Еще чуть-чуть и я умру, - подумала Эрика, с нетерпением выглядывая за облаками приближение Афин, а точнее аэропорта, в который вот-вот должен был приземлиться ее самолет. Это были ужасные три недели. Три недели вдали от него. Они кажется тянулись чертову уйму времени, а уж учитывая не сильно приятную причину для полета, так вообще вырисовывалась та еще удручающая картина.
Носительница как сейчас помнила, что после того невероятного "посвящения", не иначе, она в буквальном смысле сползла на пол, чудом выудив из себя способность дотянуться до воды в шкафу и передать ее Виштвуду. Вода в этом доме была главнее еды уже давно и "пряталась" буквально в каждом шкафу. Но как только ее голова коснулась груди Кевина, девушка отключилась. Слишком сильными и выматывающими были пережитые ею эмоции. Море неудовлетворения, накопившееся за ночь, сменившееся океаном возбуждения и мощной волной разрядки, взорвавшей ее тело два раза, из кого угодно сделают тряпку.
Понятно каким образом она оказалась на кровати и понятно с чего вдруг все мышцы в ее теле отдавались болью, когда она проснулась. Кевин был тем еще тренером, никакой фитнес после него ей в жизни не понадобится. Тонус будет обеспечен ей до конца жизни... Ну или сколько он собирается с ней пробыть? О том, что это ее нервы или терпение сдадут первыми, девушка даже не думала. Особых причин для этого пока не существовало, хотя в душе и жил червь, который постоянно возвращал ее к мысли, что ее потребность в Кевине гораздо больше, чем его в ней. От одной мысли, что когда-то хранителя не будет рядом, внутри холодело, отдаленно показывая, какую стужу принесет его реальное отсутствие. Сказать того же о Виштвуде она не могла даже при том, что знала - она первая в своем роде, а это должно было что-то значить. В конце концов, новая, общая квартира, его не-подарки и признание, которое она неожиданно для себя добилась, это вам не цветы на годовщину знакомства.
Смотря на приближение земли, Эрика думала о том, с какой скоростью у них все развивалось. Они очень долго не пересекались после их первой встречи, а после, время словно стало догонять само себя, умещая в ограниченные рамки все то, что могло бы растянуться не на один месяц. Носительница помнила обстоятельства своего признания, как и то, что больше не повторила этих слов вслух. Она не скрывала своих чувств к Виштвуду, открыто выражая их прикосновениями, объятьями, поцелуями и обожающими взглядами, но заветные слова так и оставались где-то там на задворках сознания. Словно последний рубеж ее независимости. Как будто это могло помочь в случае их расставания, по неважно какой причине, - с горькой усмешкой подумала Кингстон, чувствуя, как завибрировал самолет, приближаясь к твердой поверхности. Только смерть будет легким выходом. Причем ее смерть, потому что в данный момент девушка даже не представляла не то что жизни, существование этого мира, без Виштвуда. Это однозначно была болезнь. Зависимость, бродящая по ее венам и зовущаяся "Кевин Виштвуд". И только он же был ее лекарством.
Все это было очень мило с одной стороны, но с другой приносило уйму беспокойства. Насколько хранителю нужна была вот такая зависимость с ее стороны? А вдруг она ему надоест через неделю-другую? Как удержать баланс между своими и его желаниями, когда все чего ей хочется никогда не покидать его объятий? Она как будто никогда не любила до этого. Словно никто до сих пор не подбирался к ее сердцу и душе настолько близко. И осознание этого рвало ей душу. Потому что это было опасное чувство, в котором можно было раствориться и потерять себя навсегда. Перестать существовать без Кевина. Стать ни чем, если он оставит ее. Она почти именно так себя и чувствовала все эти три недели, пока проведывала бабушку, которой внезапно стало плохо, из-за чего вся семья Кингстон буквально сорвалась на остров в Средиземном море.
Ночи стали длиннее, хоть и содержали в себе такое же количество часов, как и в Афинах, а мир более блеклым, не имеющим центра. Носительница умирала от желания увидеть Виштвуда. И, наверное, был плюс в том, чтобы встретиться в людном месте. В противном случае ни его, ни ее одежда не удержится на телах дольше секунды. Хотя в какие-то мгновения девушка не была уверена в том, что толпа народа ей в чем-то помешает.
