Задав тему для очередной дискуссии, Элис ожидала, что Фаулер вновь станет упрямым ослом и вновь уткентся на той мысли, что жить в затворничестве, вдали от чужих глаз, ему нравится значительно больше. Впрочем, она и сама бы не посмела возражать такому ходу мыслей, если бы не два значимых фактора. Первый касался непосредственно самого выживания. Хочешь покушать – иди в лес. Хочешь водички попить – иди в том же направлении. Хочешь отправиться по малой нужде… в общем, ход мыслей был понятен. Рано или поздно взаимодействовать с окружающим миром им пришлось бы, и чем скорее они это сделают – тем лучше. И этот тезис был бы главным камнем преткновения при потенциальном споре с грубым упрямцем. Ведь вторая причина, по которой она не хотела долгое время оставаться здесь, заключалась именно в том, что ей все же придется контактировать с ним все это время. А учитывая характер их диалогов, тесное сожительство будет не слишком уж приятным. И очень утомительным.
Поэтому Элис даже слегка удивилась, вопросительно выгнув бровь, услышав реакцию мужчины на ее фразу. Как-то уж слишком быстро они пришли к общему мнению. Возможно, насчет того, что договориться им будет сложно, она уж слишком погорячилась. Фаулер на видел удивления, возникшего на лице девушки, что в некоторой мере сыграло ей на руку. Но она все же поморщилась, услышав с его губ не слишком уж лестную речь, и покачала головой, еще раз подметив про себя тот факт, что сосед по камере ей достался уж чересчур колоритный. Услышав вопрос о готовности разделанных тушек, она прихватила ветошью железную ручку сковороды, шипя от жара, исходящего от нее, со звоном опустила ее на краешек стола, скомандовав жестом опускать кусочки мяса прямиком на нее. Сама же Элис подскочила обратно к печи, и, вооружившись крючковатым багром, начала расковыривать костер, чтобы выволочь в сторону горящие угли. Жмурясь от искр и разлетающихся лучин, она все же смогла собрать небольшую горку сверкающих головешек, чтобы не превратить нежное мясо в несколько угольных брикетов. Вернувшись обратно, и, вернув себе тряпку, которую она перед этим любезно оставила перед Фаулером, чтобы тот вытер руки от крови и жира, Ламберт прихватила сковороду с их будущим обедом, и, оставив ее на угольках, деловито потерла руки, возвращаясь к теме, затронутой мужчиной.
- Ну, похоже, эту проблему придется решать мне. Вернее – нам. – Элис указала пальцем на саму себя, подчеркивая, кого конкретно она имеет в виду, и недовольно скривилась, представляя, какой незабываемый опыт ее будет ждать впереди. Пожалуй, для этого ей следовало бы подготовиться заранее. По большей части – морально. Подчеркнув для себя самой, что Фаулер, похоже, и по-английски изъясняться нормально не умеет, она подошла к нему, и уселась на стол, свесив с него ноги:
- Хотя, я думаю, что нам в первую очередь надо прощупать наших любезных соседей. Тем более, что нас они уже заметили, и как бы не подняли тревогу попусту – как понимаешь, мы уж слишком выделяемся. – Элис слегка оттопырила край футболки, показывая таким образом свою мысль вживую, и, покачав в воздухе ступнями, добавила:
- Но на сытый желудок обсуждать это будет значительно лучше, правда ведь? 

Отредактировано Alice Lambert (30.07.2013 22:57:59)

Расслабленно болтая ногами в воздухе, Элис невольно подумала о том, что Фаулер на самом деле был ох как чертовски прав. Из толпы афинян их можно было вычислить проще простого и касалось это даже не столько расовой принадлежности или цвета кожной пигментации, но и современной одеждой, которая вряд ли вписывалась в восприятие местного населения. Честно говоря, она и вовсе не могла представить себя в роли древнегреческой девушки, облаченную в эти самые простынки, которые наверняка сейчас были в ходу как последний писк моды. Но с другой стороны, если она сама, хоть и была более смуглой, чем коренные жители Греции, но хоть как-то казалась своей в новой обстановке, то Фаулер со своей живописью на все тело мог бы стать причиной кучи подозрений. Действительно, ведь кто-то вполне мог воспринять его за какого-нибудь колдуна или же шамана, который мигом наведет на них порчу или проклянет всю семью любопытного странника до пятого колена. Возможность того, что особо суеверный народ бегом кинется звать на помощь бравых вояк, чтобы отсечь головы еретикам, совсем не прельщала, а потому следовало это обсудить непосредственно с Дедалом. Желательно именно тогда, когда они наконец решат все же выползти из норы и явить себя миру. На что Элис пока решила не обращать должного внимания – сковородка начала уже громко шкварчать, и к запаху горящих поленьев уже немного проступил едва различимый душок жареной птицы. Фаулер, похоже, и сам почувствовал это, так как пошагал прочь от стола по направлению к жаровне, вставив, как бы между прочим, короткую фразу:
- Короче, одну я тебя все равно не выпущу.
