Хрена лысого все сложилось благополучно, и хрена лысого Элис стала делать то, что он просил. Фаулер, разумеется, понимал, что психолог из него никудышный и уговаривать, предположим, самоубийц не прыгать с крыши ему не стоит, но столь бурная реакция на вроде бы нормально озвученную просьбу стала сюрпризом. Нет, ничего принципиально нового не происходило - они цапались с девочкой. С учетом того, что с момента их знакомства прошло всего четыре дня, то выходило, что ссорились они едва ли не чаще, чем разговаривали, но все равно, так масштабно ее, насколько он мог вспомнить, еще не срывало. Пытаясь одновременно удержать мечущуюся и едва ли не плюющуюся огнем Элис на месте и не дать ей дотянуться до его глаз, реализуя обозначенную угрозу, Грэм больше сопел и чертыхался, чем говорил что-то вразумительное в ответ на ее реплики, сыпавшие из очаровательного ротика со скоростью пулеметной очереди. Она оказалась на удивление бойкой, сильной и цепкой, так что рвалась из его захвата с переменным успехом, потому что ее в этом деле не ограничивало ничего, тогда как он искренне не желал сделать ей больно. На его руках ко всем приобретенным ранее микро-травмам, добавлялись новые царапины, бока должны были покрыться синяками от ударов острых девичьих локотков - Грэм стоически терпел. Само-собой, оценить это девочка бы не оценила никогда, поэтому вместо не то, что благодарности, хотя бы адекватной отдачи, Элис выпалила в него завершающей тирадой, наполненной бабской жестокостью и язвительностью чуть более, чем целиком. На ней Грэм с позором сдался. Сказалась собственная импульсивность, подзуживающая завопить в ответ не менее "ласковый" посыл в не менее популярном направлении, который Фаулер, конечно, сдержал, но выпустить девочку выпустил.
- Совсем, блять, рехнулась?! - вот, собственно, и все, на что его хватило. Три слова вылетели Элис в спину, она на них даже не обернулась, и Грэм застыл на солнцепеке бестолковым покореженным пнем, в дебильных шмотках и одной сандале. Оказалось, дама в фиолетовом даже не шелохнулась в попытке сбежать, хотя шанс ей предоставлялся изумительный, что еще больше отбелило ее в его глазах. Она что-то принялась говорить, но в ушах у Грэма здорово бухала взыгравшая от натуги кровь, так что он если и слышал слова, и знал их смысл, то не очень понял, зато жест уловил отлично и внезапно для себя обнаружил, что целиком и полностью с ним согласен. Сказал же - не разделяться! Кивнув незнакомке в ответ и выпалив коротко и на родном: Жди здесь, - он припустил за своим персональным наказанием.
- Элис, стой! Хватит! Не дури! Две минуты выслушай меня! Стой же ты!
Со своей судьбой, которой ему было уготовлено этим утром носиться за женщинами по жаре, Фаулер уже смирился, как и с тем обстоятельством, что Элис, возможно, придется нести домой на плече.

Очередные потуги как-то урегулировать ситуацию были встречены все той же, бешено сверкающей глазами и экспрессивно доказывающей свою точку зрения Элис. Вся такая напряженная и замершая в решительной позе, она чем-то походила на дикую кошечку, готовую вот-вот прыгнуть. В этом наверняка кто-нибудь мог найти своеобразную красоту, но этим "кем-то", увы, оказывался не Фаулер. Он перед собой видел исключительно спятившую склочную бабенку, а ассоциации с грациозным зверем если и рождались в его голове, то только из-за недавно озвученной девочкой угрозы выцарапать ему глаза. Кидаться на нее и тащить в дом волоком казалось потому донельзя опрометчивым, но в какой-то момент Грэму стало до того противно что-то доказывать на словах, до того это показалось ему бестолковым, что он понял, что деваться больше некуда. Он заколебался уже за это утро бегать тут по травке, как резвый конь, доказывать что-то кому-то и объяснять, что такое "надо". И да, возможно он тоже дохера всего хотел - и душ освежающий, и пиццу из микроволновки, и мисс мира трахнуть, но ограничил свою хотелку же желанием разобраться во всем, придти в этот сарай и обустроиться там. Даже жрать ему не так сильно хотелось, как чтобы вся эта херня закончилась. Однако объяснять все это на словах он задрался. Долго языком чесать он и просто так был не любитель, а тут еще и разговоры все ходили по какому-то замкнутому кругу, что его больная голова вообще переваривала с трудом. То есть договорит девочке он, конечно, дал и даже выслушал внимательно, но сам отвечать не собирался.
Подорвавшись с места, Грэм догнал Элис, хватанул сначала за руку, потом, после непродолжительной борьбы, обошедшейся ему в пару новых синяков и ссадин, скрутил в плотный захват и закинул, как планировал, на плечо. Но планы были только планами, ибо покорным мешком девочка не была, а сразу пошла в физическую и звуковую атаку. С последней Фаулер смог смириться, а вот первое доставляло ему изрядный дискомфорт, поскольку если удержать у дергающейся девочки ноги, болтавшиеся перед лицом, у него получилось, то спине, едва прикрытой жалкой холщовой тряпкой, приходилось совсем несладко. Он стоически терпел и пошел по направлению к их, пусть временному, но дому, как бы там Элис не хотелось думать. В один более-менее благоприятный момент, когда красотка задергалась чуть менее активно, Грэм помахал рукой незнакомке в фиолетовом, давая понять, чтоб та шла за ними, а потом и вовсе приложил пятерней по смуглой попе под короткой юбчонкой у себя на плече и попытался снова урезонить.
- Да прекрати ты дергаться, блять! Вчера по одиночке набегались уже. Херня вышла! - Он несильно тряхнул ношу на плече, не столько чтоб проучить, сколько чтоб уложить поудобнее эту далеко не напоминающую по весу пушинку стервозину, -Я тебе сам потом воды натаскаю, нагрею! Даже, бля, буду из соломинки пузыри таскать, как в джакузи. Но сейчас мы решим, бля, то, что надо решать сейчас!