Кингстон практически видела, как несется на встречу к хранителю и, не снижая скорости, запрыгивает на него, обхватывая шею руками, а бедра ногами, как впивается в его губы, предварительно выдохнув измучено "Боже, как я соскучилась". В ее мечтах он отвечал с такой же страстью. Также измученный ее отсутствием, нуждающийся в ней, как она в нем. Они одно целое, несмотря на все различия. И тогда за долю секунды вокруг исчезал весь мир, потому что важны были только его руки, прижимающие ее все сильнее, его губы, такие же ненасытные... Боже! - простонала про себя Эрика. Она еще не увидела его, а уже на взводе. Тряхнув головой, она попыталась успокоиться, наблюдая, как пассажиры повскакивали со своих мест, как только самолет замедлил движение. Носительнице торопиться было не к чему. Не потому что она не спешила увидеть Кевина, просто ее не ждала впереди багажная лента. Весь ее багаж умещался на верней полке. Остальное забрали родители, улетевшие с Корсики на пару дней раньше. Она так или иначе будет в зале прилета раньше всех. Не удержавшись, Кингстон довольно улыбнулась, включая телефон, но уже через секунду с ее губ сорвалось проклятье. Хранитель не мог ее встретить. Ей предстояло добираться до дома одной.
В этом конечно же тоже можно было найти положительные моменты. В стенах квартиры никто и ни чем им не помешает, но... Твою же мать! Она словно проиграла с самыми лучшими картами на руках, потому что кто-то вдруг решил, что это игра в шахматы. Уткнувшись лбом в кресло, расположенное впереди, носительница глубоко дышала, успокаивая расшатанные нервы. В таком состоянии встретить любого другого хранителя, кроме Виштвуда, равносильно самоубийству. Ее или того невезунчика, что попадется под руку. И это даже при условии, что сейчас у нее была неделя спокойствия... относительного, как выяснялось.
Из самолета Эрика вышла последней, набирая смс Кевину о том, что заедет к родителям за вещами. Вечер превратился в унылый и хмурый, потому что времени их встречи в смс Виштвуда не было. Кто бы знал, как это ее злило. Она настроила себя на три недели и теперь каждая добавленная минута казалась вечностью. Неопределенной, мать его, вечностью!
- Алло, мам, - устало выдохнула в трубку Кингстон, подзывая в такси. - Я прилетела. Да, все нормально. Приготовь вещи. Нет, не приехал. Я потом все объясню.
Моник Кингстон крайне не вовремя начала свой допрос о том, о чем Эрика и без того умалчивала. Но оказалось, что это были еще не все испытания, выпавшие на долю девушки. За рулем машины оказался хранитель, отчего носительница гневно выдохнула, не заметив низкого рычания, вырвавшегося из горла, зато поняв, что водитель очень пристально смотрит на ее глаза в зеркало заднего вида. Словно ничего особенного не случилось, девушка "погасила" глаза и продиктовала адрес. У нее в друзьях и знакомых было полным-полно хранителей, не говоря уже о Виштвуде, поэтому носительница даже предположить не могла, что этот вечер может закончиться для нее в больнице.

Отредактировано Erica Kingston (02.04.2013 01:37:38)

Доктор тяжко вздохнул и одним махом допил давно остывший кофе. Напиток с некоторых пор перестал носить услаждающий характер и перешел в разряд необходимых. Ничего удивительного, если пьешь его литрами, особенно, когда работаешь сверхурочно.
Профессия врача изначально подразумевала напряженные рабочие дни, а уж когда являешься ведущим врачом в отделении реанимации и интенсивной терапии, так вообще сверхурочная работа становится нормой жизни. Но Николаос Феодоракис, в свои тридцать пять лет от роду, не жаловался. У мужчины была цель и он с упорством быка шел к ней, отказывая себе во много ради достижения мечты всей своей жизни. Именно поэтому у него до сих пор не было семьи и как следствие проблем с тем, чтобы оставаться на вторую смену или выходить вместо внезапно заболевших. Мужчина знал, что эти старания вернутся сторицей, когда его сначала сделают заведующим отделением, а впоследствии наверняка главным врачом всей больницы. Если не этой, так другой точно. Самоуверенность? Николаос считал, что это то, чего он достоин, только и всего.
