Стеша смотрела на женщину как дикий зверек, которого она могла раздавить одной левой, но который перед смертью обязательно вопьется в руку, протянутую к ней, своими маленькими и бесполезными зубками. Она не знала чего ожидать от нее, а она была как неприветлива, так и приветлива одновременно, как будто бы ее даже забавляла вся эта ситуация. Стефани ни за что не собиралась забывать мыслей о побеге. Не отвечая и не дерзя своей надсмотрщице, она наблюдала и слушала, испуганно и диковато посматривая на нее. Гордыня распалялась внутри настоящим огнем - она не позволит держать себя силой. Они договорились и хозяин клуба ее отпустит. Эта наивная детская вера в чьи-то слова была хорошим топливом для уверенности в своей безнаказанности. Она все еще рассчитывала сбежать, уйти и оставить все эти клубные метаморфозы и эксперименты кому-то другому. В роли официантки Стеша не видела ничего такого особенного. Это должно быть намного проще, чем танцевать. Что-то необычное, какое-то трепетное послевкусие сцены и волнительные моменты, когда ты снова должна пойти туда, не важно уже в каком качестве. Просто там будут люди, которые видели тебя такой. От этой мысли начинали гореть уши.
На слова администратора о приличном заведении, Стеша быстро кивнула, согласная на все и сразу, лишь бы только не снова раздеваться и танцевать. Все-таки эта девушка была единственным ее гидом в этом новом и совершенно незнакомом ей мире ночного клуба, поэтому стоило хотя бы немного прислушиваться к ее словам.
Примерив на себя костюм официантки, Стефани почувствовала себя одетой. Одета! Это не могло не радовать и не вдохновлять. Она отработает до утра или когда там этот клуб закрывается, а потом просто уйдет. И не будет никому ничего должна. Эта мысль вдохновляла, отчего Стефани даже немного расслабилась, заставила себя улыбнуться красотке и вышла навстречу своему будущему.
Приятные запахи витали в воздухе, жужжание разговоров, музыка и красивые тела, извивающиеся на сцене. Стеша пошла прямиком к бару, как к какому-то спасительному островку, где на нее никто не будет обращать внимания, но ее ждало разочарование и колкое разглядывание как барменом, так и другими официантками и клиентами. Рыжая огненная шевелюра была узнаваема издалека. Стефани-Кимберли этого смущалась и старалась ни с кем не встречаться взглядом. Неловкость возросла еще больше, когда к ней подошел какой-то вкуснопахнущий джентльмен в пиджаке и принялся флиртовать, заказывая себе какой-то необычный коктейль, название которого Стефани не смогла бы даже проговорить. Она покраснела, но постаралась виду не подавать, что совсем ничего не поняла. Неуверенно улыбнувшись и кивнув мистеру "Пиджаку", она умчалась к бару, выдохнув брамену что-то вроде:
- Что то с коньяком Hennessy, шампанским... как его... Дом Переньеном и ежевичным крем-ликером для вооон того джентльмена в пиджаке, - вид у нее был взволнованный, но бармен только сухо улыбнулся и кивнул. Он понял о чем идет речь и не стал отвлекаться на разговоры. Вроде бы все для начала было не так плохо. По крайней мере пока он не протянул ей поднос с бокалом на нем. Стефани кивнула и уже собралась отправится в путь к тому самому столику, откуда так хищно ей улыбался мистер "Пиджак", но бармен зацокал языком, называя совсем другой номер столика. Стефани окинула взглядом клуб и расположение столов. Только она собралась идти, как на поднос перекочевала чашечка кофе с пояснениями, что заодно на соседний столик отнесешь. Квест стал вдвойне труднее. Незнакомый зал, люди. Стефани вздохнула, подняла нос повыше и продефилировала вперед. Неуверенно осматривая столы и незнакомые лица, она едва не выронила поднос, столкнувшись с одним из клиентов посреди прохода. С ужасом отметив про себя, что едва не пролила на него горячий кофе, Стеша извинилась, а тот уже скрылся в противоположном направлении. Опустив глаза, она увидела улыбающееся ей лицо взрослого мужчины. Вместе с другом они разглядывали ее так, как будто бы на ней совсем не было одежды. Стефани поспешила вперед, чтобы поскорее скрыться из вида. В следующую секунду она столкнулась с другой официанткой, а та прошипела ей на ухо что-то злое. Впрочем, ее можно было понять, потому что Стефани наступила ей на ногу. Стеф облизнула пересохшие губы и пошла дальше, пока на пути ее не вырос человек, чье лицо она запомнила, когда упала со сцены. Не его ли рука так сильно сжала ее задницу в тот момент? Лицо напротив с маленькими поросячьими глазками рассматривало ее, а она пыталась просочиться мимо него. Мужчина не пытался в этой ей помочь, поэтому Стефани пришлось невольно коснуться его, а затем она поспешила вперед, краснея, бледнея и зеленея от возмущения. Клиент вроде бы ничего такого не сделал, но в то же время Стеша почувствовала себя очень гадко, не догадавшись обогнуть пару столиков и пройти в свободный проход: его она просто не заметила. В целом у нее получалось паршиво. Пару раз едва не опрокинув поднос, она добралась в самый дальний уголок зала и принялась выискивать глазами нужный столик, не замечая в меру рассеянности и взволнованности сидящего главу клуба. Столик, где ждали кофе она нашла, и, повернувшись к господину Канарису спиной, выставила его на стол. Сидящие за этим столом даже не обратили на нее никакого внимания. Стефани отошла от них и принялась оглядываться по сторонам, пока не обнаружила искомое и очень удивилась, заметив хозяина клуба. Вся ее прыть и ощущение близости победы куда-то улетучились. Стеша неуверенно прошлась к нему ближе. Руки дрожали, поэтому жест, когда она снимала бокал с подноса получился неловкий. В следующий момент опустевший поднос соскользнул с руки. Стеф дернулась за подносом, выплескивая небольшую, но ощутимую часть содержимого бокала на грудь мистера Канариса. Поднос при этом удалось удержать, но бокал так и не был поставлен на стол. Стефани все еще держала его в руке, с ужасом глядя на хозяина клуба и ожидая на свою голову самые страшные последствия. Мокрое пятно на красивой ткани его одежды было небольшим, но вполне заметным даже при этом освещении. Стешино сердце упало куда-то в район пяток, она поджала губы и зажмурилась, как будто бы ее сейчас ударят или же сработает волшебное детское верование в то, что когда зажмуришься, то все ужастики и страшилки мигом исчезают.

