Такой разговор Хэю нравился больше, хотя бы в том плане, что задачи обеих сторон были поставлены достаточно четко, чтобы не забивать себе голову вариациями, а, следовательно, не оставлять места недопониманию. С другой стороны так сразу ответить, когда именно он соберется спускать лодки, он не мог, потому как с различного рода расписаниями взаимоотношения у Хэя складывались специфические, ибо он всегда знал когда и что надо сделать, однако мог несколько раз переставить цели местами, подстраиваясь под свободные ночи, убирая необходимость посещать большие скопища народу на свободную неделю, то есть имея прилично составленный график исключительно в своей голове. Спуск в нем значился «на неделе», в зависимости от загруженности и погоды, так что как таковых столбцов с датой и временем не существовало.  Он поднял взгляд на Фаулера, чуть свел брови при виде сигареты, перестал хмуриться, когда сигарета ушла за ухо, постучал еще раз ручкой по договору, раздражая этим действием уже самого себя, и в очередной раз пробежался по делам на неделю, список которых, естественно, менялся чаще, чем того бы хотелось, и всегда в сторону увеличения. Посторонние действия помогли сосредоточиться, так что днем икс был выбран понедельник – единственный день на неделе, когда кафе не работало, значит, с относительной вероятностью можно было сказать, что спуск не придется переносить из-за каких-либо более важных дел.
Сам с собой он договорился, так что теперь следовало донести свою мысль до Фаулера, который так же был способен  внести собственные коррективы в виде одного единственного «в понедельник я не могу», но тут четкость заданной линии разговора, успевшая уже порадовать, сместилась в сторону, отчего Хэй снова нахмурился и оценил лишний раз документы и договор. Вроде как хоть и сравнительной степени официальности, но все же какой-никакой документ надо было заполнять на том языке, которым он был написан. Поэтому извинение в том, что Фаулер разучился писать, прозвучало в аспекте греческого языка, а сам Хэй понял, что в данный момент конкретно подтормаживает.  Подвиснув еще на пару секунд, пока соображал, а не имеется ли в виду, что контракт надо писать на английском, раз уж со скрипом, но до него дошло, и именно об этом языке речь, Спиру так же неопределенно пожал плечом и решил сделать по-своему. В конце концов, чрезмерной наблюдательностью он никогда не страдал, поэтому только сейчас обратил внимание на то, что руку со шрамами как раз и можно назвать «ведущей», отчего дальнейшие вопросы, которые можно было задать для уточнения, отпали сами собой. Подтянув ближе все имеющиеся «не совсем настоящие» документы, Хэй прописал нужную информацию в соответствующие поля, отметив, что птицелова зовут Грэм, и если его имя будут читать местные, то точно произнесут неправильно.
- Честно говоря, я не понял, за что ты извинился. Вот, держи. Подпись нужна, где галку поставил, - предполагая, что договор ожидает точно такая же транспортировка отсюда, как и сюда, Хэй подумал, а не сложить ли его в тонкую стопку с листом оберточной бумаги, и не свернуть ли в трубочку. Чтобы избежать окончательной потери товарного вида, но сначала перевернул и показал Фаулеру, где нужна подпись, положив ручку рядом. – Что касается лодок, то в понедельник в любое время, но в светлую часть дня. Подойдет?
Почесав щетину на подбородке, Хэй решил, что случай доведется и спросит, что все-таки англичанина понесло не в сторону штатов, а потянуло на экзотику. Что же касалось шрамов, то у него самого пару месяцев назад их прибавилось, отчего диковинкой, вызывающей пристальный интерес, ни свои, ни чужие уже не казались.