Взглянув на часы, доктор понял, что пришло время обхода его пациентов. За сегодняшнюю ночь их поступило не мало. Хотя с другой стороны их количество не было чем-то из ряда вон выходящим. Всего лишь одно неудачное приземление и как результат сломанная нога, пара глупых и непредусмотрительных обращений с острыми предметами, самолечение, которое очевидно закончится пневмонией и две жертвы избиения. И именно последний случай вызывал у доктора неуместное для профессионала чувство жалости. Что было странно, все-таки это не первый его день в больнице и он видел людей в гораздо худшем состоянии, но избиение женщин почему-то всегда вызывало у него какой-то внутренний протест. С мужчинами было проще, чаще всего они сами лезли на рожон, так что в расчет не принимались. В случае заступничества были достойны только уважения, а уж никак не жалости.
Именно по причине сочувствия новоприбывшую мисс Кингстон доктор решил проверить первой. Ее родители ушли только после того, как были получены предварительные результаты анализов, подтвердивших тяжелое, но стабильное состояние пациентки. Пустить их в палату надолго доктор не мог - время было не приемное, но тем не менее он разрешил матери побыть несколько минут у кровати мисс Кингстон, пока ее отец разбирался с бумагами. Это посещение по идее было бесполезным - девушка так ни разу и не пришла в себя с момента поступления в отделение, но кому она важна, эта польза, когда твой близкий человек прошел через ужасное происшествие? К тому же та же практика показывала, что небольшой уступчивости и нескольких минут у постели больного всегда хватало, чтобы родственников выпроводить до соответствующего времени.
Войдя в палату, где тишину нарушали только звуки аппаратуры, что фиксировали жизненные показатели пациентки, доктор Феодоракис снова пересмотрел все пришедшие на этот момент анализы, записал необходимые рекомендации и в принципе остался доволен. Осложнений не наблюдалось, хотя с уверенностью это можно будет сказать только тогда, когда девушка придет в себя. Учитывая травму головы и большую потерю крови какое-то время мисс Кингстон была на волоске от смерти и теперь могла впасть в кому.
Сменив капельницу и отрегулировав интенсивность подачи раствора, доктор внезапно почувствовал какое-то движение за спиной. Резко обернувшись, он увидел мужчину, которого здесь явно не должно было быть. Николаос уже открыл было рот, чтобы попросить неожиданного гостя покинуть больницу до соответствующих часов посещения, но наткнулся на полыхавшую в глазах ярость. Стало ясно, как день – мужчина не уйдет, пока не получит ответы на все интересующие его вопросы. И решимость, с которой он шагнул вперед, сказав только одно слово «выкладывай», только подтверждала эти догадки.
- Мисс Кингстон поступила к нам в очень тяжелом состоянии, - начал доктор тихо, будто боялся разбудить пациентку, хотя на самом деле в какой-то степени боялся спровоцировать мужчину, стоящего напротив. Феодоракис не стал спрашивать, кем приходится пациентка полуночному посетителю, это было очевидным. – Она получила многочисленные травмы, причиной которых было нападение, судя по протоколу полиции, которая ее нашла. – Сделав паузу и быстро глянув в сторону девушки, доктор предложил. – Давайте продолжим в коридоре.
Мужчина шагнул еще ближе и в палате кажется стало на сотню градусов холоднее. Его рука переместилась в карман и Николаосу оставалось только молится, чтобы там не было чего-то опасного. Доктор понял намек, но продолжил только после того, как прочистил горло. Голосовые связки внезапно перестали реагировать на команды разума. С чего бы вдруг, да?
- Томография показала сотрясение из-за удара тупым предметом по затылку. На теле имеются множественные ссадины и синяки, но все внутренние органы целы. Рука была вывихнута. Очевидно она сопротивлялась, - говорить становилось все сложнее и сложнее. Если мужчина был на взводе только зайдя в палату, то сложно было даже представить размеры его бешенства, когда он узнает самую главную «новость». – Открылось кровотечение и… мне жаль, но мисс Кингстон потеряла ребенка.