Резко затормозив у двери, Стефани облизала в миг пересохшие губы. Очень хотелось уйти, но у мистера Канариса был такой властный и требовательный голос, исключающий малейшее неповиновение, что ноги сами остановились, а сердце пропустило удар. Стоило быть с ним осторожнее. Медленно повернувшись и пройдя к столу, она бросила взгляд на него, от чего ее глаза слегка невольно округлились. Без одежды он был похож на древнегреческого бога, фривольно развалившегося на своем ложе где-то на божественном Олимпе. Идеальное ухоженное тело, без единого изъяна. От такого женщины наверняка без ума. Волевое мужественное лицо, идеальный рельеф мышц, к которым так и хочется прикоснуться, пронзительные красивые глаза и нечто звериное в его ленивых, неторопливых движениях хищника, готового в любой момент броситься в атаку. Что-то очень притягательное и в то же время пугающее. На таких смотрят в журналах или по телеку, от таких пищат девочки всех возрастов. Но вот увидеть его воочию да еще и практически без одежды, это было очень неожиданно и ошеломляюще. Она тут же опустила взгляд на виски на столе, к которому покорно подошла, не зная куда деть свои руки и боясь напортачить в очередной раз, заливаясь краской. Отсутствие одежды на мистере Канарисе очень смущало, и даже не глядя на него она чувствовала насколько он раздет. Это было неправильно. Он наверняка знал насколько хорош и просто нагло пользовался этим, как тогда у столика, когда она пролила на него напиток. Он разделся так уверенно и спокойно, будто знал, что его нагота не смутит, а восхитит всех случайных свидетелей. Смущалась там походу только одна Стефани, но все происходящее за сегодняшний день было для нее впервые. Нет, безусловно она могла видеть обнаженных мужчин и раньше, на пляжах например. Или в студенческом корпусе, когда Фрэнк с ребятами просто носились голышом. Но тогда все было иначе. Сейчас воздух вокруг Стефани электрозавался. Смущению ее не было предела, но, убедив себя, что это не ее дело, она попыталась сосредоточиться на своих делах и том, что касается только ее саму - она решилась, учитывая некоторую интимность воцарившуюся сейчас в комнате, попросить ее отпустить. Пялиться на него она не собиралась, флиртовать с ним тоже. Пусть кто-то там еще восхищается этим самоуверенным самцом, Стефани не встанет с ними в один ряд и не будет, открыв рот, смотреть на его изумительное тело. Ее не интересовали сахарные попки и слащавые мордочки с обложки журнала. Она даже немного разозлилась. Мистер Канарис наверняка знает, что хорош собой и тот факт, что на нем ничего нет кроме... - Стефани украдкой бросила еще один взгляд на поднимающегося со своего ложа хозяина клуба - ...нижнего белья и обуви, говорит только о его плохих манерах и излишней самоуверенности. Он всегда так расхаживает у себя в кабинете? Сосредоточившись на рассматривании пальцев на своих руках, касающихся поверхности стола, она попыталась бороться со своим смущением, так ярко отразившимся на ее лице. Нос с удовольствием втянул в себя запах его сигары.
А вот вопрос мистера Канариса выдернул ее из размышлений. Выдернул резко, заставив даже на мгновение от испуга затаить дыхание. Что он имеет ввиду?! Пугающая мысль о том, что она с ним наедине и никто не придет к ней на помощь, случись что, подействовала на нее как пощечина. Он тут, богатый и красивый, расхаживает в трусах, а она должна ему хуеву тучу денег! По другому это и нельзя было назвать. Костюм? У Стефани даже мысли не возникло о том, как прочие работницы его клуба могут "благодарить" своего хозяина в этом самом кабинете за его щедрость и доброту. Просто сердце забилось еще сильнее, а мистер Канарис как-то слишком неожиданно возник за спиной. Сейчас ее больше волновало, что же ему ответить, чем его местоположение, но по коже побежали мурашки. Он был совершенно непонятен ей. Что у него на уме она не догадывалась, но прикосновение вмиг расставило все на свои места, поразив ее таким сильным электрическим разрядом, что Стефани стало жарко. Какая наглость! И еще не где-то, а там, где до сих пор не бывала ни одна мужская рука. От неожиданности молчаливая Стефани окончательно лишилась дара речи. Все еще зачем-то сохраняя гордый и спокойный вид, тем самым как бы позволяя ему передумать и понять, что он совершает ошибку, она быстро перехватила его руку за запястье, пытаясь остановить его движение, удержать его руку от попыток двигаться выше и быть у нее между ног как у себя дома. Просто впилась в его руку, не повернувшись к нему, только слегка качнувшись от напряжения. Пальцы и ноготки впились в его кожу - так сильно она сжимала его руку и столько усилий прикладывала, чтобы отодвинуть ее, но у нее ничего не получилось. С таким же успехом можно было пытаться сдвинуть каменную скалу. Она едва не забыла, что для того, чтобы жить ей как бы и не помешало еще и дышать. Под руками ничего не было. Она вмиг ощутила насколько он сильный, от него сильнее пахнуло сигарой и еще чем-то мужским, каким-то дезодорантом или еще какой-то косметикой. Его бесцеремонность просто сводила с ума. Стефани не привыкла к такому отношению. А его сила пугала. Стараясь придвинуться бедрами подальше от него хотя бы на пару миллиметров и поближе к столу, Стеша второй рукой схватила со стола бокал с виски, предназначенный для мистера Канариса, а затем в развороте плеснула на него все содержимое, уже активнее вихляя попой и стараясь отойти в сторону. Остудись, как говорится. По привлекательному мистеру Канарису и шикарной груди стекал его дорогой виски, изрядно подмочив остатки одежды на нем. Стеша же уже ненавидела всех красивых мужчин земного шара в его лице. Первый ее взгляд был злой и возмущенный его поступком, но глядя на его темнеющие глаза, Стефани вмиг растеряла всю свою решительность. В его хищных глазах были все признаки начинавшейся бури. Хорошо подмоченное и такое выразительное нижнее белье хозяина клуба вызвало в ней очередную вспышку смущения, так что даже уши покраснели. Быть беде.