Что именно он сделал, Хэй так и не понял, но собой был доволен целиком и полностью, потому как Меланта от него не просто отстала, но еще и не обиделась на явное пренебрежение, как зачастую случалось, а снисходительно сообщила, что решит всё самостоятельно. Осуществить задуманное у нее в любом случае не вышло бы, ибо ни одно решение не проходило мимо Аделии, но лично его устраивало уже то, что сам Спиру участия в небольших посиделках малознакомых ему людей сумел каким-то образом избежать. Кружок собравшихся за столом в зале одним словом никак не описывался, но в целом был призван не только посоветовать, но и кое в чем помочь немного «освежить», как выразилась Аделия, кафе к летнему сезону. Не ожидая никакого подвоха, тем более в выходной день, Хэй не старался занять себя работой все стен заведения, отчего попал внутрь как раз к моменту выбора цвета штор. Сияя рождественской ёлкой, Меланта указала ему на шесть практически неотличимых друг от друга цветов, предлагая поучаствовать в заседании этой коллегии, и на ответ «синий», среагировала, на взгляд Хэя, весьма странно. Возможно, потому, что синим был каждый предложенный цвет из шести, а может быть, он вообще не до конца понял, чего именно она от него хочет, но терпеливо подождал, пока девушка перечислит названия каждого из цветов, чтобы моментально их забыть, ибо как ни крути, а они все равно оставались синими. Зато, сказав одно единственное слово за вот уже несколько прошедших часов, он попал с ним прямо в десятку и удостоился шанса спокойно ретироваться вглубь помещения без лишних дерганий со стороны.
Сидеть в кабинете долго он всё равно не собирался, никогда не претендуя на это помещение и предпочитая заниматься в основном делами, никак не связанными с бумажной волокитой. Тем более уже буквально через неделю-полторы погода обещала порадовать дневным теплом свыше двадцати градусов, что означало необходимость начать готовить веранду. Особенной работы там и не предвиделось, но сделать её все равно было нужно. Однако визитеры его застигли как раз в узкий промежуток времени его пребывания в маленьком, но достаточно функциональном кабинете, рассчитанном на нескольких хозяев, а от того несущем в себе частицу индивидуальности каждого. Своих вещей Хэй вообще старался здесь не оставлять, ибо Аделия слишком часто принимала их за мусор. В общем, в обстановку он достаточно хорошо вписывался, однако проверять это утверждение часто не стремился, а от того лишний раз подумал, что пора выйти наружу, пока Меланта не передумала и не заставила его смотреть «книгу цвета». Услышав её шаги в коридоре, Хэй уже было подумал, что опоздал, и бросил короткий взгляд на окно. Но сегодня ему прямо-таки чудесным образом везло, так что за спиной девушки оказался Фаулер. Красноречивое звякание в его пакете заставило на мгновение помедлить, выбирая, приложить ли ладонь к своему лицу или пожать протянутую руку.
- В смысле?.. А, нет. Просто работает, - вместе с посетителем к Хэю пришло озарение по поводу того, зачем Фаулер вообще к нему нагрянул. Провалами в памяти он пока еще страдать не начал, однако ж периодически некоторые вещи выпадали из его поля зрения, чтобы впасть обратно вот так внезапно. Проще говоря, лодки на воду были уже спущены, и произошло это даже не сегодня, а в воскресенье, когда народу в кафе было не очень много, и его помощь нигде внутри не требовалась, а у Меланты оказалось больше свободного времени, чтобы его дергать по пустякам. Желание отвлечься какой-либо общественно-полезной работой, которая предполагала полное одиночество, перевесило договоренность, которую переиграть Хэй в любом случае не мог в виду отсутствия контактов. – В общем, лодки я уже спустил.
Перебрав в уме остальные дела, которые успел сделать, и которые сделать еще предстоит, он понял, что добавить ему к сказанному нечего, если касаться именно той формы «благодарности», которую Фаулер имел в виду за помочь с переводом договора.

Честно говоря, дела у Хэя находились всегда и в достаточном количестве, необходимом, чтобы полностью занять день. Однако это не означало, что каждое из них прямо-таки горело для выполнения в вечер выходного дня. Лодки были запланированы специально, и он не сильно расстроился, что успел спустить их раньше, чего и Фаулеру желал. Хотя тот, в свою очередь, энтузиазмом пылал настолько, что решил найти любую другую замену упущенной возможности закатать рукава, но Хэй справедливо рассудил, что благородные порывы, к сожалению, сегодня все-таки задушит в корне. Он все еще помнил, что собирался занять себя по мелочи на закрытой пока летней веранде, но вписать сюда еще и помощника мог только в качестве наблюдателя, а вот ощущение, когда кто-то стоит над душой, ему особенно не нравилось. Поэтому он и ответил, что дел действительно больше нет, при этом не соврав ни на грамм. Черт его знает, почему Фаулер захотел не только растянуть вечер еще и на пиво, но и включить в свои планы Хэя, который взглянул на такой поворот скептически, но без резкого отрицания. Внутренние доводы звучали примерно как «а почему нет», и их вполне хватало для утвердительного кивка, разве что кабинет из списков исключался моментально, так же как и главный зал, где еще около часа точно прозаседал бы кружок юных декораторов. Зато на улице сейчас было самое оно, естественно, по меркам самого Хэя. Он бросил беглый взгляд на Фаулера, оценивая верхнюю одежду, и удовлетворенно кивнул еще раз.