Элис насмешливо фыркнула, подумав о том, что он все еще не отошел после той вчерашней битвы у дороги, и по-прежнему играл роль ее личного телохранителя, уж слишком переживая о ее безопасности. Ей же теперь казалось, что она сама вполне будет способна на короткую разведку местности, вернее, заручившись поддержкой Дедала, конечно же. Хотя с другой стороны, она невольно подумала о том, что Фаулер не столько печется о ее безопасности, как о своей собственной – если она пропадет в неизвестном направлении, ему будет очень тяжко выжить в этом городе самостоятельно. Без личного переводчика уж точно. Осознание сего факта даже чуток огорчило Элис, но она сразу же успокоилась, подчеркнув, что мыслит он вполне практично с точки выживания в незнакомом городе, и на его месте она поступила бы точно так же. 
Раздумья девушки прервал отчетливый стук откуда-то сверху, и она даже на секунду замерла, прислушиваясь к странному звуку,  думая о том, какие еще шутки может с ней сыграть ее воспаленное сознание. Тем не менее, стук повторился вновь, и Элис поняла, что это вовсе не глюки, а к ним в жилище действительно кто-то ломится, и его настойчивость несколько раздражала. Взглянув на Фаулера, он опустилась на ноги, и, глубоко вдохнув, произнесла:
- Похоже, это наши любопытные соседи, как считаешь? Я посмотрю.
Элис не стала дожидаться ответа, и уверенно потопала к лестнице, думая о том, что Фаулер, исходя из сказанных ранее слов, вполне мог пойти за ней или же вовсе остановить ее от выполнения спонтанных решений. Но все же игнорировать незнакомцев у двери не стоило, и, Элис подойдя к двери вплотную, щелкнула засовом, и затем отворила тяжелую дверь, рассматривая своего гостя.
Перед ней стоял невысокий грек, закутанный в такую же простыню, как и многие здесь. На вид ему было около сорока лет, а скулы и подбородок украшала жиденькая неухоженная бородка. Первые мгновения этой встречи прошли в полной тишине – незнакомец изучал девушку с не меньшим интересом, чем она его, но затем, осмелев, он бегло заговорил на своем языке. Элис это даже слегка стопорнуло, но в ее голове словно щелкнул тумблер, и она вновь начала слышать перевод незнакомых слов. А прозвучало что-то приблизительно следующее:
- Извините за беспокойство, деспинис, но ваше прибытие разыграло мое любопытство. Нечасто видишь странников из дальних краев.
Элис молча пробуравила его взглядом, пытаясь понять, чего конкретно хочет этот странный мужик, но в данный момент она полностью осознала правоту Фаулера согласно их внешнего вида. Они привлекали слишком много внимания, и она могла представить, какой эффект на окружающих могла бы произвести их прогулка по Афинам, если бы они решились искать мастерскую при свете дня. Хотя наверняка были свидетели, увидевшие на улицах странную парочку в нелепых одеяниях. Суфлер в голове задал вопрос, который интересовал и саму Элис, и она его произнесла вслух:
- А что вас интересует? Мы ведь не причиняем неудобств?
Грек оживленно замахал ладонями, изображая возражение своей жестикуляцией, и произнес:
- Нет-нет, просто… Тут, говорят, когда-то была мастерская Дедала. То того, как его изгнали… И это место было давно заброшено. Пока не появились вы.
Элис сразу поняла, куда клонит незнакомец. Ему хотелось знать, кто они такие, и что здесь делают. Она пыталась задать этот вопрос непосредственно Дедалу, но тот как назло, почему-то внезапно замолк и не реагировал на ее просьбы. Понимая, что молчание играет не самую удачную роль в их разговоре, и решила вставить свои пять копеек самостоятельно, надеясь, что смысл ее слов будет таким же, как две тысячи лет спустя:
- Я его подмастерье.
Лицо мужчины странным образом переменилось, на нем изобразилось что-то сродни удивлению, и ее гость вытаращил глаза, и вновь смерил ее беглым взглядом. И в этот миг в голове Элис прозвучал раздраженный голос самого Дедала. Его слов она не понимала, но догадывалась, что слышит своеобразный аналог древнегреческого мата. И она, вновь почувствовав себя марионеткой в чужих руках, безвольно шагнула навстречу, и, ухватившись за ручку, с силой дернула дверь на себя, хлопнув ею перед носом таращегося не нее грека. Она попятилась назад, едва не оступившись со ступенек и не повалившись кубарем вниз, но вовремя очнулась и уцепилась рукой за стену, стараясь прийти в себя. Что это было?   