- Я пришлю вам чек, мистер Канарис - а вот этого не стоило говорить, но помутившийся от возмущения организм реагировал быстрее своей хозяйки. Говорить откровенную ложь надо еще уметь, тем более момент был совсем не подходящий. Мужчина был слишком близко, чтобы не бояться его. Она находилась между ним и столом, а все пути к бегству - за его спиной. На внутренней стороне бедер все еще горело его бесстыдное прикосновение, ноги были напряжены, готовые вмиг ринуться с места и начать бежать. Но куда?! В какую сторону? Страх и смущение, смешиваясь в одном коктейле ее серых глаз, уже переливались через край.

Отредактировано Stephanie Bennet (12.10.2013 12:07:54)

Резкий звук его голоса заставил ее вздрогнуть, но ноги прилипли к полу. Она смотрела на него завороженно, не зная чего ждать дальше, а когда мистер Канарис подхватил рукой бутылку, слегка приоткрыла от удивления рот: она уже представила как он опускает ей ее на голову, а потом ее прохладный труп находит полиция в паре кварталов в мусорном баке. Отчего-то, глядя на него, даже сомнения не оставалось, что он способен на многое. Стешино сердце застряло у нее где-то в горле, а этот гад еще и усмехнулся, попивая из горлышка. Слишком голый и слишком самоуверенный гад.
Стефани как во сне проследила за полетевшей в сторону дивана бутылкой, а затем на растекающееся по его дорогой оббивке содержимое. Взгляд вернулся к лицу хозяина клуба и она невольно попыталась отступить назад: такой он был хищный, даже плотоядный. Но стол помешал ей отойти от него.
Почувствовав себя загнанной в угол, она еще не представляла свои ощущения, когда он начнет приближаться к ней, с каждым шагом выворачивая ее трепещущее нутро наизнанку. Рядом с ним она чувствовала себя беспомощной и маленькой. Его мокрые соски смотрели в ее сторону как вторая пара глаз, таких же наглых и бесцеремонно идеальных. Нет, Стеша не была падка на красивых мужчин в принципе, но нарушение личного пространство неминуемо вело к странному незнакомому трепету где-то глубоко внутри, в самых потаенных уголках ее души и тела, еще неизвестных и ей самой. Она почувствовала, что ей не хватает воздуха и пространства, когда он подошел слишком близко. Чтобы сохранить спокойствие, Стефани сжала губы и отвернула голову в сторону, чтобы только не смотреть на него, не рассматривать то, что не хотела бы видеть так близко. Но она слышала его дыхание, чувствовала насколько он близко. Она даже поняла, что он улыбается. Понимала это и начинала сердиться, тогда и злость слегка выталкивала ее страх. Но решиться на пламенную речь он ей так и не дал, она не успела ничего сообразить, как он прижал ее, подхватил и посадил на стол, будто она была ребенком. От его таких простых и собственнических прикосновений стало не по себе. Автоматически, не зная, чего от него ждать, боясь упасть или быть брошенной-уроненной, она схватилась руками за его голые и слегка влажные плечи, о чем тут же пожалела. Пока она спасалась от своего якобы возможного падения, он уже пристроился между ее коленок, от чего Стефани вспыхнула, попыталась оттолкнуть его, упираясь руками в его упругий живот, пытаясь свести ноги, чтобы хотя бы немного обтянуть задравшуюся юбку, но ничего не получалось.А когда он коснулся ее щеки, она вздрогнула и замерла так, как будто бы вместо его руки ее касалось как минимум  холодное дуло Беретты. Одной рукой все еще пытаясь удерживать юбку, другой упираясь в него и невольно скользя по увлажненной коже, она посмотрела ему в глаза. Что-то было в его предложении обанчиво-доброе, почти дружеское - таким голосом он это сказал и так посмотрел на нее. Стефани невольно  облизала пересохшие губы, чувствуя под своей ладонью его упругий пресс и его запах, который обволакивал ее всю, заполнял собой, запах сигары, мерцающего на его коже виски, запах самого мистера Канариса. Перед самым ее лицом - его грудь, близость которой вызвала в ней трепет такого характера, что Стефани удивленно заморгала глазами. И самое странное - рядом с ним было очень тяжело дышать, хотелось отодвинуться, хотя бы немного, совсем чуть-чуть. Он предлагал не работу, он предлагал прыгнуть к нему в постель. Нет, он был хорош собой и все такое, наверняка он просто привык к тому, что ему не отказывают, но для Стефани это совсем ничего не означало. Все ее нутро думало иначе, когда он прикасался к ней, но сама она ни на мгновение не допускала мысль, что их отношения могут быть такого рода. Что они вообще когда-нибудь могут стать такими. Это нужно было прекратить и немедленно.