Тишина, повисшая в комнате, была почти оглушительной, даже несмотря на постоянные «разговоры» приборов, прицепленных к телу пациентки.

Это было ужасным путешествием в никуда. Ее тело разрывалось на части, а мозг словно поджаривали на открытом огне, не вынимая из черепа. Боль была главной и единственной царицей этого сумасшедшего бала. Она кружила вокруг нее, обнимая все крепче, впитываясь сквозь кожу и достигая скелета, ломая его в щепки. Это невозможно было вытерпеть или пережить и Эрика уходила в небытие снова и снова, забываясь, прячась, даже не мысля вырваться из этого кошмара. Было проще все отпустить, но что-то держало ее, не давая сделать решающий шаг, давило и тянуло, наполняя все конечности свинцом. И вдруг она упала. Словно сила притяжения, что не действовала на нее какое-то время, всей накопленной силой вернула ее куда-то.
В тело, как оказалось, которое через мгновение после «воссоединения» оповестило и без того агонизирующую голову обо всех повреждениях. Этот поток информации был словно цунами – огромная волна, накрывающая ее одним махом так, что нет возможности разобраться в каком направлении стоит плыть, чтобы выбраться наружу. И поэтому Эрика смогла понять только одно, у нее не болела отдельно рука, нога или третье ребро с левой стороны, она сама была сплошным эпицентром боли. И борьба с ней отнимала последние силы.
Через какое-то время стало легче, но на сознание, что не могло ни уйти в забвение, ни вернуться окончательно в реальность, опустился туман, укутывающий в безмолвие и тишину. Так лучше, много лучше, - решила Эрика, переставая сопротивляться.
Новый просвет в сознании к счастью не открыл для девушки еще одну дверь в ад. Боль, заключенная в клетку обезболивающих лекарств, билась где-то в глубине, заставляя носительницу еле заметно морщиться от ее гиперактивности.
Тихий и уверенный голос прорвался сквозь дымку, сосредотачивая на себе все внимание девушки. Она не знала мужчину, а может просто не узнавала, потому что его, наверняка обычные слова, сейчас звучали для Кингстон настоящей абракадаброй. Носительница напряглась, постепенно улавливая отдельные слова, потом фразы, но то, что она услышала в конце, стало полной неожиданностью. Она даже сумела открыть глаза, чтобы удостовериться, что это не глупые болезненные процессы. Одного взгляда на Кевина было достаточно, чтобы понять – она не ослышалась.
- Этого не… - сорванное горло не выдержало нагрузки и предложение оборвалось. Не осознавая, что делает Кингстон начала подниматься, отчего датчики взбесились, и запикали все одновременно. – Я не могла быть… - слово «беременна» казалось непосильным ни для голоса, ни для разума. Девушка даже не замечала боли от воспроизводимых ею движений, потому что была ошарашена новостью.

Отредактировано Erica Kingston (16.04.2013 00:00:53)

Не может быть… Не может быть… - словно заевшая пластинка повторяла про себя девушка. Перегруженный событиями и болью мозг отказывался принимать информацию. Он отторгал эту новость, рождая панику и желание движения, словно оно могло увести носительницу далеко-далеко от этой глупой и неправдоподобной реальности.
Кингстон смутно осознавала происходящее вокруг. Вероятно кто-то удерживал ее в горизонтальном положении, потому что она никак не могла подняться, а сил бороться с этим кем-то с каждым мгновением становилось все меньше. А затем снова последовали эти слова о ее состоянии, прорывающиеся сквозь завесу ее неверия.
Беременна. Она была беременна. В ней рос ребенок. Ребенок ее и Виштвуда. Как, черт возьми? Когда? Они всегда предохранялись. Она не могла… Она не хотела. Не вообще, конечно, а именно сейчас. И когда-нибудь в будущем она вполне могла захотеть ребенка именно от Кевина, но сейчас…
Первое пришедшее «но» было рождено чистой воды эгоизмом, а не разумом. Потому что носительница хотела хранителя только для себя, она не готова была его делить, с кем бы то ни было. Ее потребность в нем измерялась не только желанием, когда он был рядом, но и ноющей болью в груди, когда он был далеко. Она не знала, как бороться с этими чувствами, не понимала их природы. Они были – это было все что она знала.