Царапая гладкую стену ногтями, Элис силилась найти на ощупь небольшой выступ, который был бы для нее своеобразной страховкой и полностью остановил или же хотя бы сбалансировал ее шаткую поступь. Буйство Дедала отразилось на ней новым приступом головокружения, и она не была уверена в том, сможет ли она ровно стоять на ступеньках, а уж тем более – безопасно спуститься вниз. К счастью для нее, Фаулер подоспел очень кстати, и крепко уцепился за ее талию, поддерживая дезориентированную девушку. Почувствовав за собой твердую опору, Элис отцепилась от стены, и выпрямила спину, невольно подавшись назад и уперевшись поясницей в обхватившую ее мужскую руку. Она отдышалась, и, оглянувшись на него, пыталась вразумительно ответить на его вопрос. Учитывая, что она сама толком не понимала, что произошло и ориентируясь лишь по отрывочным образам в ее голове, она постаралась объясниться не столько Фаулеру, но также и себе самой:
- Ну… Этот грек был удивлен тому, что мы появились в этом месте, и пытался разнюхать, что мы тут делаем. Я хотела пообщаться с ним самостоятельно, но Дедалу, похоже, это не понравилось. И теперь мы с ним вроде как поссорились, получается…
Элис насмешливо фыркнула, понимая, как дико это звучит с ее уст, но вот только она не смогла дать более вменяемый ответ на произошедшее. Как ее соседу, так и себе. Фаулера вряд ли устроил бы такой расплывчатый ответ, а Элис нутром чувствовала, что она как-то не так разъяснила всю суть произошедшего минуту назад инцидента. Но Дедал молчал, и, пожалуй, впервые за это время она пожалела о том, что он не спешит вставлять свои едкие комментарии. С другой стороны, может, она зря переживала по этому поводу, и проблема, нависшая над ними, на самом деле может выглядеть как обычный пустяк. Ну что может им сделать какой-то бородатый фермер?
- Мне уже лучше, спасибо. – Элис опустила ладонь ниже, отводя руку мужчины от своей талии, и, протиснувшись мимо него, спустилась вниз, ведомая запашком жареного мяса. Подойдя к сковороде, она опустила взгляд на ее содержимое, и, осторожно коснулась пальцем пока еще не слишком румяной кожицы птицы, что, следует признать,  уже хорошенько нагрелась от жара печи, и быстро убрала руку, по-детски опустив в рот ошпаренный кончик пальца. Прихватив ручку сковороды тряпкой, и тщательно перемешав кусочки мяса, чтобы дать им прожариться с обеих сторон, она положила их обратно в печь, на угли. Забравшись обратно на пригретое ранее место – грубый деревянный стол, Элис свесила с него ноги, и спокойно ждала, пока их блюдо приготовится полностью, время от времени посматривая в сторону Фаулера.

Тихо наблюдая за тем, как Фаулер наматывает круги вдоль стены в поисках вчерашнего дня, Элис невольно подумала о том, что конкретно не понравилось суфлеру в ее голове, и почему он отреагировал на ее слова столь экспрессивной реакцией. Ведь, наверное, они могли бы еще побеседовать хотя бы пару минут и, возможно, даже получить в перспективе первого знакомого, который бы лояльно отнесся к новосельцам поблизости, и стал бы для них своеобразным проводником, так как Дедал, по-видимому, с этой ролью справился бы не слишком хорошо, учитывая его ночные скитания. Но что случилось, то случилось, и Элис не знала, кого конкретно винить в данный момент: древнего грека за его чудачества, или же себя, за то, что как всегда не сумела вовремя заткнуться, и притягивает собой проблемы на пятую точку. Вот чем только будет грешна ее ошибка, она пока еще не знала.
Тем временем Фаулер завершил свое шествие по мастерской и остановился, решив отчитать ее, словно новобранца на плацу. Причем он сообщил ей настолько очевидные, и, пожалуй, уже десяток раз осмысленные, вещи, что Элис не могла удержать укоризненный взгляд, и изобразить дурацкую ухмылочку. Правда, вскоре он перешел к проблемам насущным, то есть к тем, которые на данный момент были наиболее актуальны. А это значит - разговор вновь коснулся непосредственно Элис. А вернее – ее, и капризного советчика, крепко засевшего у нее в черепушке. И если поначалу высказанные им претензии она считала более-менее обоснованными, то замечание про пистолет и дырку в макушке и вовсе ей не понравилось. Хорошенько так задело ее самолюбие. Хотя любой человек отреагировал бы так же, если бы ему сказали, что его ждет участь бешеной собаки, если будет вести себя как-то необычно.
- Слушай, – дерзко выпалила Элис, и вскочила на ноги, уставив руки в боки. – Я тебе еще раз повторяю: я этого подарочка не просила. Он мне успел надоесть точно также, как я – тебе. Поэтому, чтобы у нас была гармония и взаимопонимание, давай договоримся, чтобы больше про него ты разговор не начинал, окей? – Элис подняла указательный палец в воздух, направив его в сторону Фаулера, и недовольно сдвинула брови, подчеркивая таким образом свое негодование. Но спустя секунду, она опустила глаза, и разочарованно произнесла:
- К тому же, я думаю, что подобным наказанием ты его не напугаешь. А вот мне от твоих слов, мягко говоря, не по себе.