- Я не могу работать на того, кто меня пугает, - тихо ответила она, краснея и отворачивая лицо, только бы не дышать его запахом и не пялиться как идиотка на его грудь, губы, лицо, которые непозволительно близко к ней. Но если не дышать его запахом - в этой тесноте это означало только одно - не дышать совсем. У Стеши практически не было выбора. Где-то в глубине души льстило его внимание, которого она никогда, как ей казалось, не удостаивалась со стороны мужчин, но это только из-за ее неопытности и диковатости в общении с противоположным полом.
Рука на его животе, скользком от виски, напряглась еще сильнее, пытаясь отталкивать его, не производя этим действием никаких изменений. Стефани даже выпустила свою юбку из рук, чтобы попытаться его хотя бы немного от себя оттолкнуть и отвоевать таким образом себе хотя бы немного пространства. Она боялась даже взглянуть в его глаза, все тело стало деревянным, непослушным. По спине бегали мурашки, а саму ее бросило в жар. Ладони моментально вспотели. Она не поднимала на него глаз.
- Отпусти меня, - почти приказала, но подавлено и тихо, как будто бы боялась вывести его из себя или разозлить. Когда поняла, что мять его голый живот не лучшая идея, то попыталась отстраниться от него корпусом назад, опираясь руками о стол. Глядя куда-то в сторону, раскрасневшаяся и взволнованная, она залепетала ее тише:
- Я верну все деньги, я что-нибудь придумаю. У меня есть эм... подруга, я позвоню ей, - от этих слов у Стеша поняла, что находится на какой-то опасной грани, - Я буду работать, если надо. Я научусь, у меня получится, - от своего собственного лепетания становилось только хуже, - Я больше не буду ничего разливать, - очень хотелось свести коленки, защититься от него - такого большого и властного, но получалось только ерзать бедрами и сжимать коленками его, - Я уйду и вернусь к вам с деньгами. Я обещаю!
Наконец она не выдержала и посмотрела на него с мольбой.
- Не надо, - тихо проговорила и попыталась отстраниться бедрами подальше. Теперь пламя пылало не только в ее волосах, но и на ее щеках. А перед глазами мелькали его плечи, мускулистые руки, ключицы, скулы. Всего этого было так много и так неожиданно, что какая-то часть Стефани растеряно и с удовольствием трепетала под его напором. Часть непонятная ей и скрытая от нее до сих пор. Это смущало еще больше, но никого не касалось кроме самой Стеши. Его поведение было для нее недопустимым и она это твердо знала. Эта неожиданная взрослая жизнь вне дома и без опеки родни оказалась не просто сюрпризом, но и чем то большим. Она пугала ее и манила к себе, как бабочку, летящую на огонек. Так же сейчас себя чувствовала Стефани рядом с хозяином клуба, наглым, взрослым, красивым, явившим ей всю мужскую природу как есть, практически неприкрытую ничем, кроме как парой пока еще вежливых слов, улыбок и нижним бельем. Она чувствовала, что может погибнуть, подлетев слишком близко, но ничего не было непонятнее, а от того интереснее, чем этот самый огонек. Стоило быстро и без оглядки бежать, но Стеша не понимала где та грань, за которой уже не убежишь, прошла ли она ее уже, где игра, а где все по-настоящему, где он шутит, где намекает на что-то иное, где говорит серьезно, как вести себя с ним и в какой момент захлопывается мышеловка.

Отредактировано Stephanie Bennet (13.10.2013 22:55:27)

Она смотрела на него как на существо из другой вселенной, инопланетянина, которого не могла понять, охватить его проявления, знать его таким, какой он есть. Она не могла не только понять, но не могла и принять его. Чужой, красивый, с какой-то звериной притягательной сутью, властный и сильный. Но чужой, незнакомый, без приглашения вторгнувшийся в ее личное пространство. Стефани не могла принять его, но ее тело к ее удивлению реагировало не него совсем иначе, не так как стоило бы реагировать "хорошей девочке". На каждое его прикосновение оно отзывалось как натянутая струна отзывается на прикосновение к ней умелых пальцев музыканта. Предательское тело, которому нравился шелк его кожи, каменные мышцы и голодный горящий взгляд. Даже его запах действовал на нее опьяняюще. Стешу же все это откровенно пугало, стоило решить вопрос по-хорошему, спокойно, дать понять, что она этого не хочет. Ну или не то чтобы не хочет, но не приемлет такой близкой связи без какой-либо эмоциональной подоплеки, без привязанности, без чувств. Это же не нормально, так не должно быть! Это бывает не так - умоляла она сама себя. Девочка-Стеша верила в это с самого детства, сто раз прокручивая в голове самую незабываемую ночь со своим первым мужчиной, представляя как это будет. Голубоглазый зверь напротив, не сводящий с нее глаз, наклоняющийся к ней и прижимающийся к ней своим пахом, он не нуждался во всем этом, удивляя ее, шокируя, сбивая с толку и запутывая окончательно. Тело ее задрожало, а Стеша не переставала удивляться: его глазам, его словам, его тяжелому дыханию, его прикосновению без рук к самой ее беззащитной и открытой ему сердцевине, его нежеланию вести диалог, хотя ей казалось еще мгновение назад, что она идет верной дорогой, что стоит только ему объяснить, все закончится, что все под контролем. Но ничего не заканчивалось, только набирая обороты. Мистера Канариса стало только больше, он прижался сильнее, а она автоматически попыталась отодвинуться еще, краснея и чувствуя как все стянулось внизу живота в тугой узел от его прикосновений, от одной только мысли, что мистер Канарис возбужден. И что она не видит