Наверно, все началось где-то часов с трех, когда оказалась, что эта хренова визажистка задерживается, потому что у нее кто-то там попал в больницу, или даже чуть раньше, утром, когда менеджер Таис услужливо позвонил и напомнил ей, что сегодня вечером ей предстоит подработать лабухом. Сама она уже не помнила, в каком бреду находилась, когда соглашалась на это мероприятие и как могла скатиться до такого, что ответила «да» на предложение петь на чьем-то там дне рождения, услаждая слух пришедших пожрать на халяву гостей, но подозревала, что бред этот был как-то связан с суммой, обещанной за выступление. На этой мысли Таис и смогла продержаться в состоянии относительного душевного равновесия, пока дура с косметичкой не начала опаздывать. Дальше было хуже…
Собираться пришлось впопыхах, что нервировало само по себе. Подобранное платье оказалось слишком узким, чтобы в нем было комфортно вести машину. Дом этого богатенького хрена находился черти где и пробираться к нему пришлось, простаивая на бесконечных светофорах улиц в центре. Наконец, к концу пути Таис вспомнила, что она вообще-то едет в людное место, а тренировки с этой стервой Скарлетт пока не дали нужного эффекта, чтобы можно было быть уверенной на сто процентов, что какой-нибудь ненароком заблудший на огонек Хранитель не окажется к концу вечера превращенным на праздничную гирлянду на дереве. Впрочем, чем ближе она подъезжала к особняку, тем больше ей хотелось, чтобы именно так все и вышло…
На чашу весов, отвечающую за раздраженное состояние, докинулось впоследствии еще то, что сессионщики, с которыми она работала, настраивались слишком долго, а ей самой вместо любимого и вроде как прописанного в райдере Стейнвея на крохотной сценке стояла какая-то заурядная Ямаха. Таис даже позвонила менеджеру и, пожалуй, только озвученная им еще раз сумма, ну и ласковое: «Ты же профессионал», - произнесенное в трубку, заставили ее остаться.  Да, черт побери, она была профессионалом. И она профессионально отпела свою программу на сцене, не забывая даже немного кокетливо улыбаться во время исполнения сильно джазовой аранжировки “Happy birthday to you”, только вот эта сраная Ямаха, клавиш которой ей приходилось касаться… Определенно, лучше бы тут был Хранитель. Возможно, тогда бы Таис не пришла в голову та идея, которая пришла, и она бы не просто отослала музыкантов, а сама уехала вслед за ними. Но судьба или же всего лишь склочный характер распорядились иначе и, стоило, девушке сойти со сцены, как ноги сами понесли ее на поиски владельца дома, который заодно являлся виновником торжества и, до кучи, главной причиной всех ее сегодняшних бед.
По дороге пришлось несколько раз натянуть улыбку в ответ на похвалы узнавших и осмелившихся заговорить с ней гостей, предельно вежливо дав им понять, что общаться с ними она не будет, и даже один раз умудриться не оторвать у пробегавшего мимо официантика белый воротничок с рубашечки, требуя его проводить к хозяину. Мальчик, к счастью для самого же себя, согласился и даже справился с тем, чтобы довести Таис до нужного столика раньше того момента, когда у нее лопнуло бы терпение, но осмелился под конец их пути робко пропищать: Как? Как мне вас представить? – за что и был спроважен не самым эстетичным фырканием.
-  Сама представлюсь. Проваливай!
Перехватив напоследок у спешащего удалиться официанта фужер с шампанским, Таис дошла последний десяток метров, покачивая тонкой хрустальной ножкой и с той же сценически-кокетливой улыбочкой напевая:
- Happy birthda-ay, mister Dickso-on… Happy birthday… – К концу этих строк она уже стояла вплотную к имениннику за его спиной, опершись рукой на спинку кресла, и пока люди сидящие рядом нестройным хором допевали «to you», наклонившись, шептала мужчине на ухо совсем другое, - И Вы даже не представляете, сколько бабла мне должны за такую дерьмовую организацию моего выступления!