Элис перевела взгляд на входную дверь, и раздраженно махнула рукой в сторону лестницы:
- Вон, иди лучше того чувака пристрели. И свидетелей меньше, и одежда по местной моде. – Сказав это, она шагнула обратно к печи, продолжив возню со сковородкой и шкварчащей на ней едой.

Отредактировано Alice Lambert (16.08.2013 21:33:37)

На вид кусочки мяса были вполне сносными, да и пахли очень даже заманчиво. Мысль о том, что наконец-то долгожданный завтрак вскоре отправится в желудок, грела ее душу, и даже колкие замечания Фаулера, летящие в спину, не могли огорчить должным образом и без того раздосадованную девушку. Предупредил меня, как же. Был бы ты на моем месте. Благодетель, тоже мне.
Но стоит признать, в чем-то он, может, был и прав. Элис еще ни разу не думала о том, чтобы пытаться как-то противиться своему кукловоду, так как и не думала, что такое в принципе возможно. Если на чистоту – еще несколько дней назад она и вовсе не знала, что может попасть в столь необычную ситуацию. А предложение ее ворчливого компаньона выглядело вполне здравым, пусть и трудновыполнимым, как ей казалось на первый взгляд. Действительно же, она могла ведь как-нибудь попробовать этот трюк, но практика в подобных делах у нее практически отсутствовала. Тем более, когда в нескольких случаях она просто-напросто отключалась от реальности, и просыпалась в совершенно ином месте, как например, во время ее путешествия сюда, к этому подземному бункеру. Контролировать? Как? Медитировать в поисках просветления и исцеления, что ли?
Элис грюкнула горячей сковородкой о поверхность стола – жар обжигал ладони даже сквозь прихват, и она тихо выругалась, потирая руки друг о дружку. Румяная кожица дичи казалась пригодной к употреблению, и, Элис, аккуратно взяв небольшой кусочек пальцами, подула на него, чтобы чуточку остудить, и вонзилась в него кончиками зубов, пробуя на вкус. Мясо было немного жестковатым и не до конца прожаренным изнутри, но в целом, в пищу это вполне годилось. Она заметила краем глаза удаляющегося к двери Фаулера, и окликнула его, отложив надкусанную порцию обратно на сковороду:
- Да прекрати ты! Я понимаю, ты волевой мужик, и привык делать все по-своему, но вот давай без спонтанных и глупых поступков. Вон, я только что попыталась пообщаться с внешним миром. Как видишь, закончилось это не очень хорошо.
На какой-то миг ей показалось, что головокружение к ней вернулось вновь, но это наверняка было ничем иным чем просто фантомным ощущением, или же эмоциональным откликом, и Элис продолжила свои попытки образумить рвущегося из клетки самца, обратившись к нему в более мягкой манере, предоставляя ему новые аргументы для того, чтобы хоть немного охладить его пыл:
- Ну, ты хотя бы поел бы чуток, знаешь. Не зря же вертелась возле печи все утро. Обдумаешь свое решение на сытый желудок. Если хочешь, пойдем вместе. Заодно и поучусь, как ты сказал, «контролю», - все же не удержалась съязвить Элис, но ее шутка не несла в себе привычной ей колкости. А вот самоиронии, с целью приободрить себя, и заполучить благосклонность Фаулера хотя бы еще не несколько минут - вполне.

В этот миг Элис чувствовала себя дрессировщиком в цирке, который пытается заполучить доверие новой зверушки – только что привезенного из африканской саванны льва, все еще скалящего зубы и грозно рыча на малейшее движение незнакомых ему людей. И вот она сама сейчас едва ли не размахивает перед носом упрямого Фаулера куском зажаренного мяса, искренне надеясь на то, что поговорка, гласящая о том, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, окажется действительно правдивой. Ну или же хотя бы успокоит его, и оградит от необдуманных поступков, которые для Элис казались какой-то нелогичной ересью, и она осуждала его за подобное ребячество. Ну что ты, как маленький? Иди сюда, не делай глупостей. Ты же всем нам хуже сделаешь, ну мать твою!