этого, но знает, что это так, никогда не переживая этого раньше. Точно знает. Мама... Стеша сбивчиво затрепыхалась в его руках, слабенько, обескураженно, а он только сильнее стиснул ее не позволяя ей сместиться дальше. И это было отчаяние. Чем ближе он наклонялся к ней, тем явственнее она чувствовала его между ног, сосредоточившись отчего-то именно там на своих ощущениях, как будто бы ее нигде больше не было так сильно в тот момент, как именно там, внизу. Это было ново, странно, страшно и в тоже время приятно. Его рука на ее ноге так свободно двигавшаяся вверх, его крепкое объятие, дыхание на ее шее - прямо на бешено пульсирующей венке и сверкающие видящие насквозь глаза. Он такой большой, а она такая маленькая, от ощущения того, что находится полностью в его власти, сладкая волна удовольствия предательски выбила почву из под ног. Стефани в отчаянии затрепыхалась сильнее, отрывая руки от стола и упираясь в него, а потом невольно ахнула, когда прохладные пальцы коснулись ее горячего лона. Стыдно и страшно, как будто бы он узнал ее тайну, понял, что она как-то отреагировала на него, не смотря на свое сопротивление. Это было невыносимо. Стефани перестала дышать, открывая рот как немая рыба, изумленно глядя на него, краснея, бледнея и просто не веря в то, что с нею это происходит, силясь, чтобы не зажмуриться. Одной рукой она держалась за него, не желая отпускать, сжимала его предплечье так сильно, что побелели костяшки, но пыталась причинить ему боль очень неумело. Просто впилась сперва пальцами, а потом и коготками, как будто бы просила этим жестом осознать всю серьезность ее отказа, все ее нежелание, весь ее страх, но ее жест походил скорее на жест страстной любовницы во время любовных игр, которая таким образом показывает своему партнеру без единого слова всю гамму своих острых ощущений. И эти ощущения были, появившись неоткуда, неуместно и так не во время. Язык тела, который Стефани не знала и не могла контролировать. Одно спуталось с другим. Второй рукой она ухватила его руку, скользнувшую туда, где ему никак нельзя было находиться. Но как она не пыталась остановить его, она не могла этого сделать, борясь с ним, с его пальцами в своих трусах и чувствуя к своему стыду, что кроме ее паха, там еще есть и его, которого она невольно касается в этой безмолвной и безрезультатной борьбе с его пальцами. Дыхание ее участилось, кровь запульсировала в висках, опьяняя и ошеломляя сильнее, чем что-либо до этого.
- Нет, - она сильно ринулась ему навстречу, чтобы сильно прижаться к нему, остановить его движения, сжимая бедра и пытаясь сдвинуть колени, попросить у него же самого защиты, но защиты от его же действий. Это было так странно и неожиданно, но раз он не отпускал ее отодвинуться назад, она просто прислонилась к его груди щекой, закрыв глаза и ужасно боясь продолжения, - Не надо, - повторила она как молитву, но получилось похожее что-то на тихое мурлыкание или же на стон. Стеша продолжала прятаться от него, от его взгляда, не зная, что страшнее - его инопланетное не терпящее отказа желание или же того как ее тело бесстыдно и неконтролируемо реагирует на все прикосновения. Именно этот ее жест позволил ей пережить сладостную истому, поднявшуюся горячей волной от низа живота вверх и прокатившуюся по ней грандиозным торнадо, вдали от его глаз. Она могла перевести там дыхание, все еще сжимая его запястье руки, властвовавшей между ее горящих ног, слушая как громко ухает в его груди сердце, слишком явно и сильно чувствуя его запах и не слыша себя и того как учащенно дышит. Второй рукой она уже не пыталась оцарапать его или отпихнуть, только сильно впивалась напряженными пальцами в кожу, в каменные мышцы на его спине.
Стефани открыла глаза, продолжая уверять себя, что должна бороться, что она этого не хочет. Хочу, - сладостно застонало ее второе я в ответ на ее мысли. Идиотка! Шлюха! - продолжала настойчиво уверять она себя, - Предательница...
От переживаемых ощущений Стефани невольно уткнулась лицом в его грудь, а потом ринулась в бой, в отчаянии и страхе уже перед самой собой и своими желаниями. Она изо всех сил заерзала бедрами, пытаясь увильнуть от его рук, ударила его по плечу, звонко и сильно, чувствуя как ее ладонь будто ошпарило. А сама в отчаянии до крови закусила губу, потому что его прикосновение в это мгновение от ее резкого движения вызвало в ней такие противоречивые чувства, что впору стоило бы вот прямо сейчас и умереть. То ли от стыда, то ли от неожиданного наслаждения. Распаленная и возбужденная, она дернулась назад с едва скрываемым предыханием. И сильно и хлестко шлепнула его ладонью по щеке, запечатлев красный отпечаток на красивых и мужественных скулах. В этот миг вся земля ушла из под ног, а она осознала, что только что ударила человека. Ударила потому, что он делал что-то запретное и, к ее удивлению, очень приятное. Ударила мистера Канариса, того, кого до безумия боялась, еще не зная стоит ли его по-настоящему возненавидеть после всего этого или же полюбить всем своим никогда никого не любившим существом и мечтающим о том как это все будет с нею впервые. От его прикосновений все пульсировало и горело, как раскаленная лава. Эта же лава сейчас перекатывалась в ее серых напуганных глазах, но сама Стеша все еще не сдавалась и требовала это прекратить, глядя на него с вызовом, зло, отчаянно и, как ни странно, воинственно. Маленькая мышка не на шутку разозлилась. Решительно требовала взглядом, чтобы он убрал руку из ее трусов.

