Внутренние помещения кафе встретили гостей более чем гостеприимно, потому что дизайнерская шобла уже давно покинула заведение, унося с собой единственный возможный раздражающий фактор. Предвкушение от чего-то горячего и съедобного грели душу гораздо лучше, чем вовремя всплывшая в памяти бутылка виски, в дополнение немного усмиряя периодически возникающие в подпитии мысли о тщетности бытия. То ли стадия уныния уже закончилась, то ли еще не началась как следует, но Хэй отмерял каждый шаг по направлению к комнате с мысленными обращениями к самому себе, звучащими не иначе чем «моё кафе» и «моя квартира», что приводило его в расположение духа, максимально близкое к почти что достигнутому в самом начале вечера, а ко всему прочему помогало не сбиваться и не распыляться на лишние телодвижения, способные повести в сторону уже не полностью послушное тело. В самом конце лестницы хлопнув по стене ладонью примерно на уровне пояса, Хэй с первого раза попал по выключателю, что только сильнее его приободрило, выступая своеобразным знаком, что счастливые случаи, пусть и такие микроскопические, все равно в жизни происходят, так что полностью отрицательно к ней относиться никак нельзя, ибо от такого обращения лучше она все равно не становится.
Оставив Фаулера осматриваться, а скорее, просто забыв о нем на два-три секунды, Хэй сразу же отправился «на кухню», то есть сделав от входа двенадцать шагов вместо обычных десяти до стола со встроенной раковиной и плитой, с боку к которому присоседился холодильник, слегка выделяющийся белыми боками на фоне кирпича и дерева, превалирующих в обстановке. Постояв и посмотрев в него некоторое время, Хэй обернулся на комментарий Фаулера о чуть не выпавшем из памяти так же виски, моментально забыв, что именно увидел на полках в холодильнике, отчего пришлось возвращаться в исходное положение, чтобы освежить впечатления. Сегодня вечер сулил еще более довольное окончание, ибо на нижней полке стоял контейнер с отбивными, которые он сам притащил из магазина, минуя рефрижератор кафе, но что плотно вылетело из головы из-за беготни, начавшейся с самого утра.
- В такое время и рейсов может не быть, до утра ждать придется, - о том, что в некоторых состояниях и на борт не пускают, Хэй не подумал вовсе, так же как об отсутствии багажа и слишком спонтанно возникшем желании. У самого периодически такие возникали, но пропадали слишком быстро, прежде, чем успевали оформиться в законченный порыв. Отъезд, по его мнению, должен был либо первоначально полностью сформироваться в сознании и обдуматься десять раз, либо начаться настолько быстро и стремительно, что Фаулер к этому моменту уже должен был бы не торопить его с виски, а проходить таможенный досмотр. Что-то среднее между этими двумя крайностями по большей части иссякало раньше своего завершения, что склоняло Хэя к мысли не только о жареном мясе, но и о салате, который он успеет не просто сделать, но и съесть. – Но узнаем потом. Сейчас только что-то перекусить точно надо.
Достав из шкафа под стойкой початую бутылку «Чиваса» и пару стеклянных бокалов с толстыми стенками, он махнул рукой в приглашающем жесте, перекладывая должность бармена на плечи Фаулера, а сам слишком громко шваркнул сковородой по включенной плите, чтобы бросить на нее два здоровых шмата мяса, дождавшись, пока поверхность хоть немного разогреется.