Но ни призывы Элис, ни ее широкая дружелюбная улыбка, ни даже ароматно пахнущий ланч, не смогли пробиться сквозь стену, которой Фаулер себя огородил, твердо стоя на своем, и он, не проронив ни слова, поднялся вверх по лестнице, ответив на ее слова лишь одним-единственным взглядом, в котором все же читалась злость и раздражение. Бежать за ним, и тащить его за руку обратно к столу она не собиралась, хотя его поступок здорово раздосадовал девушку:
- Вот же придурок, - вполголоса прошипела она, хлопнув ладонью по столу, причем с такой силой, что все металлические приборы, уложенные на нем, звонко подпрыгнули, за исключением, пожалуй, самой сковородки, на которой все еще тихо потрескивали от жара кусочки птицы. Она все еще поражалась легкомысленности Фаулера, хотя была уверена в том, что не пройдет и пяти минут, как он вернется обратно, страшась неизвестности перед этим миром. Взрослый же человек, а ведет себя как ребенок. Ничего, побесится, остынет, и приплетется пристыженный. Вот сейчас.
Элис некоторое время сверлила лестничный пролет немигающим взглядом, чтобы не пропустить появления уже знакомого ей мужского силуэта на пороге. Она уже подготовила очередную колкую шуточку, которая должна была полететь ему навстречу, но перед этим дважды подумала, стоит ли дразнить заново, так как все эти перепалки уже здорово успели поднадоесть.
Но вот только он не возвращался. Ни через минуту, ни через две, ни даже через десять. Еда на сковородке уже успела слегка остыть, а сама Ламберт – убедиться в том, что следует отдать решимости Фаулера должное. Конечно, она по-прежнему считала его поступок глупым и рискованным, но тем не менее, судя по долгому времени его отсутствия, его прогулку можно было считать как минимум успешной. Пожав плечами, она прекратила играть в гляделки с полутемным лестничным проходом, и все же принялась за еду, отложив несколько кусочков в сторону небольшой горкой в качестве порции для ее вспыльчивого соседа. Но завтрак никак не хотел лезть в горло, и дело даже было не в мелких косточках и не слишком хорошо прожаренном мясе. В голову лезли неприятные мысли о том, что с ее новым другом могла произойти какая-то неприятная история, что само по себе было уж очень вероятным сценарием, учитывая его внешний вид, и неумение разговаривать на местом языке. Аппетит как-то мигом пропал, она поднялась на ноги, и принялась нервно расхаживать по мастерской, пытаясь утешить себя и прогнать дурные мысли, что получалось с переменным успехом. Она силилась уловить хоть какие-то звуки снаружи, но слышала лишь шум ветра сквозь квадратные отверстия над головой. Элис хотела также выскочить наружу, и пойти вслед за ним, но от этого поступка ее останавливало знание того, что при все своем желании она не найдет его на столь большой территории, так как даже понятия не имеет, где следует искать его в первую очередь. И они могли просто-напросто потерять друг друга и разминуться ненароком. Поэтому логичнее всего было просто оставаться на месте и ждать его возвращения, что само по себе было ох как нелегко.
Ожидание было долгим, и Элис, сидя на ступеньке лестницы, уже начинала было клевать носом от усталости, да и просто от того, что выспаться ей сегодня толком и не дали, как буквально подпрыгнула от громкого стука в дверь и приглушенного голоса снаружи. Элис поднялась на ноги, и оглянулась на дверь, ожидая, что она вот-вот откроется, и в нее завалится потрепанный долгой дорогой Фаулер. Но та не спешила отворяться, а стук в нее вторил все такой же настойчивостью. Элис это даже слегка разозлило – она не могла поверить, что ее компаньон окажется с настолько дырявой памятью, что забудет простейшую комбинацию дверного замка.
- Хватит ломиться, сейчас открою! – раздраженно ответила она, и стук сразу же прекратился. Она поднялась выше, и голос в голове неожиданно напомнил о себе, строго произнеся краткое указание:
- Не смей. Не открывай дверь.
Вспомнив слова Фаулера про возможность контроля, Элис сцепила зубы, ничего не отвечая Дедалу, и с усилием шагнула выше, чувствуя, как ее движения деревянеют. Они давались все сложнее и сложнее, но в какой-то миг она почувствовала облегчение, словно ее выпустили из тяжелых оков. Элис проморгалась, но поняла, что никакого доминирования с ее стороны не было – ее просто отпустили, и разрешили ей делать что угодно. Чего она только и добивалась. Она подскочила к двери, и толкнула ее от себя, жмурясь от света солнца.
И в тот же миг цепкая рука с силой ухватила ее за футболку, и потянула ее наружу с такой яростью, что она слышала треск растягивающейся ткани. От такого внезапного нападения Элис потеряла равновесие, зацепившись о порог, и упала плашмя на землю, лицом вниз. Выставив руки вперед, она все же успела не зарыться носом в пыль, и попыталась подняться на ноги, но сильный удар ногой в грудь перебил ее дыхание, и она, задыхаясь, перевернулась на бок, надрывисто кашляя. Еще один удар пришелся ей по затылку, каким-то твердым предметом, и в ее глазах потемнело. Последнее, что она увидела, теряя сознание – это ноги в грубых, древних сандалиях, что сделали еще один, последний тычок, отправляя девушку в темноту.