- На веранде посидим, не против, надеюсь, - особых причин противится, по его мнению, и не было, так что он не стал делать слишком большое расстояние между словом и делом, и направился на выход из кабинета. Не то, чтобы Спиру можно было бы назвать нелюдимым, общаться он мог и умел, просто за время проживания в Греции, привыкнув, что каждый встреченный может вызвать слабоконтролируемый всплеск агрессии, как-то обособился и к новым знакомствам не стремился. Иногда одной Меланты в день ему хватало настолько, что и уже имеющийся круг друзей и коллег становился тесен. Но вот Фаулер ничем ему не мешал и в прошлый раз, а сегодня в дополнение напомнил, что выходные людям даются не просто так, а с определенным назначением, отчего и расслабился слегка, захотев посидеть на свежем воздухе с бутылкой пива. Для этого еще надо было пройти через главный зал, что не вызвало бы тяжелого вздоха, будь он уверен, что Меланта не прилепит ему на спину свой взгляд. Зато через пару десятков метров его ожидала пустая пока веранда, едва ощутимый ветер с моря, и достаточная температура. Иногда Хэю казалось, что загорись в нем желание спать как все нормальные люди, то достаточно было бы поставить в спальне горизонтальную холодильную камеру с таймером, и дело в шляпе. В таком климате, как здесь, он свое извечное зимнее состояние слегка забыл, и пока еще не разучился получать удовольствие от самого факта возможности достаточно приятных посиделок на улице весной.
Не снижая скорости шага, он бросил через плечо Меланте, чтобы она закрыла кафе сама, когда соберется уходить, и прикрыл за ними створки двери на абсолютно пустую веранду с видом на море. В углу стояли две стопки поставленных друг на друга плетеных стульев, которые он уже успел достать из подсобки ранее, откуда и снял две штуки, не став ворочать ближе к перилам второй и надеясь, что Фаулер догадается сам, для кого это. Внеплановый отдых привел Хэя в состояние, если уж не близкое к умиротворению, то просто в достаточной степени спокойное, чтобы оценить и компанию, и заваливающееся за горизонт солнце, и пустынные в это время года прибрежные воды и пляж.
- Забыл. В холодильнике тоже что-то было из пива. Потом схожу, - он растянулся в плетеном кресле, только сейчас сообразив, что примерно с полудня сел просто для того, чтобы посидеть, первый раз, ибо обед тоже затолкал в себя по дороге, пока ездил сервис за гидроциклом. Настроение от этого только улучшилось.

Сегодня закат словно становился иллюстрацией для внутреннего состояния Хэя, или же наоборот, способствовал его формированию, суть от этого менялась не слишком сильно, да и разбираться в хитросплетениях понятий вовсе не хотелось. Так или иначе, солнце садилось за горизонт маленьким светящимся шариком, ничем не напоминая буйствующий красками пожар, отображенный практически на всех проспектах туристической Греции. Тихо и спокойно, с чуть блеклыми розовато-оранжевыми оттенками, которые не придавали песку особой красоты, оставляя его точно таким же мокрым и холодным даже на взгляд из-за общей серости; с набегающими на берег пенными волнами, как будто метров за десять от кромки кто-то перевернул бутылку моющего средства; с редкими, но особенно оглушающими криками чаек, особенно если знать их врожденную наглость, и полностью атрофировавшийся страх перед людьми. И всё это подернуто прозрачной, но не кристально-чистой дымкой, словно через пыльное давно немытое стекло. Хэю это нравилось безумно. А от того, что он внезапно получил возможность спокойно посидеть и посмотреть на вечереющий берег – нравилось еще больше. Фаулер обеспечивал ему это самое спокойствие лучше, чем если бы он запер за собой дверь на веранду, ибо вряд ли Меланте пришло в голову соваться без причины. Повернув голову к такому же как он, но пока начинающему переселенцу, разве что без греческих корней, Хэй принял бутылку пива, отмечая, что такую марку видит в первый раз, ибо она неместная. Греческое пиво на весь мир не гремело, устойчивым выражением не являлось, вроде швейцарского шоколада или немецких колбасок, поэтому вкусовыми особенностями баловало избирательно. Так что Ньюкасл был встречен весьма положительно, а затем и натолкнул на вопрос, который он собирался задать Фаулеру «как только, так сразу», ибо особенной уверенности увидеть полуночного ловца переводчиков и не испытывал. Как оказалось, зря, но до этого еще следовало добраться, а на душевные разговоры его, в принципе, с маниакальной тягой не тянуло. Просто раз уж Фаулер решил здесь жить конкретно и надолго, при этом не подобрав себе один из талисманов, на которых Хэй был просто повернут, и цепляясь за свою родину даже в выборе эля, то уж тут интерес рождался сам собой.