Только стоя над плитой, Хэй отчетливо понял, что в данный момент времени предложи ему кто-то выбор, он не стал бы пить вовсе. От шмякнувшегося на раскаленную уже сковороду мяса повеяло тем первым ароматом, который только обещает удовольствие от трапезы, намекая и на вкусовые ощущения, и на сытность. Но вот он букет оценить никак не мог, потому что привкус собравшейся во рту слюны показался горькими, а желание что-то вообще делать, включая обычное шевеление конечностями, минимальным. Такого плавного намека на остановку Хэй не распознал, так что откликнулся на зов и повернулся к наполненным уже бокалам. Первый глоток не провалился в желудок, как предполагалось, а начал медленно стекать вниз, словно густой сироп. И никаких бархатных нот темного шоколада, никаких цветочных оттенков, обещанных и производителями, и этикеткой. Только жидкий расплавленный свинец, обволакивающий и сжигающий нахрен все внутренности, постепенно пробивая себе дорогу в желудок, где его с распростертыми объятиями уже ждали несколько выпитых бутылок двух разных сортов пива. Зато спустя буквально пару секунд Хэй почувствовал, как теплая волна расползается по телу дальше, а горло уже не дерет так, будто он вот-вот выдохнет пламя, поражая воображение Фаулера своими способностями факира-самоучки. Второй стакан пошел уже значительно лучше, хотя при этом мир как бы сузился до картинки четко впереди. Ветер ему в лицо с ураганными порывами не дул, однако глаза хотелось сначала сощурить, а потом и вовсе закрыть. Но компания Хэю нравилась, а простое вливание в себя не особенно приятной на его вкус жидкости, еще и чреватое различного рода последствиями, обрастало мелкими подробностями, нюансами, разговорами и движениями, превращаясь в целый ритуал. Виски шло как бы дополнением, а не основой, и не заметить этого не мог даже он. Хотя с каждой минутой это священнодействие теряло часть первоначального смысла, как и он сам постепенно расфокусировал внимание. Хэй прекрасно слышал, что ему рассказывал сейчас Фаулер, удивлялся про себя, что жизнь единой личности в теле бывает с такими вывертами, что никакому Носителю и не снилось. Но при этом уже около двух минут стоял над сковородой и методично продавливал лопаткой в жарящемся мясе продольные полосы, словно по щелчку вспомнив слово «перевернуть», и выполнив действие. На салат его уже не хватило, поэтому овощи он просто порезал кусками, предварительно ополоснув водой, и устал даже от этого.
Выставив, наконец, все плоды своего кулинарного гения на стол перед Грэмом и усевшись напротив, он не нашел, что сейчас можно сказать такого, чтобы одно слово не зацепилось за второе и не потянуло за собой третье. Путь от уличной шпаны, через пункт серьезного криминала к военной службе, а затем и натуральное бегство из страны, закончившееся работой демонстратора пластических поз,  навевали много мыслей, которые текли сейчас не так ровно, как обычно, отчего Хэй нахмурился.   
- А, черт, - уже собравшись что-то сказать, он широко махнул рукой, сваливая пустой стакан, с громким стеклянным звуком покатившийся по поверхности стола к краю в вовремя подставленную ладонь. Бухнув его обратно перед собой, Хэй поболтал бутылкой, в которой на самом дне еще плескался виски, и разлил его по стаканам до конца. – Я бы тебя подбросил на машине, но у меня её нет. А вообще, какого я тоже тут вообще сижу? В окружении этих… Серьезно, а.
Неопределенно махнув рукой, он имел в виду в первую очередь Хранителей, иногда кажущихся ему бурным холодным морем, которое смыкается над головой. Идея вот так просто взять и свалить из Греции ни разу не приходила ему в голову, он даже расписания самолетов не знал, не интересуясь и не узнавая, как именно выбраться из одной клоаки, чтобы плотно осесть в другой. А что бы сейчас не полететь? Аделия не оставила сегодня машину, о чем он уже проинформировал Фаулера, но вариантов добраться до заветного аэропорта набиралась масса.
- Последняя, и поехали. На дороге такси поймаем, - зверский поначалу аппетит пошел на убыль, как раз вовремя, чтобы Хэй успел дожевать последний кусок мяса, запив его виски, вкус которого стал почти родным за треть бутылки. Настроение снова круто поменяло вектор, что он ощутил почти физически, когда его повело в сторону, стоило только подняться с места. Но раз уж решили лететь, но надо лететь.