Второе «но» было более приземленным и основывалось на логике, которая каким-то образом все еще функционировала под всем этим давлением обстоятельств. И ответ был до смешного прост – Виштвуд не укладывался в понимание семьи. Она хотела сложить этот пазл с названием «Папа, мама, я – счастливая семья», но видела в процессе только разрушение. Его, свое, или их общее.
И девушка готова была мириться с этой программой без штампов и детей. Пока была готова.
Шок, между тем, все больше и больше завладевал ею, не давая сознанию и телу Эрики успокоиться. Мысли словно горная река текли одним мощным потоком, неся в своих мутных водах все ее страхи, сомнения и вопросы, которые всплывая, пугали один больше другого. И даже боль, струящаяся по телу, не отвлекала, она просто делала часть из них мутными и неосознанными.
- Вон отсюда! Оба!!! – внезапный приказ вывел ее из ступора. – Быстро. – Оказалось, что людьми и помещениями распоряжался Кевин.
Когда Кингстон осталась с хранителем наедине, то почувствовала, как неуверенность и страх заполняют ее от макушки до кончиков ногтей на ногах. Хранитель стоял у двери палаты и даже не смотрел на нее. Неужели последствия драки настолько ужасны? – подумала Эрика, усилием воли заставляя свободную руку продолжать покоиться на кровати, а не начать изучать собственное лицо на предмет не прошеных дополнений.
Черт! Драка! Эта новость про беременность настолько ошарашила ее, что девушка даже забыла о причине своего появления в больнице. Воспоминания, нахлынувшие на нее, грозили утопить носительницу в своих пучинах, и поэтому Эрика намеренно гнала их от себя, не желая проживать их снова. Только не сейчас. И лучше вообще никогда.
А потом Виштвуд посмотрел на нее и Кингстон буквально превратилась в статую. Она боялась даже сделать вдох. Хранитель не отличался предсказуемостью и поэтому, с одинаковой уверенностью, можно было предполагать любое развитие событий. На большую часть из них необходимы были не только физические, но и моральные силы, а она не готова была даже к легкому противостоянию, что уж говорить, про взрывы в исполнении Кевина.
Когда он начал приближаться Эрика интуитивно напряглась, не ожидая ничего конкретного и все же готовясь ко всему сразу. Но, черт возьми, и здесь Виштвуд получал все возможные очки за непредсказуемость. Легкое поглаживание руки, сменившееся объятьями, чуть не привели ее к слезам. Облегчение, накатившее на девушку, сменилось чувством защищенности, когда нос привычно уткнулся в шею Кевина. Она вдыхала его запах и, чувствуя, будто ее укутывают в теплое одеяло, в миллионный раз задалась вопросом – откуда у нее это безграничное доверие к Виштвуду? Напряженное до этого тело мгновенно расслабилось в руках хранителя.
- Я знаю, что тебе сейчас страшно, – начал он.
Ну находясь в его объятьях она бы поспорила, однако этот момент был настолько прекрасен и фантастичен, что девушка просто не хотела портить его разного рода уточнениями. Эрика хотела запомнить этот неповторимый миг, сохранить его в памяти и впоследствии придаваться воспоминаниям об этом. Не то, чтобы такое могло не повториться, но Кевин никогда не был и не будет таким, как большинство, а значит и частота подобных проявлений может колебаться в значительных временных рамках.
- Но я обещаю тебе, что все будет хорошо. Я обо всем позабочусь. И заберу тебя отсюда, как только все организую.
И Кингстон верила. Каждому его слову и обещанию. И пусть это было странным и может для кого-то и вовсе не правильным, она не собиралась подавлять свои чувства в угоду какому-то абстрактному чужому мнению. Обычные правила все равно не работали, когда дело касалось Виштвуда.
- Только скажи мне: где и сколько их было.