Без задней мысли протянув бутылку, как от него и требовали, Спиру чуть приподнял брови, наблюдая способ открытия бутылки зубами. Открывалка у него была с собой, вернее подходящий для этого действия ключ на связке, но доставать его следовало пораньше. Ну, хорошо, что не глазом. Хэй усмехнулся и отпил глоток эля из бутылки, чуть прикрыв глаза от вкуса. Если вечер и мог стать лучше, то прямо сейчас он таковым стал. Вытянув вперед ноги и положив одну на другую, он уж было подумал сходить и принести что-то к пиву из запасов под стойкой, но мельком обернувшись назад на дверь, пришел к выводу, что овчинка выделки не стоит – в зале все еще горел свет, а дизайнерская коллегия всё еще заседала. Повернувшись обратно, Хэй выдохнул и глотнул еще раз, глядя куда-то вперед, но не акцентируя внимания на пейзаже, а просто думая о чем-то своем.
- Следующие я открою, правда, более стандартным способом, - глянув вниз, он подумал, что о холодильнике сказал не то, чтобы рано, а просто озвучив собственные мысли по вопросу общего количество выпитого, планируемого в этот вечер. И это самое количество, по его мнению, было больше двух бутылок. И раз уж он принял предложение Фаулера, то с чего бы тому не ответить тем же. Хотя лучше было бы, конечно, спросить. На это времени отводилось ровно на литр темного пива, так что Хэй особенно и не спешил. – Отличный эль, кстати. Из местного ничего не понравилось?

Ситуация вряд ли могла бы сложиться лучше, окажись Фаулер еще и ценителем. Мельком вскинув на него взгляд, Хэй не пришел ровным счетом ни к каким выводам, ибо внешность обычно ничего ему не говорила. Не то, чтобы он не судил книгу по обложке, скорее, ему было глубоко фиолетово дорогое ли это подарочное издание или мягкая обложка карманного варианта, содержание от этого не менялось. А чтобы разобраться, желательно было бы взглянуть хотя бы на аннотацию, если желание прочесть не возникало, или не хватало времени. Иногда он угадывал с содержанием, иногда нет, раз на раз не приходился, но в любом случае, предположения он если и строил, то основываясь на каких-либо обоснованных фактах. У Грэма Фаулера таких набиралось немного, на что-то конкретное не хватало, а спрашивать в лоб Хэй уже достаточно приличное время старался себя отучить, так же как и лезть по привычке в чужое личное пространство любым другим способом. Может быть, с тех самых пор, как более агрессивно начал отстаивать свое.
- А ты вот все-таки тип как из Америки уехал или в Грецию тип как вернулся? – отвечать он не хотел, ибо этот вопрос касался только его и миграционной службы. Элементарно было бы вопрос просто проигнорировать, либо задав свой встречный, либо вообще промолчав. Однако отлично начавшийся вечер, сначала выехавший на контрасте, а затем и заигравший своими собственными красками под лучами закатного солнца, диктовал свои условия – его банально не хотелось портить. Причем портить теми же неприятными ощущениями, уже испытанными, когда Фаулер наступил на больную мозоль в первый раз. Хэй не думал, что реагирует слишком уж эмоционально, бровью он не повел и лишь слегка развернулся к собеседнику, чтобы было удобнее, а солнце не светило прямо в глаза. 