Итак, этот самый мистер Диксон был, очевидно, человеком с юмором, раз так весело пошутил, что ей надо было что-то там читать. Будь у Таис чуть более благодушное настроение, она бы обязательно ему объяснила, что не ее это дело – портить себе зрение, читая мелкий шрифт, а специально выдрессированных под это обезьянок, которые состояли у нее в штате, и которым обязательно достанется свое чуть позже, как только она закончит с ним. Но настроение у нее портилось с каждой секундой, и в этом была немалая доля вины этого самого хмыря, для которого, подумать страшно, она только что пела. Он мало того, что спер ее манеру общаться с людьми с пренебрежительным тоном в нарочито ласковых обращениях, он был еще и той скотиной, которая умудрилась рассказать о ней вроде бы всю правду, но при этом сделать это так, что Таис было очевидно – сам он ни хрена так не считает! Она медленно закипала с каждым его словом, а к тому моменту, когда ее вынудили сесть на стул, больших усилий стоило сдержаться и не вылить шампанское из бокала ему на голову, не забыв потом тыкнуть хрусталем в лицо так, чтобы стенки разлетелись, а осколки оказались раскрашены красным. Подобные фантазии были хороши, но, черт бы их побрал, они находились в, так сказать, обществе, а тут надо было уметь фильтровать стиль и размах скандалов. Улыбка на лице Таис из той лукаво-кокетливой, которой она была пока девушка шла общаться с именинником, предвкушая, как будет играть свинг на чужих нервах, превратилась в какой-то приклеенный неестественный оскал. Да и его удержать на лице, пока над ней потешались и издевались, было не так-то просто, особенно с учетом того, что достойный ответ на подобную наглость никак не хотел лезть в голову. Но Таис старалась… Она даже спокойно отпила шампанского после того, как хозяин дома очень изящным жестом, почти таким же изящным, как ее собственный, который она выдала минутой ранее, продемонстрировал ей свои запонки. Таис чувствовала, что наступает время делать ответный ход. Волна звука, которая поднялась, когда люди вокруг оживились после тоста имениннику, пошла на спад и это был лучший момент, чтобы перетянуть к себе общественное внимание. Пришлось подключать умение импровизировать.
- А еще… – Таис сделала небольшую паузу и обвела глазами людей вокруг, чтобы убедиться, что ее слушают если не все, то большинство из присутствующих, - Я хочу отметить, что, судя по масштабам этого праздника, мистер Диксон не просто талантлив. Он еще и невероятно щедр,- она негромко усмехнулась. Несколько людей, как и положено дрессированным мартышкам подхватили ее смешок, - Например, мне за выступление были обещаны бриллианты. – Развернувшись к стоявшему за ее спиной имениннику,  Таис подняла на него глаза, надеясь, что в них достаточно четко прочитается намек о том, что не стоит с ней лишний раз шутить, - Ну же, ми-илый мистер Диксо-он… Я ужасно хочу их увидеть!
Для пущего эффекта ей хотелось еще и потрепать его по щеке или ущипнуть за подбородок, но тянуться было высоко, вскакивать со стула было как-то жалко, поэтому она просто ласково погладила мужчину по коленке.

Даже было немного интересно, чего именно мистер Диксон пытался добиться своими действиями. Вариантов у Таис было два. Первый – ее пытались «умаслить» или хотя бы успокоить вежливостью и галантностью. Второй – комплименты и поцелуи, пусть и доставались последние всего-навсего руке, должны были дать некую почву для слушков и компрометирующих ситуаций. Разницы между обоими предположениями для самой девушки не было совершенно никакой. Успокаиваться она не желала, а столь невинные телодвижения на фоне былой славы могли обеспечить ей скорее положительные отзывы, чем отрицательные. Определенно, решись она устраивать тут изобилующие двусмысленностью показательные выступления, она бы не ограничилась поглаживанием одного только колена и явно подняла бы руку выше, чем на десять сантиметров от него. Тем более что под тканью брюк, как она успела оценить, прощупывалась очень даже ничегошная нога... Увы, в век голых жоп в ящике и повсеместных скандалов между знаменитостями долго шиковать, эпатируя толпу подобными выпадами, не получалось. А еще двойные стандарты, по которым обрастающие бабами со всех сторон мужики неизбежно завоевывали статусы героев… Определенно, легкий эмоциональный всплеск в великосветском обществе и пара случайных охов прямо сейчас вряд ли стоили каких-либо усилий, да и заниматься подобным для Таис было все равно что перепеть в сотый раз какую-нибудь «Summertime». Она считала, что из скандалов с сексуальным подтекстом уже пора вырастать, а вот выставлять кого-нибудь жлобом ей пока не доводилось, поэтому эта линия однозначно была в фаворе.