Едкий, зловонный запах бил в нос не хуже нашатыря, и Элис, сделав короткий вдох, сразу же закашлялась, прочищая легкие от мерзкого смрада. И тут же согнулась от ноющей боли в груди, которая давала о себе знать с каждым глотком нечистого воздуха. Она сощурилась, и обхватила бока руками, страдая от ощутимого физического дискомфорта, нанесенного сильным ударом в туловище. Перед Элис пронеслись последние секунды ее безуспешной попытки убежать от внезапных гостей у двери, и она еще раз осторожно пощупала ребра, задержав дыхание. Больше всего она боялась возможности получить перелом от последствий греческого гостеприимства, но, похоже, всего лишь отделалась сильным ушибом. Элис попыталась подняться с сырого пола, как вдруг почувствовала уже привычные вспышки в голове, означающие о скором общении с ее, так сказать, наставником.
- Я же говорил не открывать дверь, глупая, – голос Дедала звучал с укоризной и даже каким-то разочарованием. 
- Отвали, - Элис сцепила зубы, из-за очередного не слишком удачного движения, и продолжила мысль: - Что произошло? Где я?
- В тюрьме, где же еще. Мои соотечественники не любят преступников. И их сообщников тоже.
Элис поначалу не поняла, когда именно она успела встать на путь разбоя и грабежа, и некоторое время просто молчала, недоуменно глядя рассеянным взглядом на сырой потолок. Но вскоре в ее голове промелькнули те скудные знания о древнегреческой мифологии, а конкретно – небольшой отрывок из мифа о Дедале, который убил не то своего родственника, не то ученика, подло столкнув его со скалы. И в этот миг все стало на свои места. Она вспомнила того любопытного грека, с которым ей пришлось недолго пообщаться, и его выражение лица, когда она упомянула о том, что является последователем известного изобретателя. Ведь ей казалось, что это можно считать поводом для гордости, а, как оказалось, ее приняли за помощника убийцы. За соучастника, точно. Это объясняло и воинов у входа, и то, как с ней обошлись при первой же встрече. Похоже, Дедала тут очень сильно невзлюбили, раз обходятся так с его учениками.
- Ну и сволочь же ты, - уже вслух прошипела Элис, пытаясь подняться на локтях. – Сам натворил дел, а теперь расхлебывай за ним.
В этот миг она почувствовала, как кто-то с силой дернул ее за ногу и попытался поволочь по полу, на что Элис среагировала крайне импульсивно, громко вскрикнув, и попытавшись сесть, чтобы увидеть любителя чужих щиколоток. Согнувшуюся фигуру в полумраке, она легко могла бы принять за какого-нибудь орка из местного Мордора, пока пучок света, сияющий откуда-то со стороны, не осветил его целиком, как только он ступил шаг вперед. Это был человек. Изможденный, худощавый, с всклокоченными волосами и заметными ссадинами на коже, одетый в какие-то лохмотья, которые и набедренной повязкой язык не поворачивался назвать. Но все же – человек. Не кентавр, не сатир, не еще какая-то неведомая зверушка из здешней фауны, что в принципе, уже не могло не радовать. Вот только незнакомец не выглядел уж слишком дружелюбным, и, похоже, пытался стащить кроссовок с ее ноги, вопреки сопротивлению Элис.
- Вон пошел! – громко вскрикнула она на своем родном языке, дернув ногой вперед и ударив мародера в тело, на что он среагировал довольно негативно, что-то угрюмо бурча, и продолжил тянуть еще сильнее, отчего Элис почувствовала, как едут острые камни вдоль ее позвоночника. Яростно упираясь руками в пол, и брыкаясь, чтобы отвадить оборванца прочь, Ламберт вспыхнула с удвоенной злостью:
- Да отцепись от меня, урод! – очередной тычок пяткой в этот рад заехал ему в подбородок, что узнику явно не понравилось, и он отпустил девушку, но сделав два небольших шага по направлению к ней. Элис заподозрила неладное, и, поджав ноги, поползла от него прочь, боясь отвести взгляд от угрюмого незнакомца. Передвигаясь, словно гусеница, она случайно коснулась левой ладонью теплого тела на полу, и машинально повернула голову, к своей огромной радости обнаружив  все еще бессознательного Фаулера.
- Эй! Проснись давай, ну! – она начала трясти его за плечи, время от времени поглядывая на фигуру в лохмотьях поблизости, и, не выдержав напряжения, развязала шнурки, а затем - швырнула обувью в его сторону: - Да подавись ты им! – Она вновь склонилась над телом своего друга, и вновь попыталась разбудить его, аккуратно шлепая по щекам:
- Фаулер, ну открой же глаза, ну...

