом вопросе ему повезло не сразу, поэтому около особняка группировки он оказался около трех часов ночи. Чего он точно не хотел, так это брать обитель Хранителей штурмом, но уже около забора ощущал присутствие целого скопища владельцев талисманов. По крайней мере, теперь он точно знал, что не пропустит момент, когда она зайдет в дом или выйдет из него, и два часа до пяти утра просидел на каменной кладке около забора почти спокойно, изредка глядя на пустую улицу и пытаясь определить, что конкретно в данный момент испытывает. К бешеной радости, и не менее объемному чувству вины прибавлялись догадки, относительно собственной ошибки, но с ними Хэй твердо решил разобраться позднее, уже расставив для себя приоритеты.
В начале седьмого к цветочному магазину на противоположной улице подъехал фургон с товаром. Обернувшись на двери особняка, который пока еще никто не покидал, Хэй двинулся в его сторону. Сложно было вспомнить, когда он последний раз покупал кому-то цветы, тем более здесь это и не было особенно принято. Так что чувствовал себя не в своей тарелке, выбирая букет по двум основополагающим параметрам: во-первых, он должен был быть визуально нормальным, а во-вторых, не убить его своим запахом и не вызвать приступ астмы. Под описание подходило такое множество всего, что он просто указал пальцем на маленький сине-сиреневый букетик цветов, очень похожих кампанулу. Больше ему ничего не было нужно, и он занял свой наблюдательный пост у забора снова, теперь еще размышляя над тем, во сколько будет логичным постучать в дверь, почему он этого всё еще не сделал, и какие конкретно действия придется предпринять, если кто-то из обитателей опознает в нем Носителя.

Многочасовое сидение на уступке забора слабо приравнивалось к отдыху, но пока Хэй не двигался, удавалось расслабить на некоторое время то одну часть тела, то другую, в итоге все равно не убеждая свой организм, что двадцати четырех часовой рабочий день в режиме нон-стоп – это не самое умное решение в жизни, потому что постепенно каждая мышца наливалась свинцовой тяжестью и неприятной тянущей болью. Теперь Хэй сидел около входа как изваяние, претендуя на вакантное место горгульи, не только по необходимости, но и дважды по желанию, стараясь не сильно мять в руке не отличающиеся излишней жесткостью черенки цветов в нехитром маленьком букетике. Улица перед глазами постепенно просыпалась, наполняясь звуками и движением, делая его фигуру еще более инороднее среди спешащих по своим делам прохожих. Решив, что время пришло, и можно стучать в дверь в полной уверенности соблюдения всех норм приличий, ибо препирательства с одним-двумя Хранителями он бы, возможно, и выдержал, но весь путь в поисках Кассандры вряд ли бы прошел, Хэй слишком резко поднялся с места. И тут же вынужден был сесть обратно от вступившей в поясницу боли, потому как большую часть времени прошедших суток провел в полусогнутом виде, что даром не прошло. Теперь и «один-два» становились для него почти что непреодолимой стеной, обладай хоть сколько-нибудь значимыми техниками.
Поймав себя на том, что мыслит сейчас исключительно с позиции силы, он чертыхнулся и сжал кулаки, едва не повредив букет, но вовремя спохватившись. Хэй знал, откуда ему досталось такое наследие, и знал, что теперь никуда от него не денется, как и не вычеркнет из памяти проведенное на Елисейских время. Но это инкриминировать птичке уже никак не мог, чувствуя собственное отчуждение, которое не позволило ни на секунду задуматься вчера вечером, когда обвинял Кассандру в такой потрясающей ереси, что сейчас совершенно никакого разумного объяснения этому не находилось. Только пустые, ничем не подтвержденные догадки, однако в виду исключительности произошедшего, имеющие свой вес. Ни за что в здравом уме ему не могла прийти в голову мысль, определяющая Кассандру как человека, отправившего его на тот свет, вогнав в горло нож. И постаравшись представить себе свои собственные чувства, скажи она ему то, что он вчера сказал ей, ощущал давление вины сильнее. Поэтому и сидел тут с ночи, и еще просидел бы, сколько нужно, так как был уверен, что в клубе божественных фанатов обязательно нарвется на конфликт.