Таис уже предвкушала, как радостно и громко зазвенит ее голос среди хрустальных бокалов, когда она во всеуслышание поинтересуется на тему того, неужели этот нехороший и бесчестный человек ей не заплатит. Она с нескрываемым, немного покровительственным удовольствием на лице внимала его рассуждениям о том, что «шоу будет бесплатным», умудряясь даже не морщиться от звуков той ахинеи, под которую трясли своими мослами или жиром, кому как повезло, гости достопочтенного именинника. Немного лениво Таис потянулась вперед, поближе, планируя поиграться, и сначала, в качестве небольшого и ничего не предвещающего интро, за которым должна была последовать безумная основная сцена, стрельнуть сигаретку, но мистер Диксон все испортил. Причем сделал он это одним единственным словом…
- Сносным?! - вместо того, чтобы, томно переливаясь полутонами, попросить закурить, Таис забрала сигарету прямо из пальцев мужчины, быстро затянулась и сбила кончиком ногтя пепел в его бокал, ни на секунду не прерывая зрительного контакта.- Ты, мудак бесталанный, назвал мое выступление сносным?
Ее голос, ее талант, ее образование и воспитание – все это стоило, по мнению Таис, по меньшей мере, оценки «превосходно». Скрепя сердце она могла при необходимости стерпеть даже «хорошо», но «сносно»… Тонкие игрища и изящные подставы шли лесом. Любое движение или неправильное слово собеседника теперь легко могли привести к тому, что окурок был бы затушен об его руку, но к точно таким же последствиям могло привести и его бездействие. В блондинистой голове точно щелкнул обратный отсчет. Восемь. Семь. Шесть. Пять…

Божечки, какие мы крутые мачо, – думала Таис, наблюдая за телодвижениями мужчины, а потом вдогонку говорила сама же себе куда менее саркастично, - С говном сожру. Обратный отсчет закончился уже давно, но ровный кружка от ожога сигаретой на чужой ладони она не отштамповала. Не потому, что в ней проснулась отсутствующая напрочь гуманность, и не потому, что в ней внезапно взыграло благоразумие... Но, отчасти, потому что мистер Диксон слишком сильно махал руками, пока поливал газон алкоголем и игрался в бармена, и, отчасти, потому что Таис увидела на столе салфетницу и предпочла положить непотушенный окурок между сухими складками бумаги, предвкушая, что результат может быть и не столь быстрым, но значительно более веселым. К тому моменту ей уже высказали следующее «фи» и еще раз проехались наждаком по тому оголенному нерву, который отвечал за самолюбие, отчего Таис стала отчаянно жалеть, что в руке у нее находится бокал с шампанским, а не с чем-нибудь легко воспламеняющимся вроде спирта или, в идеале, бензина. 
Впрочем, и шампанское у нее быстро отобрали, к пущему ее недовольству. Нет, ей было вовсе не жалко халявного бухла, просто не нравилась мысль о том, что именинник может накидаться и выставить себя в неблагоприятном свете самостоятельно, лишив, тем самым, ее такой возможности. С этим надо было что-то сделать, раз салфетница не спешила пока гореть и только-только выпустила первую, едва заметную струйку дыма над собой. И хрен его знает, чего собирался добиться хозяин дома, приглашая Таис на танец, но позволить это сделать она ему не могла.
Поднявшись, она первым делом сделала шаг вперед, вдавив каблук по возможности максимально сильно ему в ступню. Раздражающих и мешающих факторов для достижения удобоваримого результата в этом действии было два – нога мужчины была обута в добротную обувь, а боги как-то не наградили Деветци габаритами Монсерат Кабалье, чтобы острая шпилька могла сделать достаточно больно. Таис притиснулась к несносному имениннику вплотную, плотно обхватив ладонью шею, и прошептала на самое ухо: На хер пошел со своими танцами!
Ей было не до улыбок, ухмылок, ужимок и тонких изящных игрищ. Она, на фоне скверного настроения, преследовавшего ее с самого утра, пуще прежнего проникалась ненавистью и желанием унизить, а унижать проще всего было, выставляя человека идиотом публично. Отлипнув от мужчины, она отодвинулась на полшага в сторону, и плотно сжав кулаки, начала делать то, что от нее обычно ждали – закатывать шумную истерику.