Сделав пару шагов по направлению к двери, Хэй понял, о чем конкретно гласили каждая из видимых им когда-либо листовок о здоровом образе жизни и вреде чрезмерного употребления спиртных напитков. Хотя понял с немного другой стороны, о которой составители этих буклетов не могли подумать, ибо писали тексты в трезвом виде. Он серьезно волновался по поводу того, что эта бутылка виски станет для него фатальной, потому что раньше настолько обильными возлияниями занимался только в пору бурной студенческой молодости. Как ни странно, чувствовал он себя немного тяжело, словно прибавил разом с десяток килограммов, но вполне сносно, чем моментально захотелось поделиться с Фаулером, который уже как-то слишком быстро ускакал вперед. Хэй было рванул за ним, но споткнулся на каком-то выступе пола, удержавшись вертикально, но сразу же обернувшись назад и рассматривая абсолютно ровную поверхность досок. Нахмурившись и пожав плечами, он начал поднимать ноги чуть выше, что сослужило ему не очень хорошую службу, когда резко началась лестница, отчего у его едва не случился микроинфаркт, когда нога стремительно ухнула с верхней ступени на вторую. Идущий впереди Грэм действительно казался слишком низким, и этот факт подсказал Хэю крайнюю необходимость взяться рукой за перила, пока ноги на автомате спускали его вниз без какого-то участия разума в этом процессе. Надо дверь запереть. Прохладный ночной воздух сразу же обозначил контраст с его лицом, на котором сейчас можно было без проблем пожарить яичницу. Однако вдыхая его рывками, словно кислорода отчаянно не хватало, он даже решил, что сейчас ему стало еще лучше, чем было. Может, от того и удивился, что Фаулер его держит, ибо какой-то неустойчивости за собой не чувствовал.
- Я просто выгляжу как лось, а в душе я бабочка! Твою мать, - последние три слова он произносил с нажимом по слогам, отбивая каждый из них ногой в попытках стряхнуть с ботинка пепел. Окончательно проснувшись на легкой прохладе, Хэй был полностью готов и порхать как бабочка, и жалить как пчела, поддерживая любые предложенные начинания, не связанные со словом «закругляемся». Отличный вечер, но надо дверь запереть. – Да, всё, прошли.
Оторвавшись от своей опоры, в виде Фаулера, Хэй сделал несколько шагов вперед медленно и сосредоточенно. Легкость походки осталась где-то между третьей и четвертой бутылкой пива, но тормозило его сейчас вовсе не это. Обернувшись обратно к своему знакомому, уже давно и основательно превратившемуся в собутыльника, Хэй долго и внимательно на него смотрел, не выбрав себе другой мишени, пока упорно ловил потерянную по пути мысль.
- А деньги то я взял? – он похлопал себя по карманам, в одном из которых помимо бумажника обнаружил связку ключей, выведших его, наконец, на верный путь размышлений. Черт, дверь же закрыть! Не успев отойти от двери дальше, чем на несколько шагов, он вернулся обратно. С улыбкой проворачивая ключи в замке, едва не приплясывая на месте, он порадовался, что всё сделал максимально правильно, отчего прогулка до такси показалась еще соблазнительнее, а некоторая вязкость во рту прямо-таки толкала в спину. Проводы они устроили, но на дорогу точно надо было выпить. В этом не возникало ни малейшего сомнения, так что Хэй повернул снова по направлению к выходу с пляжа, не забывая о Фаулере и собираясь поделиться возникшей идеей с ним.

Лоб удалось оторвать от поверхности стойки с тихим влажным чпоком, хотя сопроводительная мысль о том, что на коже точно остался отпечаток, так и не возникла. Хэй сейчас усиленно старался подзагрузить потерянную где-то информацию о том, как он оказался в таком положении, и где он сейчас вообще. Затем уже пришел ритмичный шум, отдававшийся басами не только в ушах, но и во всем теле. Кругом мелькали картинки, почти полностью попадая в такт музыке. Свет мигал так часто, что в сознание образы врывались отрывочно: вот девушка выгнулась к вниз к своей ноге; следующий кадр – вот она уже полностью выпрямлена с поднятой вверх рукой, в которой зажат верх костюма. На третьем кадре её лифчик оказался не просто брошенным в зал, но и опустившемся в конце своего полета запоздалой подушкой прямо перед Хэем. Поток информации пошел активнее, лоб сморщился, видимо, в потугах вспомнить последние минут двадцать полностью, а сам он заметно оживился. Слишком резко дернув головой в сторону, Хэй не только услышал аккомпанемент в виде колокольного звона, но нашел взглядом сидящего рядом Фаулера, так что осел обратно на место, неопределенно махнув снующей между посетителями официантке. По пути он никого не потерял, что радовало, ко всему прочему вспомнил первую букву имени какого-то пацана из Буффало, которого они то ли встретили по пути, то ли познакомились уже здесь, в баре. Или это был охранник, потому что Хэй точно помнил, что отдал ему около ста евро просто потому, что он оказался отличным парнем и пустил их в Фаулером внутрь.