Отредактировано Stephanie Bennet (16.10.2013 14:46:19)

Неужели он согласился? На мгновение вместе с облегчением в ней остро кольнуло и сожаление, как будто бы подразнили и отобрали конфетку, но она то знала, что это будет правильно. Правильно - никогда не запрыгивать в его машину. Жгучий решительный взгляд, который трудно выдержать. И рука, отпускающая ее. Коленки мгновенно соединились, а Стеша, раскрасневшаяся и возмущенная, попыталась снова более решительно натянуть юбку пониже. И когда почувствовала, как резинка от трусов врезалась в кожу и поползла вниз, она на самом деле удивилась, а внезапная догадка о намерениях мистера Канариса лишила ее  силы воли, способности дышать и отозвалась предательски сладостной истомой внизу живота. Она заерзала, пытаясь остановить его, хотя каждое его прикосновение отдавало в нее электрическим разрядом ровно такой силы, чтобы парализовать ее, но оставить в живых. В это мгновение, пытаясь удержать полосочку ткани, сползающую вниз по ее ногам, она почувствовала как всецело и полностью принадлежит этому незнакомцу. Именно сейчас, когда он полностью владеет ситуацией и делает с ней все, что хочет. Эта неудержимая смесь страха и желания комком подкатила к горлу. Очень хотелось уйти, но тело не желало слушать никаких аргументов. Стефани плавилась под его взглядом, трепетала, не зная еще насколько бывают обманчивы подобные ощущения и что с ними делать. Проводив с отчаянием свои трусики в прощальный полет одним только взглядом, она заколотила по его сильным рукам, схватившим ее крепче, чем она рассчитывала. В его руках можно было биться, пытаться вырваться, но убежать никогда. Внезапно он перевернул ее, а Стешины руки на автомате вылетели вперед, упершись в стол, чтобы не рухнуть на него лицом. Полет был с криком, который тут же оборвался, когда он вздернул ее юбку, сделав ее такой беззащитной перед ним и открытой, что было невыносимо и в тоже время невыносимо приятно. Его действия, его хватка и прикосновение заставили ее задрожать, но не от страха в этот раз, а от удовольствия. Шлепок и Стефани вскрикивает. Тело ее вмиг завелось, как раскрученная пружина, отозвавшись на его прикосновение к ягодицам так трепетно и горячо, что Стеша даже прекратила брыкаться и позабыла зачем это делать вообще и как это делается. Это как ходить по краю, когда он своим разгоряченным пахом касается тебя и тело ведет диалог с телом, оставив все стереотипы и предубеждения. Это край бездны, куда падаешь с удовольствием, с предвкушением и ужасом, понимая, что пропал и это навсегда, но остановиться уже не можешь. Тугая, упругая, она не пускала его легко, но он пробивался несдержанно, ворвавшись в нее резко, неожиданно, зло, как ему хотелось. Стефани крикнула пронзительно и громко, припав грудью на стол, чувствуя, как он разрывает ее на части. Вспышка боли ослепила ее, практически лишив чувств. Но тонкий барьер был пройден, кровь пролилась. Она сучила по столу пальчиками, сама не смея пошевелиться и чувствуя как он наполнил ее до предела, до невозможного. На глаза навернулись слезы, но она забыла о них, когда почувствовала его дыхание, присутствие рядом. Она жива, она еще жива. Он касается ее, его дыхание обжигает ее кожу. Пульсирует плоть, боль переплетается с удовольствием в одном танце, как два тела, становясь одним целым. И боль отступает, постепенно, медленно. Она чувствует как щипет кожа, как она электрезуется от его близости, как сладко горит ягодица, которую он шлепнул. Она чувствует как принимает его, расслабляясь, как он и сказал, настолько насколько это возможно. Она хочет отклониться назад, чтобы потереться о него щекой, коснуться его лица, его губ, но она все еще пригвождена им к столу и не может пошевелиться, нанизана на него, не чувствуя кровь и слезу, бегущую по щеке, только боль и похоть.

Отредактировано Stephanie Bennet (23.10.2013 09:09:30)

Быть вот такой - жаждущей, бесстыдной и почти раздетой - это было ново, необыкновенно интересно и все равно еще страшновато. К тому же на нее давила потеря ее драгоценной невинности, которая произошла так незапланировано и просто, что на душе разгуливали прохладные сквозняки. Больше всего она сейчас хотела его тепла и нежности, чтобы как-то получить свое девичье наивное подтверждение того, что она любима, нужна и вся эта прочая бредятина, в которых так трепетно нуждаются юные девы. Острая необходимость его нежности была услышана. В любом случае ее бедра были ласково поглажены, а сама она почувствовала как не хочется оставаться без него, не чувствовать его, даже если эти ощущения и граничат с некоторой болезненностью. Его прикосновение к ее бедрам компенсировало все ее страхи. В каждом его движении, касании и жесте она чувствовала его мужскую силу и властное желание, от чего сама начинала трепетать и желать его, как только женщина может хотеть мужчину. Что-то в нем изменилось. Может быть, потому что из властного и красивого какого-то там хрена-владельца ночного клуба, под властью которого она оказалась, теперь он стал ее первым и самым незабываемым мужчиной на свете, вызывавшем в ней новое, никогда ранее не испытанное и разделившим с ней все это. По крайней мере так она чувствовала. Таким его видела.