- Э-эй! Все! Мистер Диксон только что сказал мне, что я плохо пою… – громкий, поставленный голос Таис легко перебивал музыку, а интонации, капризные, жеманные, нервные до плаксивости, должны были привлечь к себе внимание. - Это правда?
Если бы она умела давить из себя слезы – она бы их выдавила, но за неимением столь филигранного актерского мастерства, она просто обиженно поджимала губы, внутри ликуя от того, сколько глаз сейчас смотрят на них и от того, что дым над салфетницей уже валил вовсю.

Тридцать процентов. Приятные отблески почти языческого кострища, в который превращались последовательно салфетница, а затем и стол, со всей лежащей на нем утварью. Небольшие жертвы ее самолюбию и дары ее маленькой победе. Иначе как оную, слова Диксона Таис не воспринимала, пропустив мимо ушей все намеки на собственную неадекватность и фразу о том, что ей пора домой, а, точнее, истолковав их исключительно в выгодном для себя свете. Боишься меня, малыш? Убегаешь, поджав хвостик? Умница… Она злорадно ухмылялась, глядя в спину уходящему мужчине и не уделяя почти никакого внимания крутящемуся подле нее насекомому, которое что-то назойливо жужжало о помощи и едва слюной не исходило на ее туфли при мысли о том, что она может эту помощь принять.
- Сигарету мне дай! – безапелляционно стребовала девушка у приставшего хрена, закатила глаза от каких-то раздавшихся с его стороны «бла-бла-бла» и повторила еще раз, - Сигарету!
Долго стоять с протянутой рукой ей не пришлось, палочка со свежим никотином нарисовалась после повторного требования моментально. Таис демонстративно прикурила от полыхающей скатерти, придержав выбившиеся из прически пряди и выбрав место, где та горела не так активно. Жар, который шел от огня ей не нравился, но любовь к эпатажу брала свое, а желание сделать красивый жест до того, как сюда примчится кто-нибудь с огнетушителем, превалировало над здравым смыслом. Осмотрев еще раз устроенный хаос, Таис облизнула верхнюю губу, затянулась и послала в жопу назойливое насекомое. Настроение у нее наконец-то стало что надо. Можно было, конечно, в таком состоянии развернуться и поехать домой, но теперь праздник стал и ее праздником в том числе. Так зачем уходить? Решив, что теперь хозяина вероятнее всего можно будет найти в доме, она зашагала, стуча каблуками по мощеной дорожке в направлении белых стен особняка. Она не думала о том, что скажет или сделает с мистером Диксоном. Ей просто хотелось поржать над ним еще раз, а умение импровизировать все еще было одним из достоинств джазовых музыкантов.
Правда, уже спустя несколько шагов, ее настроениям, равно как и цели намеченного визита, пришлось измениться. За спиной раздался нервный, раздающийся из множества песьих глоток, лай. Таис, оглянувшись, увидела несущуюся на гостей свору. В висках застучала кровь, разогнанная коктейлем из страха перед большими слюнявыми тварями и ярости на их владельца, который оказался в итоге тем еще затейником. Прошипев под нос пару ругательств, девушка побежала, настолько быстро, насколько позволяло узкое платье и высокие каблуки. При этом она искренне надеялась, что хреновы шавки сочтут остальных гостей повкуснее и помясистее ее, и не менее искренне жалела, что крылья у нее просто так отрасти не могут. Во время быстрого бега юбка задралась, одна из бретелек на платье сползла вниз, а прическа растрепалась. Однако других возможностей остаться целой и невредимой, кроме того, как спрятаться в доме, Таис не видела. Главное, чтобы дверь не была закрыта.