Сев по возможности ровно и даже начиная кивать головой, стараясь попасть в такт бьющим из колонок звукам, он все же почувствовал, что в атмосферу вклинивается не до конца. Хотя бы просто потому, что только-только начиная по достоинству оценивать выходящую танцевать девушку, понимал, что она уже уходила обратно. За событиями Хэй не поспевал, поэтому ему пришлось собираться с мыслями секунд десять, удерживая подошедшую официантку за пустой поднос. Хотя больше было похоже, что он держится за него сам.
- Лимон, - что-то такое промелькнуло перед его внутренним взором, вроде отдаленно напоминающее собственное где-нибудь валяющееся тело, так пришлось причмокнуть губами, проглатывая просьбу принести им с другом еще выпить. Цель их совместного похода уже давно затерялась между складками целого вороха одежды, снятой девушками на сцене. Поэтому сейчас ему гораздо больше хотелось куда-нибудь поближе, чем континент за океаном. В какое-нибудь восхитительное место типа собственной кровати. От этого колеблющегося на горизонте миража с переменным успехом его уводили в сторону танцовщицы. Жуя дольку только что принесенного, за каким-то фигом заказанного лимона, Хэй с трудом ворочал в голове мысль о красоте женского тела, однако в таком ракурсе вызывающей достаточно много эмоций, помимо восхищения. Можно даже сказать, что восхищение тут явно было не основным. Сложные смысловые конструкции пока давались с трудом, так что он повернулся к Фаулеру еще раз с проблемой более насущной на данный момент, и заодно бухнул об стол сотенной купюрой, единственно оставшейся целой. 
- У меня десятки кончились, - дилемма состояла в том, что официантка уже ушла, а сам до бара он на своих двоих дошел бы только с опорой. А мелкие нужны были прямо сейчас, ибо сцену постепенно начал заволакивать искусственный дым, суля нечто грандиозное по своим масштабам.

То ли лимон действительно помогал, то ли Хэю исключительно сильно хотелось в этом себя убедить, но мысли вроде пошли рядами постройнее. От панацеи оставалось еще целых полтарелки, украшенной маленькими вилочками, которых у самого в кафе водилось в немереном количестве под барной стойкой. С нижних полок мысль ужом просочилась дальше, добираясь до двери, которая отлично заменяла образ невыключенного утюга. А я дверь закрыл? Рыпнувшись задать животрепещущий вопрос Фаулеру, который, естественно, должен был знать ответ, Хэй вспомнил, что у него уже что-то спросил. Судя по проходящему между ними разменному процессу и подкрадывающемуся из глубин сцены синеватому дыму, предыдущее дело было гораздо важнее, чем уже выпавшая обратно из внимания дверь. В сделанном выводе Хэй убедился моментально, как только стройная девичья нога обняла шест посередине сцены. Отдельно от одной ноги он медленно перешел к любованию второй, затем поднялся взглядом выше и выдохнул блаженно, застыв на секунду с десятками в одной руке и с долькой лимона во второй. Белокурый ангел, тем временем, начал вытворять совершенно неангельские вещи, однако поднявшийся в зале одобрительный гул показывал, что направление было выбрано абсолютно верно. Постепенно каждую сброшенную с её гладкого тела вещь заволакивали клубы тумана, уже вплотную подобравшись к окончанию их стойки, и перевариваясь через край полупрозрачными легкими потоками.