Повертев в руках цветы, Хэй вздохнул и уставился на дверь, сначала даже не поверив, что первым человеком, выходящим из особняка, оказалась действительно Кассандра. Как только он сообразил, что не ошибся, ответственность за содеянное расправила свои крылья в полный размах. В этот раз он поднялся медленно, переставляя затекшие деревянные ноги в сторону ворот, чтобы успеть встать по направлению её движения, преграждая путь. Хэй не собирался рвать волосы на голове или уходить глубоко в себя, закапываясь в свою вину под самое основание. Он точно мог сказать, что именно сделал не так; отчасти понимал, почему это сделал; и сейчас искал пути решения данного вопроса. Вот уж когда раса переставала играть свою роль, уходя не просто на задний план, а далеко за горизонт. В белом платье и босоножках. В ноябре. В груди еле слышно заболело от того, что он видел в Кассандре сейчас, но улыбнуться на совсем детское решение по-летнему одеться в конце осени не сумел. То ли права не имел, то ли понимал уже, что еще одним своим решением, серьезным и тяжелым, она может отправить его далеко и надолго, и вряд ли он что-то с этим сделает.
- Замерзнешь ведь, - сказать Хэй хотел вовсе не это, уже пожалев, что не продумал речь заранее. На секунду нахмурившись и подбирая наиболее весомые слова, он протянул ей букет, уже чуть потрепанный в основании от того, сколько времени провел в руках. – Касс, я был не прав и очень сожалею.       

По идее сейчас он должен был чувствовать себя как провинившийся школяр, опускать взгляд вниз и буровить что-то не совсем вразумительное в ответ на предъявляемые претензии. Начиная с полуночи, то есть вот уже около трети суток Хэй только и делал, что думал. Перематывал мысли туда и обратно, просматривал связки причин и следствий, которые в этот раз его вовсе не подводили, вырисовываясь очень четко. Птичка соврала – он поверил. Элементарно, Ватсон! Дело раскрыто. Но маленькая черточка связки между этими двумя точками ему никак не давалась, столько бы он ни вертел различные условия задачи. Решений было множество, и для того, чтобы выбрать верное, переменных отчаянно не хватало. Поэтому Хэй никак не мог смотреть в землю и буровить оправдания. Просто потому, что не знал, что надо говорить, кроме каких-то слишком надуманных, слишком вычурных для него фраз типа «я был не в себе». Выпил только бокал шампанского, у официанта его взял сам, наркотиками не увлекаюсь. Что? Продолжения в виде «я не знаю как, но это птичка виновата» душились в зародыше вместе с образом школьника, ибо только ему и могли принадлежать.
Кроме этих вполне очевидных причин появлялись все новые, к примеру, смотреть именно на Кассандру, которая остановилась и начала с ним говорить. Конечно, большую роль играли и сами слова, но Хэю пока было достаточно того, что она не обогнула его сбоку, не обратив никакого внимания, не промолчала. Он чуть прищурился и наклонился ближе, улавливая тон. Угадать было сложно, понять еще сложнее, но довольно странные вопросы из её уст звучали более странно, пока он не догадался, наконец, что она язвит. Обычно если девушка говорила «нет», то он и понимал это как категоричный отказ, однако в данном случае точно переспросил бы, возможно и не один раз. Вот это он Кассандре изложить как раз мог, как положено, по пунктам и с обоснованными доводами, а именно, почему не ошибся и как такое возможно. Вряд ли он сумел бы сожалеть о своих словах на фуршете еще больше, поэтому сейчас был уверен как никогда. 
Сомнения крылись совсем в другом аспекте. Хэй рассказал бы ей своими словами, что произошло, но не вложил бы в голову собственные ощущения. А на одних словах выходило неубедительно. Точно так же как и сама Кассандра не показала бы ему, насколько ей обидно. Пусть он считал, что прощать она умеет. Однако всепрощением за всю историю отличались только несколько личностей, оставляя для остальных целый простор для отказов, когда им приносили извинения. Хэй потер ладонью шею, отчего по мышцам сверху вниз прошла волна тянущего давления, и постарался подобрать в уме как можно более точные фразы, выражающие концентрат его мысли. Выходило совсем плохо, и в какой-то момент ему показалось, что время ползет медленнее, чем должно по своему графику, ибо по ощущениям он молчал уже долго, а на деле не более десятка секунд.