Только оказавшись по ту сторону двери, которая все-таки оказалась открыта, Таис поняла, что еще неизвестно, где ей было бы лучше – здесь или снаружи. Конечно, там сейчас, на не очень веселом празднике, подавали закуски из человечины для бешенных животных, но, с другой стороны, где-то тут должен был находится тот самый хрен, что их выпустил. Наверняка, потом все это будет обставлено как несчастный случай, дескать, твари сами выпрыгнули наружу, но какой бы идиоткой Таис временами ни могла казаться, считать до трех она умела, особенно когда «раз» был доведением ей самой именинника до состояния кипения, «два» - его спешная капитуляция, а «три» - появление зверюг. Совершенно точно, сама того не ведая, она нарвалась на конченного психа, а из «людей с отклонениями» в кругу общения ей вполне хватало себя и своего парикмахера-педика, и новых знакомых она туда включать не планировала. Нет, серьезно, этот парень, судя по поведению, не следовал даже простейшей заповеди - «не сри там, где ешь» - и вел себя слишком уж неадекватно, раз ради мести ей одной решил погрызть всех своих гостей. Конечно, льстило, что она стала причиной такого бурного всплеска эмоций, но то самое умение «считать до трех», подсказывало, что насладится этим стоит уже за рулем своей машины или, в идеале, дома за стаканчиком виски.
Другими словами, Таис осторожничала. Поняв, что вошла в дом не с парадного входа, она не стала разгуливать и искать приключений на свою обтянутую дорогой тканью задницу,  поправила платье, встала у самого выхода и напрягла свой абсолютный слух, в ожидании, когда по ту сторону двери все стихнет и можно будет незаметно улизнуть. Ожидания постепенно оправдывались, она понемногу готовилась выдвигаться наружу, как вдруг в проходе возникла фигура и вместе с черным дымом выдохнула ей в лицо.
- Опять?! Да ты меня уже достала!
Надо ли говорить, что Таис обуревали примерно те же эмоции, правда выразившиеся в более короткой и емкой мысли: Пиздец.
Пожалуй, так она еще никогда в своей жизни не попадала. Все опасения про «конченность» психа оправдывались с каждым метром, который он волочил ее куда-то вверх, невзирая на долбящие ему по ногам каблуки, ее судорожные, дерганные движения в попытке освободить руки, и ее филигранную матершину, включившую в себя столько упоминаний всевозможных видов скота, вроде козлов, баранов и бычар, и несуществующих существ типа «мудоебов» с всевозможными эпитетами, что было удивительно, как не повяли цветы во встретившихся им на пути кадках.
К тому моменту как эта долбанутая на всю голову скотина затащила Таис в какую-то комнату, девушка успела потерять где-то на лестнице туфлю, основательно измоталась, и стопудов заработала себе синяки на руках – так сильно они болели. Еще болел ушибленный при падении бок, ныли плечи, а моральное состояние балансировало на тонкой грани между страхом и истерикой, опасно кренившись в сторону последней. По-крайней мере ответ на вопрос Таис выдала, не задумавшись ни секунды.
- Не встану. Я, бля, ногу подвернула, – ложь была ложью чистой воды, сказанной интуитивно и с одной только целью – подманить к себе этого хрена поближе и вцепиться ногтями ему в лицо. Или ударить в него же каблуком оставшейся туфли. Девушка дернулась, чтобы снять оную с ноги, наконец взглянула в лицо психованного козла, приперевшего ее сюда, и опять резко сменила свои планы… В поединке между истерикой и страхом безоговорочно победил страх, холодом обдавший нутро и едва не заморозивший самую суть Таис – ее голос, который зазвучал до жалкого тихо.
- Что… Что ты за хрень?

По крайней мере, хрень не отрицала, что является хренью, хотя погоды это для Таис не делало никакой. Опасность давила уже не только морально. Она физически и буквально хватала ее за горло, отдирая с пола и поднимая над ним. Снизу вверх, держа ее как пушинку на вытянутой руке, опасность смотрела ей в глаза и, несмотря на то, что девушка изо всех сил вдавливала ногти в чужую кожу, чтобы ослабить хватку, пальцы вжимались в ее шею так, что воздух в легкие почти не поступал. Ни сказать, ни ответить, ни закричать. У Таис, не любящей думать о будущем, в голове зародилась и распустилась бурным цветом, распространяя в каждую клетку ее тела нотки страха, одна единственная идея: Я отсюда не выйду. Идея была чудовищной, была неправильной, поскольку  ставила под сомнение все ее таланты, умения и способности. Она была нелепой и просто глупой, потому что по ней выходило, что Таис проигрывает тому, кто совсем недавно проигрывал ей… Но к ужасу своему, девушка не могла придумать, что ей сделать еще, не могла даже двинуться, хотя резь в груди  была такая, будто в каждый миллиметр легких впилось по игле, а у нее вместо привычной злобы, вместо острой ненависти, которая всегда приходила и всегда спасала ее, остался только жалкий, бесполезный, стягивающий не хуже ремней страх и мысль: Я умру. Это ебаное мудло меня убьет! Мир предательски сузился до этого самого мудла, заставив забыть о самом важном – о себе. Вместо того, чтобы спасаться, Таис смотрела-смотрела-смотрела и чувствовала, как крепнут в ней ассоциации между жаром внутри, под ребрами от недостатка кислорода, между обхватившем ее шею огнем и этими сумасшедшими глазами, обладатель которых ее убьет. Убьет. Убьет.