- И то, и другое. Родился здесь, вырос там, - и неизвестно сейчас, что было бы лучше: вообще не уезжать отсюда или же не рождаться именно здесь. В любом случае, по его мнению, оба варианта выигрывали по сравнению с тем, который ему достался. Потерев ладонью лицо, словно стирая внезапно всплывшие слова собственного отца, последние, которые он вообще от него слышал, он снова повернулся к океану, который на пару мгновений отчего-то перестал ему нравиться вовсе, показавшись особенно чужим. Хэй давно решил для себя – всё, что ни делается, всё к лучшему. Он не смог бы поехать обратно домой одной своей частью, вторую оставив в Греции, где ей самое место. Достаточно он уже сделал на пару с драконом, чтобы опасаться повторения. Пропасть образовывалась постепенно, начав разрастаться с огромной трещины выпускного вечера, и теперь он и его семья стояли на разных её краях, к чему он старательно привыкал вот уже более семи лет. И, возможно, даже сумел убедить себя, что привык, ибо другого пути не видел. – Вернулся пару лет назад. Вот, с компаньоном повезло.
Указав пустой почти бутылкой на двери кафе, он имел в виду Кристофера, которого ему кто-то послал определенно за приличный кусок удачи, ибо ему жизнь теперь Хэя устраивала полностью, потому что он мог заниматься любимым делом, учиться справляться с собой и узнавать больше об играх сонма, в которых не было никакого желания участвовать. Этого должно было хватать, чтобы чувствовать себя более чем довольным. Ответив на вопрос и проехав тему, по крайней мере, относительно своих о ней рассуждений, он достал из пакета еще по бутылке, а из кармана ключи, и открыл крышки пусть не так эффектно, как Грэм, но быстро и эффективно.

Ответ Фаулера ему понравился, вытягивая обратно из размышлений в достаточно комфортную, несмотря на температуру, реальность. Хэй не был уверен, что его собеседник что-то понял из короткой и недостаточно информативной фразы, потому что лично он вряд ли моментально выкопал в новом знакомом нечто, позволяющее понимать смысл сказанного с полуслова. Но сам ответил бы так же, не с целью прекратить малоинтересный разговор, а, скорее, из-за того, что возникни желание, и собеседник рассказал бы всё сам. У Хэя такого намерения не было, а оттого и сказанное «понятно» воспринималось практически с молчаливым одобрением. Из таких мелочей он и складывал собственное мнение о людях, прибавляя к уже известным ему ранее. В целом картина получалась достаточно наглядная, пусть и еще совсем поверхностная, однако проступающие уже сейчас черты ясно давали понять, что Фаулер сам по себе человек адекватный, в том понятии адекватности, которое полностью устраивало Хэя. А чтобы узнать больше, так надо было не сидеть, жмурясь, глядя на прибой и погружаясь в собственные воспоминания как в накатывающие волны, а спрашивать так же, как спрашивал он.
К слову о понимании, Спиру опять захотелось задать популярный нынче вопрос «в смысле?», но прежде, чем успел это сделать, догнал все-таки, что общих знакомых у них набегала целая Меланта, так что разговор шел именно о ней. Голова у неё действительно соображала хорошо, периодически не в ту сторону, но все остальные достоинства этот небольшой недостаток перекрывали целиком и полностью. С ней ему повезло точно так же как с Крисом и Аделией. За все годы его здесь работы только их четверка и осталась неизменной, к тому же он чувствовал облегчение уже от одного факта, что перед ней не надо скрывать свою природу, а можно спокойно не спать ночами, посылать её вместо себя в большую холодильную камеру за продуктами, и рассчитывать на помощь, если его вдруг накроет приступ аллергии или же неуёмная жажда достать кого-то из Хранителей. Может быть, именно от такого отношения вопрос Фаулера сейчас все-таки дошел до сознания с нужным контекстом, где приплюсовался к такому же точно вопросу, заданному еще в кабинете. Вполне могло статься, что Хэй ошибся, но всё-таки повернулся в своем плетеном кресле лицом к Фаулеру, размышляя, а что именно в связи с этим он вообще хотел ему сказать. Воспринимая Меланту как довольно надоедливую, но все равно любимую младшую сестру, он не мог еще и вести себя так же. А если уж вообще начинать смотреть со стороны, то за вынужденным отсутствием своей семьи, он почти нашел себе здесь новую.