- Прости меня, - сказал, как отрезал, да. С другой стороны, центральная мысль заключалась именно в этих словах и отвечала скопом на все заданные вопросы. Но Хэй решил все же ответить на каждый в отдельности, чтобы не оставлять никаких белых пятен. – Не могу объяснить, почему так поступил. Даже себе не могу, хотя помню и точно знаю, что ты ничего не совершала. Я пойму, если ты меня видеть больше не захочешь.
В то же время Хэй отчетливо осознавал, что понять и принять – это всё-таки не одно и то же, но с лету пугать Кассандру еще и сообщением того, что сдаваться сразу не намерен, не стоило. При раскладе полностью спаленных и обвалившихся мостов ему требовалось некоторое время, чтобы продвинуть в основные мысль, которой старался руководствоваться с самого момента их знакомства. Главное, чтобы Касс была цела и счастлива. Речь в целом вышла скомканной, без присущей ему обычной четкости произношения, отчего он смутился и потер шею еще раз. Но спохватившись, протянул ей букетик, едва удержавшись, чтобы не повести плечом, словно защищаясь, если она сейчас запустит цветы обратно.

Букет обратно не полетел, однако праздновать маленькую победу в сражении Хэй себе не разрешил, потому что взяла Кассандра цветы очень медленно с ощутимыми паузами, каждая из которых могла закончиться как угодно. К примеру, в одну секунду она словно пробует на ощупь зеленые листья у черенков, а в следующую просто отпускает их в полет до асфальта. И весь разговор. Единственное, на что он надеялся, так это на перевес нерешительности окончательно в его пользу, не скрывая от себя достаточную степень эгоистичности мыслей. Но реальность пока скупилась на подарки, а огонь под сковородой, на которой он сидел, продолжал медленно гореть. Немало этому способствовал ответ Кассандры. Она не сказала, что сможет его простить, не суть, рано это случится или поздно. Однако она и не попросила его уйти, оставляя в подвешенном состоянии, когда нерешительность начал чувствовать уже сам Хэй. Ну, заслужил, что уж…
Пусть без особого успеха, но все-таки не напрасно, он ставил себя на её место и размышлял над вопросом о резкой и ничем не подкрепленной перемене в отношении людей. Ему это и в обыденной жизни казалось странным, в конце концов, частая смена настроений вызывала определенное подозрение. Что уж было говорить о таком кардинальном смещении полюсов, которое он сам в данный момент демонстрировал. Вполне естественно недоверие, и факт, что Кассандра не отказала категорически, становился ценен сам по себе. Проснувшаяся и уже укоренившаяся в нем жесткость требовала выжать эту ценность максимально, не проворонив ни капли, потому что древность перетекла в современность настолько плавно в аспекте его и Кассандры, что разница практически не была заметна: стоило им оказаться в пределах досягаемости друг друга, как что-то обязательно происходило. От скачков во времени до птички.
С ослиным упрямством Хэй не хотел считать такое всегда случайное «везение» правилом, поэтому объяснение своему поступку желал найти не меньше, чем девушка напротив. Только в одном она слегка ошибалась, ибо о ней он знал всё же намного больше, чем она думала, но и это оказывалось каплей в море по сравнению со всеми оставшимися внутренними качествами, вкусами, интересами, деталями жизни, мелкими привычками и недостатками, которые составляли её такой, какой она была. И которые он хотел бы узнать, выпади шанс.
А, шанс, собственно, и выпал, выражаясь в её колебаниях, и Хэй им воспользовался по-своему, без несвойственной ему деликатности и полностью игнорируя понятие личного пространства. Ему уже пару часов казалось, что от суточных трудов он вроде как отдохнул, организм с ним не соглашался, а вид Кассандры в белом платье без куртки подводил черту. Без скрипа несмазанных суставов, но с четким ощущением, что еще немного, и он развалится, Хэй опустился на уже насиженную уступку забора и мягко, но достаточно твердо потянул девушку на колени, стараясь обхватить ладонями как можно больше кожи на её руках. А был бы джентльменом, отправил бы обратно за курткой. Однако без уверенности, что она снова выйдет, вариант ему не подходил.
– Жив. Но шрам на горле ты видела. Когда она сказала, что порезала ты, я поверил безоговорочно. И именно этого не могу понять сейчас, – в кои-то веки он говорил не только потому, что хотел ей это сказать, но и отвлекая внимание от собственных действий, которые привели все же к тому, что Кассандру он обхватывал руками достаточно крепко, чтобы она не улепетнула куда-то в сторону. – Вышло внезапно, как и в момент, когда им обзавелся. Сдержаться не получилось, а ночью как в голову стукнуло, что натворил.