Как только этот максимально распущенный ангел остался в одной тонкой веревочке, которую представлял собой низ костюма, у Хэя окончательно перехватило дыхание. Но спустя буквально минуту после окончания номера, он полностью осознал, что это отнюдь не от восторга. Искусственный дым пока не начал рассеиваться, проникая в легкие с каждым сделанным вдохом, и напоминая Хэю что с его предрасположенностью к аллергии надо быть хотя бы чуть-чуть аккуратнее. Выпустив из рук деньги на стойку, отодвинув тарелку с лимоном, он нагнулся ниже, уставившись взглядом в пол. По волшебству вместе с удушьем отрезвление к нему не пришло, как и понимание, что сам по себе приступ не пройдет. Хэй никуда не собирался сегодня идти, и уж тем более даже в мыслях не мог предположить, что в конце вечера наглотается тумана в стриптиз-баре на выступлении белокурого обнаженного ангела, поэтому ни ингалятора, ни таблеток с собой не было. Казалось, в таком согнутом положении дышится лучше, но стоило поднять голову, как судорожный короткий вздох сменялся долгим трудным свистящим выдохом, словно порцию воздуха надо было еще протолкнуть изнутри обратно на выход. В груди тупо заболело, и если раньше Хэй дышал автоматически, не обращая на этот процесс никакого внимания, то сейчас каждый вздох надо было совершать сознательным усилием. С учетом всего выпитого за вечер, ни на что другое этих сознательных усилий больше не хватало. Спустя секунд двадцать пришлось все-таки выпрямиться и сразу же окунуться в атмосферу катастрофического недостатка кислорода. Закашлявшись, Хэй постарался прочистить легкие хоть ненамного, но толку никакого не было, зато желание завалиться прямо здесь на пол возникло моментально. Здравой, но запоздалой мыслью выплыл выход на улицу, который мог бы помочь в качестве профилактики приступа, но никак не в лечении. Но воздуха окончательно перестало хватать, так что Хэй попытался сделать хоть что-то и, опрокинув случайной свой стул, поплелся на выход, полностью перестав реагировать на окружение, сконцентрировавшись на трех самых важных вещах. Вдох. Выдох. Выход.

Тот немаловажный факт, что он пришел в бар не один, совершенно выплыл из сознания, подхваченный совместными усилиями выпитого им за вечер алкоголя и натужным изматывающим кашлем. Поэтому ощущение чужой руки на своем плече воспринято было, мягко говоря, неблагожелательно. Но мгновенно вспыхнувший протест, всё из-за того же выпитого граничащий с агрессией, был потушен еще одним протяжным, еле пробивающимся выдохом. Для полного счастья пьяного вечера не хватало только драки, чтобы окончательно сделать его каноничным и достойным внесения в анналы его личной истории под грифом «не делать так больше никогда». Знакомая английская речь над ухом позволила Хэю не напрягаться по дополнительным поводам, а снова нацелиться на выход, хотя держащая его под ребрами рука все же больше мешала, нежели помогала. В конце концов, спустя пару минут от начала приступа, можно было убедить себя, что согнувшись, он идет исключительно из-за того, что дышится так намного проще, чем в распрямленном состоянии. Вообще хорошо было бы упереться ладонями в колени или любую другою поверхность, а идеально – оказаться дома с коробкой лекарств в руке. Отвечать на риторический вопрос он не стал, что уже само по себе говорило о всплеске просветления. А ничуть не сбившееся направления служило дополнительной причиной почувствовать себя немного лучше. Грэм продолжал что-то еще орать, перекрикивая бьющую по барабанным перепонкам музыку бара, но Хэй уже не прислушивался, а пер тараном к двери с магически светящейся зеленой табличкой, с пьяных глаз видя на улице решение всех своих проблем. Четкой уверенности, что его тащит именно Фаулер, а не наоборот, уже не было, ибо на финишной прямой Хэй прибавил скорости совершенно самостоятельно.