- Вообще я не её имел в виду, но зовут Меланта, - понадеявшись, что голову она ему за это не открутит, он хмыкнул куда-то в горлышко бутылки, и отпил еще один глоток, который на его пустой желудок повлиял достаточно благотворным образом. При его обычной умеренности в употреблении спиртных напитков, сильно много для счастья Хэю и не требовалось, так что сейчас на него больше под влиянием испытанного первоначально умиротворения, нашла еще и некоторая разговорчивость, которая в его случае делала из двух слов аж два с половиной. – Умная девушка, да. Еще и свободная к тому же. Вроде бы.
Почти так же чуть прищурившись, Хэй глотнул эля и решил не представлять себе подобные разговоры больше никогда в жизни, чтобы они не преследовали его в тех двух часах сна в неделю, которые ему всё-таки требовались. Он никак не мог отделаться от впечатления, что выступает в роли отца или брата, ведущего переговоры с новых ухажером дочери или сестры, при этом стараясь удерживаться от фраз типа «обидишь – и я тебе ноги переломаю».

Чувствовал он себя странно, хотя бы потому, что никому раньше и в голову не приходило узнавать через него что-то о Меланте, или о ком бы то ни было другом. Особенно страшных скелетов в шкафу у нее вроде бы не хранилось, по крайней мере, Хэй о них не знал, хотя видел её иногда чаще, чем свое отражение. Возможно, от этого и неожиданный возглас Фаулера воспринял неоднозначно, не сообразив сразу, по какой причине тот так удивился. На самом деле, к своему стыду, он никогда не интересовался, чем Меланта живет в свободное от работы время, поэтому вряд ли имел право хотя бы отчасти принимать за нее решения или считать, что он ей ближе, нежели коллега. Но все равно считал и принимал, впустив девушку в сферу своих интересов, оттого и готов был поломать кому-либо ноги при необходимости. Окончательный диссонанс в мысли Хэя внесло продолжение, а подведение итогов уже более тихим тоном, но полностью лишенное конкретики, ввело в некоторый оторопелый ступор, ибо вариантов находилось больше одного, следовательно, надо было успеть подумать о каждом.
Если абстрагироваться от самого факта наличия свободы и сконцентрироваться на остальном, то размышления Спиру, то ли не уйдя далеко в сторону от причин своего отъезда из США, то ли в силу своей зацикленности на  определенных предметах, начали крутиться вокруг его расы. Да, Меланта о ней знала, и действительно периодически от её взгляда можно было только намеренно скрыться, как сейчас на веранде. Хэя это вовсе не раздражало, просто иногда казалось особенно неудобным, к примеру, когда внимание концентрировалось на непонятных вещах, вроде нового оттенка для штор. Вряд ли Фаулер оказался брауни из английских мифических – сама мысль об этом казалась смешной. Но его слова о выборе и, одновременно, о его отсутствии как назло вели по направлению к дракону. Откуда тогда он мог узнать? Больше ничего приличного в голову не приходило, но под чужое то ли одобрение, то ли изумление Хэй отпил приличный глоток эля, обнаружив, что он в бутылке оказался последним. Взятая минута тайм-аута подходила к концу, а вразумительного ответа не появилось, кроме как идеи уже в третий раз за вечер переспросить, ибо суть ускользала. Одно было ясно как белый день, с людьми надо было общаться больше, хотя бы для того, чтобы понимать их с первого раза. Максимум со второго. Хэю для этого понадобилось три.
Но как только истина неразборчивого бурчания таки предстала перед ним во всей своей красе, он невольно уставился на Фаулера хмурым тяжелым взглядом, не зная, ответить ему сейчас достаточно грубо или рассмеяться над собой. Чаще надо было общаться не просто с людьми, а с людьми как расой. Обычные темы, обычные предположения. Конечно, он этого не менее неприятные, но все же… обычные. Всё-таки стало смешно, и пустую бутылку он отставил в сторону на пол, оставив вместе с ней различного рода негуманные мысли. Пусть связи между Мелантой и достаточно диким предположением он не уловил никакой, то хотя бы логику домыслов понял.
- Нет, - стоило удержаться и не сказать, что Фаулер определенно не в его вкусе, однако если сам Хэй не стал активно проявлять неудовольствия, то никто не останавливал его собеседника. – С чего, кстати, решил-то? Думай пока, а я за пивом схожу.