Посмотрев на букет в её руках, Хэй пришел к выводу, что с выяснением долго тянуть не стоит, и он прекрасно знает, откуда надо начинать. Черт его знает, что отражалось на его лице сейчас, поэтому он предпочел поднять взгляд на Кассандру, только когда проглотил и спрятал поглубже все его эмоции относительно птички, потому что отравлять каждую минуту его жизни она не могла. Какое-то время он способен был вообще о ней не вспоминать, к примеру, сейчас, пока смотрел слишком близко снизу вверх на девушку в собственных объятиях.

Всё же женская логика ставила его в тупик, и это только при обычном раскладе, потому что на данный момент он разговаривал именно с Кассандрой, которая выводила это понятие на новый качественный уровень. В том числе и сейчас, когда он, образно выражаясь, медленно обвивал вокруг нее свои кольца, и даже искренне полагал, что она подобных топорных методов не замечает. Но, как бы там ни было, тактика работала, пусть и выражалась в элементарном для понимания определении «раз твое, значит, держи крепче». Не самый умный метод, не самое гениальное из его решений, но отпустить прямо сейчас казалось еще глупее, и из двух зол Хэй старался выбрать меньшее. А всё именно потому, что она никак не желала сказать ему точно, сможет ли принять его даже с учетом инцидента. Она развивала дальше тему, наклонялась к нему ближе, что вообще являлось действием в корне неразумным, звала его по имени, повторяя его несколько  раз, в чем он видел особую прелесть, но ни единым словом не обмолвилась о том, что его в данный момент больше всего интересовало. Хэй вздохнул, слушая историю знакомства с птичкой, и первоначально думал, а не будет ли итогом беседы фраза «но я тебя всё равно не простила», а уже потом сосредотачиваясь на смысле слов, из которых не пропустил ни единого. Резон определенно был, но его знаний не хватало, чтобы вынести окончательный вердикт. Да, птичка умела петь сладкие и не очень песни, обрастала как и положено перьями и была способна положить до десятка вооруженных мечами жрецов. На этом вся интересная информация об обратной стороне Таис у него заканчивалась. Самым главным, пожалуй, был как раз тот факт, что в отношении птички понятие симбиоза с чудовищем работало не совсем так, как на это смотрел сам Хэй. Она лучше понимала, лучше управляла, да и вообще взаимодействовала с сиреной, потому что полностью свою суть принимала и даже, в каком-то смысле, наслаждалась этим. Да какого черта «в каком-то»? Во всех смыслах.
Может, и умела что-то внушать, ведь он своими собственными глазами видел реакцию зала на её пение, да и сам её чувствовал, пока не хватило ума захлопнуть щит. С другой стороны, раз он все-таки закрыл, то почему поверил, когда она начала говорить на фуршете. Но «их общая знакомая» чем-то точно обладала, и строить предположения, сидя около особняка на каменном уступе можно было очень долгое время, ни приблизившись к разгадке ни ни шаг, потому что каждая гипотеза требовала проверки и подтверждения. И краеугольным камнем всего сказанного сейчас Кассандрой как раз и становилась вера в то, что объяснение поступку существует, оно вполне разумно, и не базируется полностью на невменяемости самого Хэя.  Он тоже поднял голову выше и пару секунд подумал над заданным вопросом.
- Она сирена, и я не могу перечислить точно, что именно она умеет. Пение ты слышала в зале, а это только малая часть от возможностей. Возможно, даже повседневная. Но я выясню этот вопрос, - вряд ли сейчас стоило добавлять что-то касательно просьб переходить на другую сторону улицы при виде птички, или быть осторожной. Все они обычно отскакивали как от стенки. И вместе с этим заверения для самого себя, что Кассандра сильнее и удачливее, чем он может представить, отскакивали как от стенки уже от него самого. Работать над этим Хэй считал бесполезным, оставалось лишь принимать ситуацию такой, какая она есть. Для него — постоянно думать о её безопасности, для неё — не слушать того, что он ей говорит. - Может, сходишь возьмешь куртку?