Оказаться к нему лицом было приятно, как будто бы гарантировало, что он не сердится и не обидит ее, больше не сделает ей больно. И с интересом вертя в руке занятный квадратик, слушая его, рассматривая как двигаются его губы, сохраняя румянец на щечках, а потом и с любопытством посматривая вниз, где так однозначно поглядывает на нее его возбужденная плоть со следами ее крови. И его ухмылка, в которой столько обещания и азарта. И дрожащие пальчики, которые разрывают упаковку и неловко достают из нее содержимое. Еще интереснее, когда она тянется ручками вниз под его взглядом, чтобы несмело коснуться его там, внизу, сперва по-деловому отрешенно, потому что он доверил ей такое важное дело и отвлекаться от него нельзя, а затем уже и без надобности, но от любопытства скользить по нему пальцами вверх и вниз, обхватывая и не скрывая своего то ли удивления, то ли восторженности. Будто бы ей наконец-то открылась тайна за семью печатями, которую можно не только рассмотреть, но и потрогать, от чего и краснеешь еще больше и разгораешься. И то ли от одного его вида, от его прикосновений, от его жгучего взгляда, то ли от всего вместе, но уже не хотеть, чтобы он остановился и принадлежать ему и только ему безраздельно. И чувствовать как кожу обжигает его дыхание, ошпаривает кипятком от этой почти животной и от того такой естественной близости и хотеть еще, не смотря на то, что это может быть больно. Боль? Неужели она повторится?
И все эти мысли уже где-то на фоне, далеко, так что даже до них и не дотянуться. Ничего не существует, кроме его рук, ползущих под ее одежду и раздевающих ее, касающихся напрягающихся розовых бусинок на груди, охотно откликающихся на его прикосновение. Как же приятно, когда он трогает ее грудь. Она и не знала, что на ней существует столько разных мест, которые будут реагировать на мужские руки с таким азартом и трепетом. Весь секс, все его прелести и радости, понятные людям, все, что о нем только известно было этой малышке, все безраздельно принадлежало ее первому мужчине одному. Только в нем был источник всего удовольствия. Только ему она хотела принадлежать, не зная его, но уже нарисовав его образ в своей переполненной юношескими фантазиями и мечтами голове. О, боже, - сладость и дрожь по всему телу, они напрочь отметали от себя стыд. Гореть в его руках так приятно. Хотеть его так хорошо, не может быть ничего правильнее и естественнее. Девчонка хотела его так, как может хотеть только чистая душа и тело, которое едва распробовало первые шаги, но уже горело от предчувствия продолжения. И не помогать ему раздвигать свои коленки, чтобы со свойственной ему властной манерой он делал это сам, отчего узел, затянутый внизу живота, запел новую песню сладострастия. Стефани же, отставив руки назад и опираясь на них так, чтобы соски смотрели на него, слегка прогнула спинку, следуя заложенному в ней инстинкту, скромно потупив взгляд, полный смущения и желания одновременно. Смотреть на него было невозможно: слишком очевидно было его желание и хищная, обнаженная красота, так притягивавшая к себе. Невозможно было и не смотреть совсем, потому что он был прекрасен. Страшно и приятно было зависеть от него. И когда он приблизился слишком близко, не смотря на страх перед повторением боли, она замерла, затаила дыхание, не зная что последует дальше, только лаская его взглядом и тая в его руках как какая-то прости господи снегурочка. И когда его палец коснулся ее губ, она еще больше подалась грудью вперед, а сама почувствовала как ее губы хотят прикосновения не только его пальца, но и его влажного рта, отравленного той же страстью, что и ее собственный. И не смотря на то, что в ее взгляде и на ее щечках ее возбуждение еще во всю боролось со смущением, она уже не обращала на свои страхи ни малейшего внимания, как будто бы был снят какой-то барьер, дан заветный сигнал к действию или же просто на нее так подействовала наложенные на ее губы печать в виде поцелуя. Как же она хотела этого! Сперва нежно коснуться его мягких губ, а потом куснуть его в неконтролируем порыве за губу, но смягчить это покусывание язычком, чтобы потом еще смелее исследовать им его зубы, рот, язык. Так не целовалась юная Беннет еще никогда, такой дерзкой и смелой себя еще никогда не чувствовала, но именно в этот момент она сильнее обхватила Канариса ножками, дрожа от прикосновения напряженных сосков к его коже и чувствуя как ее дыхание переплетается с его. Глаза ее закрылись, а сама она погрузилась в пучины бездны по имени Доминик, не желая отрываться от его губ, посасывая их и покусывая, как щенок, не умеющий иначе проявлять свои чувства, так жадно, как будто бы кроме дышать нужно было еще и целовать, и от отсутствия поцелуев она едва только что не умерла. Но нет, не умерла же, всласть отдаваясь поцелуям и жгучему желанию, которое ее охватило. Руки ее коснулись его рук, пошли по ним вверх, к его шее, лаская его кожу, ныряя в его волосы и обнимая его крепче, прижимаясь бедрами и животом к его паху, как тот, кто не знает что именно делать дальше, но следующий слепо своим инстинктам. Никогда не было так стыдно и хорошо одновременно.