Все еще бессознательный Фаулер упорно не хотел открывать глаза, и Элис, паникуя, даже хотела хорошенько врезать ему в челюсть, чтобы привести его в чувства хотя бы с помощью болевых ощущений. Хрипы тощей тени позади нарастали и увеличивались в громкости, что означало ее приближение к испуганной девушке, но после очередного, не в меру звонкого, шлепка, она наконец смогла добиться хоть какого-то положительного результата. Она даже смогла изобразить на лице скромную улыбку, увидев, как мужчина у ее колен пытается прийти в себя, хлопая глазами, и пытаясь сфокусировать сонно блуждающий взгляд. Элис цепко ухватилась за его плечо, якобы помогая ему привстать, но на самом деле она сама также чувствовала необходимость в дружеской поддержке, пусть и не в столь буквальном смысле этого слова. Просто, прикасаясь к нему, она чувствовала себя защищенной от всех проблем, ведь в на протяжении всех этих дней он только и делал, что выручал ее из различных передряг, начиная от высвобождения из петли силка в дремучем лесу, и заканчивая перестрелкой со всадниками. Элис даже как-то и не задумалась по началу, каким образом он очутился в этом месте, рядом с ней, ведь она точно помнила, что в момент прибытия посторонних к дверям мастерской, она коротала время в одиночестве. Значит ли это, что тогда, когда она потеряла сознание, он снова попытался прийти ей на помощь? Она все еще не знала что так, по сути, все и произошло, но уже сейчас в очередной раз ее начала грызть совесть, вновь накручивая себя о том, что это именно из-за нее они и попадают во всевозможные передряги. И вот сейчас он, неуверенно поднимаясь на ноги, вновь поспешил обезопасить ее от очередных проблем. В который уж раз.
Но вот только он не стал задавать лишних вопросов, и, ничего не говоря, пошагал вперед на прилипчивого узника, сжимая кулаки. Элис почувствовала неладное, и поняла, что в любой момент тех самых проблем у них может заметно возрасти, и она потянула его за штанину, тихо шепча снизу вверх:
- Фаулер, не трогай его… Не надо, слышишь?
Но вот он не слышал. Раззадоренный своим же оппонентом, что первым попытался нанести удар, Фаулер разогнался, подобно быку на корриде, и с силой повалил его на пол, и Элис готова была поклясться, что слышала треск косточек бедного сдохлика. Этот неприятный звук тут же был заглушен пронзительным криком боли, что стало для Ламберт своеобразным триггером, который заставил ее встрепенуться от созерцания это зловещей картины, и вскочить на ноги, чтобы подбежать к Фаулеру, заносящему последние удары победителя этой схватки. Чувствуя, что теперь вместо соучастия в убийстве им теперь припишут и настоящее, Элис воскликнула, пытаясь утихомирить разбушевавшегося Фаулера:
- Хватит! Остынь! Я в порядке. Он мне не навредил.
Возможно, ее слова действительно стали спасением для того бедолаги, которого он подмял под себя, так как удары о окровавленное лицо мигом прекратились. Хотя скорее всего, его отвлек лишь металлический лязг двери, из которой выскочила новая партия вооруженных мечами воинов. Элис оглянулась на них, потом снова на англичанина, что отшагнул от своей жертвы ища ее мутным взглядом, и определившись, где ей будет безопаснее, подбежала к нему, приобняв его и держа его за руки, чтобы он вдруг не натворил новых глупостей. Из группы людей вышел человек, чье обмундирование выглядело значительно новее и чище, чем у его коллег, что наверняка значило о более высшем воинском авторитете среди остальных. Он нахмурил брови, а затем, ткнув мечом в сторону девушки и все еще не отдышавшегося от драки мужчины, командно гаркнул на древнегреческом, указывая на выход. Для Элис его намерения были понятны и без перевода, но все же она решила предостеречь Фаулера от внезапных заскоков:
- Все хорошо. Они хотят, чтобы мы шли за ними. Не делай глупостей, ладно?
Конечно, Элис понимала, что вряд ли они хотят пустить их не пешую прогулку, о чем сразу же догадалась, едва ощутила тычок навершия меча меж лопаток, которым ее подгоняли, словно старую кобылу. Было не то что больно, но, скажем так, довольно неприятно, и по сравнению с пережитыми ранее побоями, это сравнивалось с чем-то сродни комариному укусу. Но их шествие не длилось уж слишком долго. Всего лишь несколько метров к соседней двери, в которую поначалу втолкнули Элис, и затем и самого Фаулера следом за ней, прежде чем с шумом захлопнуть за ними вход.