Толерантности Хэю было не занимать, разве что полностью исключая из списка Хранителей, для которых такого понятия в его лексиконе просто не существовало в принципе, но даже он не мог сообразить, как ему относиться к предположению. А главное, к причине его возникновения. Закрыв за собой дверь на веранду, он невольно глянул на свое отражение в стеклянных панелях, пытаясь хоть как-то обосновать высказывание Фаулера, но не имея возможности ни к чему прицепиться, если брать в расчет именно внешность. Что ни говори, а его все же задело отношение в той степени, которая и заставляет начинать попытки не допустить подобного в дальнейшем. Для удачной практики ему требовалось объяснение, а самостоятельно свое он мог только придумать, взять из головы любой вариант, ни на чем не базирующийся, и установить как аксиому, ибо доказательств как не было, так и нет. От злости как от стандартной реакции по этому поводу Хэй уже отказался, еще на веранде подавив желание подрихтовать положение челюсти Фаулера пустой бутылкой. Смех сошел вместе со всеми сопутствующими радостями от понимания, что его новый знакомый так же далек от теневой стороны жизни в Афинах, как он сам от светлой. Вот и оставалось чувствовать себя задетым, и абсолютно непонимающим, за что конкретно в его поведении такая мысль могла уцепиться.
Уже тормознув на самом входе, Спиру остановился взглядом на собирающейся уходить Меланте, и задержался еще немного на ней. В речи Фаулера девушка проскользнула явно не зря, так что вероятность узреть истину в её лице повышалась, но ответа не было. На вопросительное «что», Хэй не придумал ничего лучше, чем промолчать и отвернуться к кухне, просто махнув ей рукой в прощальном жесте, так и оставив свой вопрос неозвученным, ибо выглядел он вырванным из контекста, а потому странным. Да, она на него часто смотрела, а он не менее часто смотрел на нее, но именно сейчас он с чего-то чувствовал себя капитальным дураком. Плюнув на это, и начиная злиться уже по новой, он рывком дернул дверцы холодильника, рассматривая содержимое. Основные запасы хранились в кладовой, перемещаясь в рефрижераторы по мере необходимости, да он бы и сам предпочел теплое пиво, несмотря на приписываемую ему гадкость во вкусе, но прививать собственные странные привычки гостю не хотел. Выбор был небогат, кафе специализировалось вовсе не на алкоголе, поэтому, имея опыт для сравнения, Хэй достал упаковку из шести бутылок афинского лагера. Обычно из закусок к пиву у них имелся набор рыбных блюд, естественно, в выходной день справляться надо было самому, так что к пиву он взял две пачки соленых орешков, оставляя собственные кулинарные способности исключительно на своей совести. Больше оставаться было не за чем, да он и так задержался достаточно, чтобы иметь все шансы вообще никого на веранде не обнаружить.
Но нет, Фаулер всё еще был здесь, причем-таки подобрав по его просьбе объяснения на достаточно пространно заданный вопрос «за что». Понятнее не стало. Хотя теперь Спиру начал напоминать себе томную барышню, если сравнить его размышления по вопросу отношений с противоположным полом, и четкую конкретику Фаулера, отчего веселье в какой-то степени вернулось. Он считал, что для этого необходим хотя бы взаимный интерес и желание, но не знал, как выразиться так, чтобы мысль не казалась такой, какой казалась. Для себя все же воспользовавшись открывалкой, экономя на стоматологе в дальнейшем, Спиру оставил её на чуть опустевшей упаковке пива, и бросил Фаулеру один из пакетов с орешками.
- Да она мне как сестра. Я не знаю, как объяснить то лучше. Красивая женщина, умная, но… - как лучше описать это «но» Хэй и сам не знал, вместе с этим понимая, что это «но» в итоге решает. Потерев пятерней шею, он выдохнул и пожал плечами, так и не сформулировав окончательный вариант. – Ну, и с её стороны так же примерно, хотя я об этом особо не думал.