Просидеть с ней на коленях Хэй, в принципе, мог очень и очень долго. Однако никто не гарантировал, что он запросто затем  сумеет подняться. Уже сейчас суставы работали со скрипом, а мышцы ныли от такого с ними обращения. Пусть он и чувствовал, что ей достаточно тепло, потому что кожа под пальцами не казалась прохладной. Но за неимением лучшего, стоило рискнуть и отпустить. Он ослабил свою хватку, чтобы она легко могла встать, но до конца руки не убрал.

Её действия обязательно вызвали бы улыбку на его лице, не будь Хэй слишком напряжен в ожидании ответа. Кассандра оставляла на него свою сумку как доказательство того, что вернется, и выглядело это, по его мнению, по-особенному нелепо. Как оставляют сумки таксистам или барменам, используя в качестве якоря, привязывающего к месту, куда в обязательном порядке нужно вернуться. И он сейчас, скорее всего, точно так же как таксист или бармен гипнотизировал эту оставленную вещь, придавая ей гораздо больше ценности, и надеясь, что не ошибается в этом вопросе, потому что сумка все еще оставалась обычной сумкой, а не якорем. Разве что сам факт того, что она не просто встала и ушла, а подумала прежде о нем, наверно, что-то высмотрев своё в долгом пристальном взгляде, выглядел гораздо весомее предмета в руках. Шею моментально свело от давления тонкой лямки, но уж по этому поводу Хэй вовсе не возражал, так что согласно полученным инструкциям полез внутрь, доставая себе яблоко и протирая его бок об свитер на груди.
Сколько надо времени, чтобы взять куртку? С учетом того, что по дороге можно было встретить еще кого-нибудь из жильцов, то время продлевалось минут на пять-десять. Хэй прикинул, как быстро можно дойти до комнаты, которая по закону подлости обязательно окажется самой дальней, потом вспомнил, что думает о девушке, и умножил время на два. Мысли постоянно крутились около Кассандры, пока он не хрустнул яблоком, откусывая кусок, и не уселся обратно на уступ, напоминая себе уже птицу на излюбленной жердочке. На этом моменте они не слишком плавно перескочили обратно на тему, уже переставшую быть таковой, а превратившуюся в навязчивую идею. Как бы птичка не сотворила свою ложь, принять в расчет стоило саму возможность подобного воздействия. Следовательно, шанс нанести ей незапланированный визит превращался в еще одно цирковое представление, где он сам становился главным клоуном. Яблоко закончилось подозрительно быстро, и Хэй на автомате принялся за грушу, размышляя над тем, как обойти внезапно обнаруженное препятствие, чтобы подобраться к ней ближе. Либо лишить себя слуха, либо держать дистанцию. Первое не гарантировало эффекта, если внушение работало как-то по-другому. Надо попробовать выяснить. Прицельно закинув огрызок в урну на углу, но промахнувшись из-за еле-еле ворочающихся мышц, он осел на втором варианте, который выходил фантастическим даже для мира, вмещающего в себя таких людей как носители и хранители. При таком раскладе потребовалось бы обращение к Грэму за оружием, но этого варианта Хэй хотел избежать всеми доступными средствами, поэтому раздумывал уже над прямым контактом с людьми, у которых можно было достать винтовку без посредников. В данный момент в голове рождалась новая концепция, принадлежавшая будто не ему, а кому-то еще более жесткому и хладнокровному. И Хэй собирался ею воспользоваться, приняв во внимания последствия, и со своими исключительно теоретическими знаниями постаравшись их минимизировать.
- Ты спасателей и полицию еще не вызывал, чтобы объявить о моем исчезновении? – он медленно повернулся на голос и все же улыбнулся, ныряя обратно в иллюзию того, что жизнь на самом деле может быть простой и приятной, что счастье доступно, как оно есть, стоит просто протянуть руку и взять. Сейчас не особенно важным показалось то, что иллюзия от веры в нее не становится хоть сколько-нибудь реальнее. Хэю просто достаточно хорошо стало уже от того, что она не стала вникать в подробности возникновения его шрама, что не надо было окунать её в темы и эмоции, которые оказывались слишком темными. В ней он увидел будущее, которого и достоит-то не был, и не переставал удивляться тому, что она всё еще рядом, несмотря на то, кем он является, и что ей сделал. В груди опять кольнуло от исключительно эгоистичных мыслей действительно протянуть руку и взять, хотя знал доподлинно – ничем хорошим это не закончится, в том числе и из-за его планов касательно птички. Но и на концерте, и сидя на уступке здесь, понял, насколько бессмысленно с самим собой бороться.