Однако темная улица встретила его мигающей фонарями темнотой, тишиной и свежей прохладой, как-то зажав ожидаемое исцеление всех болезней в общем, и отдельно взятого приступа в частности. Хэй расстроился. А затем и получил возможность упереться в кирпичную кладку здания, выхаркав из себя приличный сгусток мокроты. Намного лучше не стало, но для него такой резкий недостаток воздуха, по крайней мере, не сопровождался еще и страхом, так как был почти привычен. С приступом паники и хватанием за горло вышло бы еще веселее. Закашлялся он уже от смеха, еще и потому, что к совершенно дурацким мыслям добавилось теперь слышимое дыхание, вырывающееся со свистом, очень напоминающим сейчас Хэю мотивчик какой-то рекламы по радио. Свое влияние свежий воздух все же оказывал, если уж не на состояние легких, то на настроение.
- Слушай, мне сальбутамол нужен, - вещать приходилось, глядя на асфальт, так и стоя уперевшись ладонями в стену. При этом абсолютно точно зная, что это уже не от хмеля в голове. Вместе с этим мелькнуло смутное воспоминание о том, как он сам в мелькающем свете бара кладет на стойку последнюю сотню евро из бумажника, что автоматически увеличивало время до того момента, как ингалятор окажется в руках. – Я не взял.
Он повернул голову на Фаулера и пожал плечами, вроде как извиняясь за прерванный просмотр представления в самом его разгаре. И от этого движения мотивчик рекламы в свисте дыхания стал громче, отчего Хэй снова звучно кашлянул и сплюнул на асфальт.

Что Хэй упустил из вида, так это реакцию окружающих, хотя этим отличался обычно и в трезвом своем состоянии. Поэтому не сразу понял то беспокойство, чрезмерное на его личный взгляд, которое начал выказывать Фаулер. Приступ был очень неприятным, в меру опасным, крайне неудачным, но точно не смертельным. Периодически случались инциденты намного хуже. К примеру, неожиданная нота тяжелых духов посетительницы, следующее за этим мгновенное распухание языка, с легкостью занимающего всё свободное пространства рта. Вот когда действительно можно было задохнуться окончательно. Или продолжая сидеть внутри бара в дыму, как вариант. Так что Хэй не особенно волновался и Грэму волноваться не советовал, хотя неожиданность того, что новый знакомый не остался сидеть на месте, вызвала какой-то довольный хмык, выражающий уверенность, что так оно и должно было случиться. Ощупывая пальцами грубую поверхность кирпичей, он переступал с одной ноги на другую, и чувствовал себя при этом гораздо комфортнее, чем в какой бы то ни было другой позе. Почему именно так, Хэй читал, даже знал о мышцах, которые под таким углом как-то по-особому куда-то давили, что дыхание становилось не таким затрудненным, но сейчас в упор не мог вспомнить: какие и куда. Зато с уходом Фаулера, отправившегося добывать всё, чтобы оно было, Хэй съехал по стене, теперь опираясь уже не на ладони, а поставив к кладке предплечье от кисти до локтя, и опустив голову на свою руку. Таким макаром стало еще удобнее, и если бы он хотел, то вполне мог бы и заснуть. Естественно, до того момента, как подогнутся колени, потом пришлось бы в любом случае просыпаться. Пару раз переступить с ноги на ногу удалось даже под едва слышимые с этого места басы бара, а вот попытка распрямиться не увенчалась успехом, потом что выдохи сразу же выдавали свист, фальшивя с нотами песни из рекламы.
Фаулер исчез надолго, но это не сильно напрягало, потому что он обещал вернуться, следовательно, тревожиться еще и об этом было излишним. И расчет оказался верен, отчего Хэй качнул прислоненной к руке головой и цыкнул. На самом деле ему больше понравилась именно блондинка в облаках, несмотря на его бурную реакцию именно на эти облака искусственного дыма. Но когда его новый знакомый говорил о том, что будет всё, Хэй никак не ожидал стриптизершу. Нет, сомнений не было, девушка отлично знала свое дело, и настроение смогла бы ему поднять еще выше, чем было, но он все-таки рассчитывал не на это. Ну, и ко всему прочему, сомневался, что её можно взять домой.     
- Отличный был танец, - он не сразу вспомнил, какой конкретно, зато сообразил перейти на греческий. А потом и закаркал в смехе, потому что раз уж начал соображать, то пошел в рассуждениях дальше, так что удалось догнать причину появления здесь стриптизерши. – Какая тут аптека дежурит поближе? Сальбутамол нужен.