Тема разговора плавно залезла в такие глубокие дебри, что Хэю уже казалось сложным подбирать слова таким образом, чтобы не оступиться с узкой тропинки вроде ты найденного взаимопонимания. Ко всему прочему Фаулер невольно заставлял его начинать рассуждать над правильностью и неправильностью одиночества, ставшего уже привычкой. На первый взгляд ответ выглядел более чем определенно, подкрепляясь железобетонными аргументами, которые, как один, голосили о невозможности брать все ситуации в совокупности и вешать на них знак с плюсом или минусом. А с другой стороны он был один не всегда. До монаха-отшельника Хэй не дотягивал точно так же, как и до джентльмена. Жизнь его не шла в сторону аскетизма по наклонной, да и на этот поворот он не думал смотреть. Обустраивался он в Греции достаточно долго, но когда освоился со своим положением в достаточной мере, начал отчасти подтверждать недавнее высказывание Фаулера. Однако с длительными отношениями не срасталось, да и не могло срастись.
Хэй уже не опирался на спинку кресла, а уселся, полностью повернувшись к гостю. Лучше было думать как всегда о насущных делах, о чем-то материальном и конкретном, но весь плавный и мирный поначалу вечер на берегу моря сам по себе уводил мысли в стороны понятий не менее близких, но практически неосязаемых. Солнце почти расплавилось на горизонте, но ему сейчас казалось, что оно растворяется в воде по кускам, делая воду кроваво-красной. Отпив еще глоток, и чувствуя, как лагер ухает в постой желудок поверх эля, Хэй решил запомнить на будущее, что лучше либо расслабляться так периодически, либо не пить вовсе. В голове едва слышно, но вполне сносно шумело, вторя набегающим на берег волнам, а дневная усталость сильнее надавила на плечи, разве что не в состояние сна, а в чуть большее расслабление. Не имея хоть сколько-нибудь периодичной практики в употреблении спиртного, не ев перед этим часов семь, он сейчас пожинал плоды, пока не слишком портящие картину вкусом.
- Жизнь иногда кидает серьезные подлянки. Что поделать, - на спинку все-таки пришлось облокотиться, а полупустую третью бутылку поставить на подлокотник и придерживать рукой. Серьезный тон разбавил смешок, в основном из-за Фаулера, который на сегодня, по всей видимости, заделался психологом. К слову сказать, не очень хорошим, но из-за своей манеры речи Хэй был виноват в этом сам. Вот и из последний фразы вытекало около десятка вариантов, и это только те, что пришли ему на ум, некоторые такие же абсурдные и неприятные, как и прошлое ошибочное предположение. Но разве можно было дать обычное пояснение обычному человеку, рассказав историю о том, что спонтанно возникающая жажда убийства не способствует долговременным отношениям с противоположным полом. И приходится довольствоваться недолговременными, которыми уже сыт по горло так, что больше пока не влезает. С некоторого времени Хэй действительно был один во всех смыслах. Может быть, это и было еще одной причиной, почему он выбрал жизнь в стране, где Хранители цвели пышным цветом. Рано или поздно, но он планировал все же научиться справляться с собой в достаточной степени, чтобы не срываться с места каждый раз, как в пределах ощущений окажется гордый владелец одной из веселых побрякушек. И вот тогда… но в данный конкретный момент на том этапе, на каком находился Хэй в симбиозе со своим чудовищем, никаких «тогда» не существовало, или же они были настолько далеко, что не рождали ни единого предположения, кроме довольно туманных и обрывочных, вроде своей семьи. Его проблемы оставались только его проблемами, и страдали от них все те же Хранители, отчего особых сожалений не возникало. Одному было спокойнее. И что ответить? Я не один, у меня есть кошка и дракон. И оба приходят, когда им вздумается.      
- Оно, возможно, и неправильно. Но исключения встречаются, - а уж здесь особенно. Солнце окончательно съелось морем, а вода перестала отсвечивать алыми оттенками, напоминая разводы растворенной крови. В сером и темно-синем варианте море ему импонировало больше, не вызывая неуместных ассоциаций, возникающих особенно не в тему. – Считай, это не одиночество, а свобода.
Какая ирония судьбы, одна из тех подлянок, о которых он только что сказал. Чем ближе к нему находился дракон, тем дальше маячила эта пресловутая свобода: в выборе жизни, в выборе людей, в любой мелочи. С последним глотком пива из бутылки Хэй понял, что если в ближайшем времени не затолкнет в себя что-нибудь съестное, то вечер закончится плохо, а утро начнется еще хуже. Не умеешь пить, как говорится, не берись.
- Может, что посущественнее? – он кивнул на пачку с солеными орешками, тем более что свою даже открыть не успел.