Это слово яркими вспышками воскресло в ее голове сотни и сотни раз. Успело подуматься на трех известных ей языках и, продолжало звучать даже тогда, когда картинка перед глазами померкла, а лицо убийцы стояло перед глазами как воспоминание. Таис не сразу обнаружила, что может дышать, что лежит на полу, скрючившись эмбрионом, и держится за шею, кожа на которой все еще была горячей. Где-то там, очень близко за своей спиной, она чувствовала присутствие опасности, и слышала ее голос. Разжимать губы было страшно, но пока она держала их сомкнутыми, ей было еще страшнее.
- Я, блядь, сирена! – Таис отвечала, не повернувшись и не посмотрев на существо, некогда считавшееся для нее человеком, богатеем и клиентом. Ее голос, главное богатство, которое никогда не могло быть потеряно, не хрипел, восстановившись от пережитого шока за секунды. Она могла бы закричать прямо сейчас, как могла без труда скакнуть на соль третьей октавы, но те же ремни, что не давали ей вырваться, пока ее держали за горло, перетянули и ее голос, оставив от него только шепот, звучавший не дерзко, а покорно, - Неужели такому умному и не понятно?

Приходила в себя Таис примерно так же, как и погружалась в пучину страха – не сразу, постепенно, да и вынырнула она из нее не целиком, даже без стороннего влияния продолжая ощущать опасность, которая исходила от временно оставившего ее хозяина дома. Другое дело, что теперь, когда она смогла отодрать себя от пола и взглянуть на недавний свой приступ более трезвым взглядом, ей первым делом подумалось, какого хрена она вообще себя так вела и с чего решила, что тут непременно придется помереть. Ну да, именинник на деле оказался невротичной, шизанутой на всю голову, сверхъестественной хренью, вероятнее всего, мифического происхождения, раз так слету начал вопрошать про ее чудовище. А ты сраная дура, все и рассказала? Таис почти плюнула на ковер под собой с досады, готовясь воспользоваться тем, что этот козел куда-то смылся, но, вспомнив о том, что он, вероятнее всего, вернется, не стала навлекать на себя лишний гнев. Вместо этого она решила осмотреться.
К своей великой радости, никаких серьезных повреждений на себе она не заметила. Тянуло кожу на шее, ныл отбитый бок, на который ее два раза уронили, но в целом она была жива, здорова, чертовски зла и полна желания свалить отсюда побыстрее. Первым препятствием к этому стала, разумеется, закрытая дверь… Удивительным это не было, но плюнуть на ковер захотелось сильнее. Родилась и почти сразу подохла мысль о том, чтобы огреть чем-нибудь тяжелым хозяина дома по голове, в благодарность за все гостеприимство, - для ее реализации банально не нашлось подходящих предметов. В итоге, пнув со злости в дальний угол свою валяющуюся на полу одинокую туфлю, Таис просто отошла и прислонилась к стене, выжидая, когда же мистер-якобы-Диксон соизволит вернуться.