Нужными сведениями девушка обладала, и с радостью ими поделилась, наверно, ожидая чего-то более скверного, нежели приступа астмы. Хотя от пары таблеток против похмелья Хэй не отказался бы прямо сейчас. Девушка быстро всё объяснила, довольно понятно, ибо суть направления он уловил. Но удача денег никак не касалась, и карманы оставались пустыми, отчего он сумел оценить всю прелесть ситуации, потому что оставил кредитки дома. А взял бы с собой, потерял бы еще и их. Так что нормально.
- Денег надо бы, - сказал снова на греческом, потом спохватился и повторил для адресата фразы уже на английском, однако девушка уже успела испугаться двусмысленности. Лимит самаритян на вечер мог быть исчерпан, так что на ум приходил только обмен. Глубоко вздохнув, он выпрямился и решил подойти ближе к девушке, чтобы либо предложить ей карту кафе, либо пожертвовать часами. Лекарства и стоили то совсем недорого, а на полусогнутых пришлось бы чесать на пляж до утра.

«Не делать так больше никогда» заметно, дерганными резкими скачками плюхалось в «могло быть и хуже», а Хэй тем временем никак не мог оценить обстановку адекватно ситуации. Со свистами и перерывами он перевел все сказанные на греческом слова для Фаулера, и теперь с легким непониманием наблюдал, как его знакомый кидает в стриптизершу зажигалкой. Непонимание хоть и было не окончательным, но всё же вызывало недоуменные вопросы, первый из которых ставил под сомнение необходимость этого предмета для девушки. Она и поймала то его, скорее всего, только по инерции, а теперь перекручивала в руках с видом человека, который внимательно слушает иностранную речь, даже кивает в ответ, но при этом не понимает вообще ничего. Зато Хэй английский понимал, отчего уже сам сжал плечо Грэма, оттягивая его назад, чтобы самому начать переговоры. Затягивать их в любом случае не стоило, ибо ни о чем он не мечтал сейчас так сильно, как оказаться дома, держа в руке ингалятор. Не важно, какими способами и какими средствами. Сейчас ему было плохо, а хотелось, чтобы было хорошо, и все мысли и действия сводились к этой нехитрой формуле. Второй рукой он перекинул в ладони бумажник, рассматривая, что еще в нем есть полезного, и хохотнул, напоминая себе отцов-пилигримов с «Мейфлауэр», которые с достойным упорством втюхивали всяческую лабуду коренному населению Америки. Хотя дело обстояло наоборот, потому что с огненной водой перебрал именно он, а сейчас прищурившись пытался отличить скидку в автосервисе от карты кафе. Потратив еще пару секунд на опознание пластикового прямоугольника, существование которого было блажью Аделии, ибо не таким уж масштабным был их бизнес, чтобы выпускать карты, он отпустил плечо Фаулера, за которое скорее держался, и протянул находку стриптизерше.
- Карта на две поездки на гидроцикле, плюс ужин на двоих. За три евро и шестьдесят семь евроцентов, - сам бы он не соблазнился, но раз стриптизерша все еще стояла к ним лицом, а не демонстрировала удаляющуюся спину или же громкость голоса, зовя охранника со входа в бар, то шансы были, а Хэй при этом даже не чувствовал себя глупо, ибо фактически видел, как высыпает деньги на кассу в дежурной аптеке. – Вместо зажигалки.
Обмен только выглядел неравноценным, на самом же деле было бы у него больше, он бы отдал. Но вот разбазаривать свои вещи Фаулеру вряд ли бы разрешил. Хмель постепенно расползался по организму и рассеивался, позволяя не засыпать, уткнувшись лбом в стойку, а чувствовать себя способным переплыть Вардар. Однако только после того, как доберется до сальбутамола. Может, поэтому и протягивал карту осторожно, словно боялся спугнуть стриптизершу. Твою ж, спугнуть стриптизершу, а! Но девушка, по всей видимости, выгоду свою видела лучше, чем он мог представить, поэтому поменялась без особых раздумий, вручив ему все-таки пятерку. Длительная задержка его вымотала, так что больше он старался не говорить, а каждый вдох делал максимально глубоко, потому что выдыхать его приходилось секунд десять. Хэй щелкнул зажигалкой, протянув её обратно Фаулеру, и не удержавшись, согнулся на пару мгновений, чтобы набрать побольше воздуха в легкие.