Никогда никем не любимая, по крайней мере по мнению самой Стеши, тупо не замечающей как смотрит на нее ее однокурсники или просто редкие знакомые, никогда не напиваясь в компании сверстников настолько, чтобы где-то впопыхах бездумно и просто вкусить свой первый раз, никогда не тусуясь в студенческих тусовках, не сильно увлекаясь танцами и не принимая приглашения от молодых людей, чтобы сделать это как-то осмысленно и потому что вроде бы "надо" и по времени уже пора, Стефани, как закоренелый восемнадцатилетний аутсайдер могла только догадываться что это такое - такие близкие и тесные отношения между мужчиной и женщиной. Догадываться, но никак не знать, потому что сколько об этом не пиши, сколько не говори, у каждого в счет идет только свой личный опыт. Нет, ее определенно волновал голос Стива из гильдии Космических Ублюдков и еще нравился Лорди и его акцент, но это все было таким далеким от реальности, что пока она бороздила просторы космической виртуальной галактики, зарабатывая себе там на новый титан с шестью охуительными стволам еще в те времена, когда подобные корабли были большой редкостью, не успела оглянуться как уже выросла. В наличии имелись только точно такие же задроты как и она сама, а когда она оставила свои игрушки, то и задроты оставили ее. Сейчас в объятьях этого потрясающего орангутанга, от одного рычания которого можно было уже сто раз унестись к небесам и не пожелать вернуться назад, ей даже почудилось, что все именно так и должно быть. Именно такой как мистер Канарис мог и превратить ее из наивного геймера неопределенного возраста во взрослую женщину. В любом случае ее тело так сильно и ярко реагировало на него, что Стеша не переставала удивляться своим желаниям и ощущениям. Раньше с ней такого не было, поэтому со своих не совсем опытных восемнадцати можно было и подумать, что вот так все всегда и бывает, что не нужна никакая привязанность и ванильная любовь с мерзкими сердечками, не нужно держаться за руку, чтобы он тебя трахнул, незачем ждать от него любви и любить его. И только сердце не согласилось, но с радостью продолжило обманываться, потому что под его поцелуями и прикосновениями можно было вообразить себе что угодно - даже тот невероятный факт, что она ему действительно так понравилась, что он не просто трахает все, что движется, но именно она ему симпатична, что она какая-то особенная для него. От этих мыслях Стешины тормоза перестали работать вовсе и она попыталась довериться своим ощущениям, слушая свои желания и язык его тела. Тело у него, кстати, было великолепным. Малышка даже представить не могла еще пол часа назад, зная еще от старшей сестры и мамы, что от подобных мужчин нужно держаться подальше, что в его руках ей на все это будет наплевать. Извиваясь в его руках, обжигаемая его дыханием и прикосновениями, Стефани и боялась повторения боли, и хотела, чтобы он не останавливался. И когда он снова проник в нее, она застонала, не сумев сдержаться, но с облегчением отметила, что если и неприятно, то только самую малость и в самом начале. Боли больше не было, а от его движения внутри у нее начинала закипать кровь, так что вскоре и она двинулась навстречу ему бедрами, принимая его хоть и несмело, но жадно. Бесовские огоньки разгорелись в ее глазах еще сильнее. Она не могла сдерживать себя, не хотела, не умела. Все ее существо буквально вилось под ним, подстраиваясь под ритм и движения, отбросив все ненужные мысли. Тело ее напряглось, вжимаясь в стол и в его бедра так сильно, что непонятно было она уже умерла или так и должно быть прекрасно. Когда он укусил ее за мочку, а она невольно вскрикнула еще раз, обезумев от своих ощущений и рассыпаясь на тысячи кусочков от каждого его умелого прикосновения. Она уже не видела ничего, только чувствовала, открыв для себя невероятный мир чувственности и мужской ласки, ошеломленная им и податливая, как глина под его руками и губами, желая чтобы он не останавливался, не сбавлял темп, чтобы вот также продолжал умопомрачительно пахнуть, чтобы продолжал что-то говорить и рычать как настоящий зверь, чтобы владел ею всей полностью. В этот момент Стефани дернулась рукой в сторону от приятного тока, раскатившегося по ней волной от его касания к шее, сбрасывая на пол какие-то бумаги с его стола. Кажется затрезвонил телефон, но она не была уверена так ли это или ей только кажется. Над нею возвышался самый настоящий демон, которому она с удовольствием отдала бы не только свое тело, но и душу, так он был неистово красив и одновременно свиреп. Кажется она сильнее сжала его своими ножками, не желая отпускать, выгибаясь под ним и ввинчивая в его кожу свои пальчики: так его было много, что, казалось, она не выдержит, что он разорвет ее на части своими размерами и через мгновение ее не станет, но это удивительная боль граничила с не менее удивительным для Стеши удовольствием. Чужой, незнакомый и невероятно сексуальный мужчина, которого хотелось и ненавидеть за то что он с ней делал, и любить его так сильно, что простить ему все на свете и на коленях умолять о продолжении. Кажется, мышка стонала, позабыв обо всех приличиях, и стонала так громко, что заглушить эти крики смог только короткий поцелуй, когда она впилась в его губы, оказавшиеся слишком близко. Такие приятные, теплые и влажные от поцелуев губы, чтобы тут же прикусить их, все еще не зная что лучше - любить его или ненавидеть, все или ничего, или же возможно, чтобы одно и другое чувство могли уживаться вместе.
- Ненавижу те.. - выдохнула в его жаркий рот, но договорить не смогла, откинувшись назад в конвульсиях, содрогнувшись все ее тело несколько раз, заставив сперва вскрикнуть, но уже не о ненависти, а просто стонать, как может стонать женщина, которая достигла оргазма и при этом совсем не ожидала, что это будет так ошеломительно. Мира не стало, ничего не стало, даже самой Стефани больше не существовало. Только он - самый чудесный и замечательный, любимый мужчина внутри нее и вокруг.

Отредактировано Stephanie Bennet (01.11.2013 19:14:17)