Соизволил тот скоро. Выглядел даже на удивление нормальным, спокойным, хотя и нес какую-то несоизмеримейшую чушь, видимо подчерпнутую из бульварной прессы. В этом мире можно было насчитать по меньшей мере два десятка человек, которые от избалованности певицы не страдали ни в коем разе: она сама, ее родители, которым было просто плевать, и весь обслуживающий штат, который рубил с этого образа бабло. Если этот горе-похититель пытался на нее нарваться, используя, такие слова и такой тон, то что ж… Он был на правильном пути, потому как для того, чтобы пересилить себя и не рассказать ему разом все, что она думает о его мнении, представлениях о ней и ее образе, Таис пришлось закусить губу. Он ебаный псих… Помни об этом. Он, мать его, ебаный псих. О том, что с такими лучше быть более-менее послушной девушка догадывалась, помня, как неоднократно ее раздражали или, наоборот, раззадоривали лишние трепыхания жертвы. Впрочем, смиренное спокойствие ее тоже раздражало, но оно встречалось реже, а потому не учитывалось в общей статистике. Толкнувшись от стены лопатками, Таис пошла навстречу приглашающему присесть жесту, перед этим только подхватив бокал и осушив его содержимое разом – в пару глотков. До этого она как-то и не замечала, насколько у нее пересохло в горле, а сейчас от пережитого шока как-то не заметила у напитка ни вкуса, ни градуса.   
- Мой любовник будет ждать меня не позже одиннадцати. Сколько сейчас кстати? – нервный тон, с которым должна была быть сказана эта стопроцентная ложь, удачно скрылся за легкой ухмылкой, а неуверенность в жестах – за тем, как далеко не грациозно Таис плюхнулась на диван, протягивая обратно пустой бокал, с намеком на то, чтобы его снова сделали полным. Второй раз за вечер ей хотелось вдавить стекло в чужое лицо, но сейчас ее держал отнюдь не этикет. Мистер Диксон, кем бы он на самом деле не являлся, явно был сильнее ее, а, значит, надо было для начала потыкать его, отыскивая слабые точки.

Бла-бла. Бла-бла. Бла. Меряться доводами о том будут ее искать или нет, Таис с этим хмырем могла бесконечно. Логика ее суждений началась бы где-то от опровержения того, что человеку с иностранной фамилией прямо-таки бесконечно доверяет аж целая половина Афин, и простерлась примерно до демонстраций в интернете фотографий того, как папе министр культуры вручает какую-то почетную фигню за какой-то вклад. Все это проходило мимо того же настырного штата людей, которые бы явно не хотели лишиться курицы, несущей золотые альбомы и аншлаговые выступления, которой Таис являлась; краем затрагивая тот факт, что последний раз ее видели именно тут, а охранник на подземной стоянке в доме, где она селилась, не засвидетельствует возвращения ее авто. Другими словами, выяснять у кого тут мозгов больше, можно было долго, вот только одна фраза, оброненная мистером Диксоном, сделала в этих самых мозгах Деветци небольшой переворот, заставив подзабыть об опасности и проигнорировать все прочие слова и эти элегантные фокусы с прикуриванием. Таис сама готова была показать один – двинуть по зубам своего похитителя так, чтобы зажатая в них сигарета вылезла у того из задницы. Если ты только что-то сделал с моей машиной…
Угрожать ее белоснежному, роскошному родстеру или разлучением его с владелицей было ошибкой куда большей, чем угрожать самой девушке. Вальяжный тон, всякие супер-пупер способности и статус хозяина положения для нее тут же теряли всякую значимость, если на красной кожаной обивке сидений вдруг обнаружилась бы хоть одна царапина или лишнее пятнышко. За вероятность больше никогда не увидеться со своим мальчиком Таис и вовсе готова была открутить голову, но какая-то часть ее, глядя на предлагающего ей курево мужчину, параллельно с мыслью:Сожри его с говном! – транслировала в голову еще одну, - Будь осторожна. Вариантов действия напрашивалось не так много, вернее, вообще один, и надо было только подобрать правильную формулировку. Было все равно, что собеседник пытался говорить о чем-то другом, сконцентрировавшись на капельке янтаря с запаянными в него волосами на шее и активировав артефакт, Таис медленно, слово за словом, процедила:
- Если через полчаса я не буду сидеть за рулем своей машины на полпути к своей квартире… – ложь могла быть абсолютно любой, но как бы не хотелось ради издевки сболтнуть что-то вроде: «Ты превратишься в пушистого розового зайчика», - девушка выбрала более надежный вариант, - … ты навсегда лишишься всего, чем когда-либо дорожил.
Ей было абсолютно все равно, что он себе сейчас представит вместо самого дорогой вещи – хоть свою жизнь, хоть дохлую шлюху в подвале. Ей нужен был ее красавец и немного триумфа над этой скотиной. В ожидании реакции, Таис отпила небольшой нервный глоток из бокала. А потом можно будет и покурить…