- Это не очень смешная шутка, - слова шли вразрез с едва заметной на одном углу рта улыбкой, однако четко выразили отношение Хэя к предположению. Переключиться на легкость бытия, которая словно окружала Кассандру и втягивала его внутрь, казалось трудно, особенно учитывая контраст. Но глядя на нее сейчас, он шагнул чуть навстречу и легко дернул за кончик отдельного локона светлых волос. – Ты куда-то собиралась? Я могу тебя проводить.
В конце концов, возник он перед ней, когда Кассандра целенаправленно куда-то шла. Может, поэтому предложение вышло каким-то школьным, выражающим его полную готовность даже нести её сумку, пусть набитую не учебниками, а фруктами. То ли, наоборот, из жизни одним движением изымались два месяца, оставляя его вместе с ней около неработающего фонтана неизвестной богини, без бремени тяжелого опыта на плечах, но с открытыми неограниченными возможностями.

Чтобы слегка разбавить окружающий её ореол притягательной беззаботности, Хэй мог рассказать, что стал бы делать при её исчезновении. Несколько пунктов четкого и сухого плана, несколько более развернутых и живых мыслей, и намного больше эмоций, которые никому кроме него не интересны и не нужны. Возможно, как раз потому, что Кассандра уже исчезала, а он её уже искал. А сейчас, с появлением птички и четким осознанием общей смертности человека, которая от хороших мыслей и позитивного настроя никуда не исчезает, вообще счел бы такой поворот куда более серьезным, хотя вроде бы уже было и некуда. Он знал это сам, да и Кассандра, скорее всего, знала тоже, ведь сколько раз он её ошибочно недооценивал, но относилась к этому проще, предлагая сейчас такой подход и ему вместе с сумкой, фруктами и шансом почувствовать себя намного счастливее, чем есть.
На язык просился отрицательный ответ и короткая ложь о том, что действительно занят и проводить может только до поворота улицы, но никакие мысли о благих намерениях, о лучшем и самом безболезненном выходе не смогли бы заставить его произнести это вслух. Речь сейчас шла о простой прогулке, но Хэю доподлинно было известно, что этим не ограничится, причем понятно стало не сейчас и не ночью, когда его стукнуло по голове просветление, а гораздо раньше. Может быть, и сама Кассандра считала, что ей достаточно будет сказать «приятно было снова встретиться и пообщаться», и он растворится в тумане точно так же, как с утра из него появился, но она ошибалась. Хороших манер и джентльменства у него  так и не прибавилось. Черт, да я уже успел с десять раз подумать, что платье снимается легче. 
- Или еще что... - буркнув вслед за ней эхом конец последнего предложения Хэй только сильнее уверился в том, что никуда без нее с места не сдвинется. Хотя моментально обнаруживались целых две проблемы. Одна довольно-таки бытовая: с места ему сложно было сдвинуться и вместе с ней в том числе. За прошедшие сутки он наплевал не только на отдых, но и на вправленное чуть больше недели назад плечо; на повязки, налепленные на руку и грудь; и на здравый смысл, по всей видимости, тоже. Многое Хэй сейчас бы отдал за трость или костыль, а общее желание после того, как его отпустило и ситуация нашла свое решение, вообще формулировалось не иначе чем «лечь полежать».  На одном энтузиазме он ушел бы недалеко и очень медленной походкой, но и это казалось поправимым. Вторая проблема была гораздо глобальнее.
С некоторого времени Хэй в каком-то смысле лишился будущего, и знал об этом пока что только он один. Несмотря на то, что удалось не просто выжить, но и выбраться обратно, жизнь шла ровно только до каждого момента встречи с птичкой, отодвигаясь затем еще немного вперед. Позавчера на концерте он выиграл для себя еще несколько дней, но по их истечению будущее снова обрывалось, потому что он рисковал наравне с ней. Пусть даже удача станет ему сопутствовать, и из них двоих на этот раз останется он, а не она, все равно убийство ему с рук вряд ли сойдет.
Без оглядки начать брать от жизни всё, что она способна предложить, ему мешало осознание простого факта - вернуть обратно он явно сможет не всё, а олицетворением жизни выступала стоящая перед ним девушка. И верх в битве за внимание брали наиболее эгоистические соображения, прикрываясь тем, что он еще здесь и пока что в состоянии отдать, что есть.