От мотаний туда-сюда, натужного кашля и бесполезных отхаркиваний боль в груди усилилась, теперь с общим недостатком воздуха больше напоминая вторые тридцать секунд после нехилого удара в солнечное сплетение. Но вместе с этим, сжимая в ладони пятерку и точно зная, где находится нужная ему аптека, состояние воспринималось конечным, а от того не таким тяжелым. Разве что при всем своем желании побежать Хэй бы не смог, несмотря на то, что очень хотел. Хватило бы его метров на десять, после чего вопрос Фаулера определенно стал бы более актуальным. Он то ли кашлянул, то ли хмыкнул, наблюдая траекторию взгляда своего знакомого, который из нового уже начинал постепенно превращаться с более старого, исходя не из времени, а из попыток помочь и пожертвованной зажигалки.
- А ты нести меня, что ли, собрался? Пойдем, - каждое слово приходилось выдавливать после приличного вдоха, отчего давление внутри на грудь только росло, но Хэй уже повернул по направлению обратно к набережной, и зашагал вперед, даже думая, что выглядит это достаточно бодро. Его не шатало, да и загибаться к асфальту он не собирался, просто подстраивал шаг под дыхание, периодически прикрывая глаза и концентрируясь только на выбранном ритме. Выходило медленнее, чем у старушек за рулем по пути из супермаркета, но в данный момент горящая витрина дежурной аптеки выглядела для Хэя более привлекательно и соблазнительно, чем девушка с костюмом облачками, которых постепенно становится все меньше и меньше, пока окончательно не выглядывает два солнца на этом неземном небосклоне. Да, определенно, последняя ему понравилась больше всех. Мысли чуть сбились от мерного шага, который требовал только внимания к дыханию. Хэй подумал, что раз уж Фаулер поперся с ним по своей воле в аптеку, то впаяться в фонарь или завернуть в стену не даст, так что на дорогу смотрел, только когда надо было сворачивать, и не следил за знакомым, потому что слышал рядом его шаги. Вопрос ему казался крайне любопытным, а именно зачем Фаулер чешет вместе с ним, но его попеременно затмевала то белокурая девушка, то аптека, то все набирающее силу желание переплыть Вардар.
- Почти у самого пляжа. Повезло, - почему именно им повезло, Хэй решил пояснить чуть позднее, а пока несколько ускорился по направлению к светящемуся окошку закрытой двери аптеки, сейчас больше напоминая ребенка перед фургоном мороженщика. Два не совсем трезвых лица, наверно, своей просьбой аптекаря слегка удивили, Хэй не стал об этом думать, обменяв свою бумажку на пакет с упаковкой сальбутамола, также как не стал аккуратно его разворачивать, а просто порвал, доставая маленький баллон и насадку ингалятора, как только они отошли от окошка. Первого раза ему показалось мало, и он нажал на баллон еще раз, вдыхая как можно глубже и едва сдержав рвотный позыв от слишком большого количества лекарства. Чувство облегчения пришло постепенно, и было непередаваемым: когда воздух свободно начинал гулять в легких, ничем не стесняя ни вдох, ни выдох. Двух нажатий полностью хватало, но Хэй не удержался, вдохнув третий раз, что крайне не рекомендовали абсолютно все инструкции. Боль в груди отпустила, а ни единого ограничивающего фактора больше перед его глазами не возникло. – Окунемся? 
Именно наличие рядом моря выступило озвученным ранее везением, которое дополнял сделанный в прогулке крюк, приведший их почти туда же, откуда они начали. Кафе не было видно с этого места, однако пешком до него можно было дойти минут за пять. Но Хэю уже загорелось искупаться, так что нацелился точно на воду.