Эта камера, по сравнению с прошлой, практически ничем не отличалась в плане уюта – все так же сыро, душно, и пахло отнюдь не ароматами Парижа. И она была уж слишком тесной: этакий квадрат, с размерами стен едва ли большей, чем у кабины лифта – даже во тьме Элис поняла это, так как уперлась спиной в один из углов этой комнаты. Пожалуй, если бы она боялась клаустрофобии, то сейчас бы она как раз начала бы сходить с ума, но дыхание Фаулера где-то рядом успокаивало, и, пока еще глаза не привыкли к кромешной темноте, осторожно прошептала:
- Ты в порядке? Кажется, нас перевели в отдельные апартаменты, - изо рта девушки выскользнул жидкий нервозный смешок, так как тесный карцер вряд ли походил на отельный номер, да и она понятия не имела о том, какая участь их ждет далее. А еще следовало бы рассказать Фаулеру о причинах их заточения, что, зная его характер, ему наверняка не понравится.

На самом деле ничего смешного в их нынешнем положении и не было. Элис это понимала, но ситуация, в которую они угодили, волей-неволей вызывала у нее косую улыбку, насмехаясь над своей невезучестью. По мнению Элис, сейчас ее преследовала грандиозная по своему размеру черная полоса, которой не было видно ни конца ни края. А учитывая возрастание тяжести все прибывающих и прибывающих проблем, которые начались от бесцельного блуждания в диком лесу, и закончились заключением в тесной камере, следующая передряга, в которую они угодят, должна была закончится для них чем-то фатальным. Учитывая нынешнее положение дел, у нее были все основания полагать, что именно так все и будет. При этом – в самые что ни на есть кратчайшие сроки. От этого Элис хотелось громко расхохотаться, полностью сдавшись и подчеркнув таким образом свое бессилие и начальную стадию помутнения рассудка, но все же как-то ухитрилась держать себя в руках.
Комментарий Фаулера о состоянии своего здоровья прозвучал для нее самой в каком-то смысле хорошим фактором, и она, ориентируясь по его голосу, шагнула ему навстречу, осторожно щупая носком кроссовка дорогу перед собой. Наткнувшись на его ноги, она мигом сообразила, где конкретно он сидит, и посчитав место рядом с ним наиболее чистым и безопасным, чего она пока что не могла с должной уверенностью заявить, не адаптировавшись к кромешной тьме, также съехала вниз по стенке, согнув ноги в коленях и усевшись с ним рядышком, где-то на расстоянии чуть меньше полуметра от его левого бока. Прежде всего ее мучил вопрос, каким именно образом Фаулер оказался в этом месте, хотя причины этого она уже давно успела вырисовать с своем сознании. Но хотелось услышать рассказ, повествующий о ее злоключениях с иной стороны, жаль только, что место было не слишком уж подходящее для захватывающих повестей. Наиболее объективно данное положение дел оценил именно Фаулер, задав конкретный, и, в общем-то единственно правильный на данный момент вопрос:
- Эти пидарасы не говорили, что им от нас надо?
Эта фраза неприятно уколола Элис, так как ей не очень-то хотелось рассказывать о откровениях Дедала, которые едва ли можно назвать воодушевляющими. С другой стороны, следуя логике современного человека, и опираясь на всякие юридические нелепости, неактуальные в данный момент, такие как право на адвоката или же положения о гуманности содержания заключенных, она надеялась на то, что их все же опустят, посчитав их заточение лишь недопониманием и ошибкой. Но пожаловаться на это, кроме самого Фаулера, было некому, поэтому она ответила на его вопрос:
- У нас есть теория, что местные стражники думают, что задержали помощников подлого убийцы, чьи грехи до сих пор никто не забыл. – Элис не скупилась в выражениях, так как со злобой в сердце понимала, кому именно она обязана коротанием времени в тюрьме, но все же дала разъяснение сидящему рядом мужчине, если он вдруг не понял: - Дедал звали его, ага. Усугубляет наше положение общая неприязнь местных к чужакам, так что дела наши, как ты видишь, не очень уж хороши.
Тем не менее, она понимала, что если сейчас позволит себе повесить нос, то уж точно съедет с катушек, а это значило потерпеть полное поражение. Так что она приободрила Фаулера, (а заодно и себя), коснувшись его плеча, и добавив с твердой уверенностью в голосе:
- Может, я все же смогу с ними договориться. Греция же родина демократии. Права человека, и все такое. Вдруг сработает?
В последний раз, когда Элис пыталась прибегнуть к помощи дипломатии, она чудесным образом оказалась в этом месте, что явно доказывало то, что из нее довольно паршивый оратор, да и идеология местных значительно разнится с ее аналогами двадцать первого века. Но другого выбора, впрочем, у нее и не было вовсе. Глаза, более-менее привыкшие к темноте, смогли теперь не только увидеть грязные стены и фигуру Фаулера рядом, но и также ухватиться за тонкий, едва заметный проблеск света, идущий сквозь щели от факелов снаружи. Более того, она увидела узкий прямоугольный вырез в двери, закрытый чем-то наподобие заслонки с той стороны, и она, посчитав это отличной возможностью пообщаться с местной охраной, громко и настойчиво затарабанила кулаком по тяжелой двери, привлекая к себе внимание.