- Можно на пляж. Там есть неплохое кафе. По крайней мере, отзывы хорошие, - в конце он заулыбался сильнее, зная, о чем говорит. Сегодня кафе работало в штатном режиме, но веранду они уже закрыли для посетителей на зиму, но, к счастью, вчера до нее руки так и не дошли, поэтому столы и плетеные кресла стояли на своих местах. Хэй звал Кассандру в «Минос», хотя мысли самого уже давно ускакали галопом дальше, наконец, преодолев барьер. - Только идти придется медленно.
Лучше было бы спросить первоначально разрешения, но он вечно об этом забывал, точно так же как и о понятии личного пространства. А потом лучше было бы извиниться, но вот уж в чем Хэй не считал себя виноватым, так это в своем желании её поцеловать. Не останавливала и мелькнувшая идея о том, что приглашение Кассандра может просто напросто отозвать, если он будет позволять себе чрезмерные вольности. Справлюсь. Устроив её сумку на ноющем левом плече, он приобнял её здоровой рукой и поцеловал. Потому что хотел; потому что успел забыть это ощущение; потому что действительность и вправду становилась чуть лучше, а надежд чуть больше. И впрямь казалось, что справиться можно.

Вспомнил быстро, фактически мгновенно, хотя оставшиеся в прошлом варианты мог пересчитать по пальцам, что сейчас казалось очень досадным упущением. Может быть, потому что никто не отталкивал ни тогда, ни сейчас; может, потому что это казалось ему очень странным. Приятно странным. Каким интересным, больше волшебным, образом работала голова у этой девушки, скорее всего, никогда не удастся узнать, однако сейчас она работала исключительно в его интересах, словно даже понимая, что сам Хэй аналогично действовал в её интересах. По крайней мере, до этого момента. И радоваться стоило как раз тому, что стоят они посреди улицы около самого особняка, битком набитого хранителями; и тому, что вокруг вовсе не темно и пустынно, а ходят люди и ездят машины; и даже его совершенно бессмысленной усталости и ноющей боли в мышцах тоже следовало порадоваться, потому что они выступали достойными ограничителями против того, чтобы просто не прижать Кассандру к забору. Его занимало не так уж много вопросов, но одним из них точно был интерес к причинам, по которым она отвечала ему сейчас несмотря на все его прошлые действия, когда благие намерения тяжело казалось объяснить в двух словах, а нанесенные когтями раны — и вовсе невозможно.
Какими бы своими принципами он ни руководствовался, какие бы собственные идеалы не старался защищать, ограждая Кассандру от себя, как от опасности, больше ни сил не осталось, чтобы нести этот стяг, ни желания, потому что она ему вовсе не помогала. Поэтому и улыбнулся немного кривовато на её слова о том, что спешить некуда. По его личному мнению спешить было куда, и за такие мысли даже легкой тени стыда не возникало, ибо они вытекали настолько плавно и естественно из открытых и доступных желаний, что стоило, наоборот, удивиться, как это он удерживал себя раньше. Лучше бы ты дала мне пощечину, Касс. Свободной от переплетения пальцев рукой, сражаясь с отчаянно мешающейся сумкой, он обнял её чуть теснее, подлезая ладонью под полосатый свитер и проводя подушечкой большого пальца по полоске голой кожи на её спине над самым поясом джинсов. Две пощечины.
- Нет, посреди дороги я точно не упаду, если ты об этом, - в конце концов, сюда же он как-то дошел, хотя от многочасового сидения почти без движения на камне с железной оградой за спиной спасибо конечности ему не говорили. Но идея свободно и ненавязчиво положить на её плечо руку, словно ей нам самое место, его здорово соблазняла, к тому же опираться на девушку он если и собирался, то только в случае крайней необходимости, до которой пока еще было достаточно далеко. Махнув головой и стряхивая с себя лишние пока что желания, просто из-за того, что идти так было не совсем удобно, Хэй потянул её вниз по улице в сторону стоянки такси, сокращая прогулку примерно три четвертых. - А к тому, что ты сильная, мне просто надо привыкнуть.
Потому что принять это сразу и в комплексе не получилось даже после демонстрации очень и очень убедительных примеров. Он посмотрел на её ладонь, которую держал в своей руке, уже не так удивленно, как в первые секунды, когда в него не полетел обратно ни букет, ни ругательства, отчего мысль о кафе понравилась ему еще больше, и не просто из возможности произвести впечатление на девушку, которая особенно дорога.

Кое-какие вещи всё же оставались не зоны доступа, либо просто выглядели неприступно, пока весь остальной мир вокруг начинал играть новыми красками, намекая на открывающиеся перспективы, больше выглядевшие подарком судьбы. Именно эти так называемые «вещи» не давали ему полностью следовать данной себе установке, хотя бы отчасти поддаться легкому воздушному влиянию Кассандры. Хэй сказал больше себе, чем ей, что обязательно надо привыкнуть к тому, что она сильнее, чем кажется, но сейчас никак не мог согласиться - это будет очень и очень сложно. Плюс к этому не выходило отпустить себя до конца, полностью и бездумно окунувшись в потакание собственным прихотям. Мыслей в голове роилось вагон и маленькая тележка, хотя стоило признать, что своими габаритами и настойчивостью одна выделялась особенно сильно, а отгонять её в сторону Хэй не просто не хотел, но и вообще не предпринимал никаких попыток, разве что не заявив Кассандре открыто — никаких других вариантов, кроме кафе, теоретически не могло возникнуть ввиду близкого расположения заведения к его квартире. Терпения не хватало на более широкие объездные круги, потому что рядом с ним сидела на просто какая-то девушка, а Касс; однако ума промолчать все-таки хватило, при чем по той же самой причине. И постоянной вращаясь вокруг этой центральной мысли, возвращаясь к ней, скорее всего, чаще, чем гласили различного рода статистики, он думал и думал над десятками других вещей, выхватывая их по одной. Он несколько раз успел подумать о том, что Криса сейчас нет в городе, поэтому проблем не возникнет, ибо у его друга нынешний период спокойствием не радовал; подумал о том, как поставить кресла на пустой веранде таким образом, чтобы из окон кафе их не было видно; подумал о пледе или чем-то подобном, потому что на календаре был ноябрь; даже прикинул, чтобы такого сообразить из еды. Но ни разу и краем не задел мысль, что сейчас поступает неправильно, не пропустил ни единого порыва начать с нового круга объяснять Кассандре, почему это всё очень плохая идея. Возможно, как раз потому, что идея в кои-то веки казалась хорошей. Из тех «вещей», что остались при нем сейчас и останутся, наверно, и когда мир вокруг будет рушится, ему доставалось необходимость по возможности анализировать собственные действия прежде, чем их совершать. Последствия были у каждого поступка, а Хэй хотел в любой момент времени знать, почему он его совершил, чтобы не увиливать от ответственности. Сейчас, как и с утра, дальше нескольких десятков минут вперед он сказать ничего определенного не мог, ибо не всё теперь он него зависело. Но на ближайшие четыре дня он не представлял никакой опасности для Кассандры, если брать исключительно физическую её составляющую, и хоть какое-то время не хотел смотреть дальше и глубже. И этой частью мыслей уже полностью и безраздельно завладела девушка рядом.
- Очень часто бываю. И по работе, и просто так. Надеюсь, оно тебе понравится. Шоколад, кстати, оттуда был, - Хэю показалось приятным что-то ей рассказывать, вспоминая это достаточно знакомое ощущение по новой, на этот раз ничем не омраченное, в противовес своему предшественнику, когда он говорил ей о своей семье. Про термос, оставшийся где-то на просторах виноградников, тоже вспомнил случайно, и не думал, что Кассандра правильно поймет, о чем именно речь, но отвлекся на внезапное озарение: к особняку он шел пешком, а собирался в спешке. Хлопнув себя свободной рукой по карману и не обнаружив там бумажника, он полез уже в задний, с облегчением нащупав необходимую для оплаты такси бумажку, которую и протянул водителю, когда они оказались на подъездной к кафе. - Веранда уже закрыта на зиму, но посидеть там можно. Подождешь пару минут, максимум - десять?
Часть столов и стульев была отодвинута к стенам и накрыта толстой прозрачной полиэтиленовой пленкой, часть стояла в первоначальном виде. На последние Хэй и показал Кассандре, собираясь организовать нечто, отдаленно напоминающее и пикник, и простое посещение кафе. В столь ранний час буднего дня оперативность повышалась за счет отсутствия посетителей, в следствие чего похватать чего-то съедобного можно было и из кухни, не собирая сомнительные деликатесы из собственного холодильника.