Когда вопрос достиг разума, Эрика снова напряглась, всем своим существом отвергая воспоминания, которые как будто только и ждали приглашения. Она не хотела вспоминать то, что с ней произошло, не желала переживать все это снова через такой короткий промежуток времени, но  с другой стороны понимала, что хранителю нужны ответы. Кингстон сама на его месте горела бы желанием уничтожить того, кто посмел к нему прикоснуться. Не то чтобы подобная ситуация могла случиться в этой реальности, но чисто гипотетически именно так все и обстояло.
Кингстон хотела начать говорить, но никак не могла совладать с голосом, ее все сильнее утягивало во вчера, в ощущения беспомощности и ужаса. По телу пробежала явно заметная дрожь и девушка сильнее прижалась к Виштвуду, отмечая успокаивающее движение его руки по спине. Эрика сконцентрировалась на этом движении, таким образом удерживая себя здесь, в его объятьях.
- Их было четверо, - наконец начала она и даже для нее самой голос казался очень тихим. Технически сначала был только один, тот таксист, который завез ее к своим "дружкам". - Я пыталась разойтись с ними и по-хорошему и по-плохому, но они не слушали. Они использовали свои способности. - От воспоминания о том, как ее объяло пламя, пусть и эфемерное, кожа покрылась мурашками. Дыхание стало рваным, когда пришла следующая картинка: по ее телу «распускается» узор из ожогов, уродующих кожу, опаляющий болью. Только сейчас Кингстон поняла, что это все, ну кроме боли, было иллюзией, тогда же ей казалось, что она никогда не станет прежней. За болевым ударом последовал эмоциональный, на нее навалилось столько горя, сколько ни один нормальный человек не сможет выдержать. Казалось, будто внутри нее собрали все негативные эмоции всех ныне живущих на Земле людей. Эрика смутно помнила, как подогнулись ее колени и грифон вырвался из под контроля. Он страдал вместе с ней и ему это, мягко говоря, не нравилось. – Я не знаю, где это было. Где-то в районе дома моих родителей, - только сейчас девушка поняла, что ее больше не трясет. Присутствие Кевина давало ей силы. – Там еще был…
Дверь палаты открылась и в дверях показался какой-то доктор. Его профессиональный взгляд окинул ее саму, палату, а затем сконцентрировался на Виштвуде. И по выражению доктора легко читалось насколько ему не нравится происходящее. Но очевидно решив, что достигнутый успокоительный эффект гораздо важнее он холодно заявил «хорошие» новости.
- Ваш друг очнулся.
Носительница подняла голову и нахмурилась, посмотрев на доктора. Она не понимала, о каком друге идет речь. Она была одна… Вдруг тело пронзила вспышка, от чего девушка дернулась. Чувства грифона окатили ее горячей волной: ярость и наслаждение бурлили в нем, когда когти достигли цели.
- Это… это… - воздух стал словно испаряться из комнаты, - не друг.
- Странно, - доктор, кажется даже не понял, как перепугалась его пациентка, - он прибыл одновременно с Вами, но раны у него странные. Его как будто резали одновременно четырьмя ножами, - Кингстон неосознанно сжала кулак, будто на ее руках могла до сих пор остаться кровь одного из нападавших.

Отредактировано Erica Kingston (27.04.2013 18:55:36)

- Это не друг, просто общий знакомый. Мы не знали, что он тоже здесь. В какой палате?
Точно зная, что это не их знакомый, Эрика поняла, что Виштвуд удачно сложил два и два и теперь хотел поскорее добраться до одного из виновников их собрания здесь.
Первым побуждением девушки было попытаться остановить хранителя. И нет, дело было совсем не в присущем ей пацифизме. Просто находились они в больнице, а значит тут имелась слишком большая куча свидетелей, для того чтобы устраивать вендетту.
Господи, неужели я и правда не против? – вдруг осознала носительница, что мысль об остановке Кевина от похода в соответствующую палату вызвана ни чем иным, как беспокойством о судьбе хранителя, а не о том, что тот возьмет на себя грех самым настоящим и хладнокровным убийством. Черт, это практически попахивало средневековьем. Кингстон не понимала, в какой момент кровожадность в ней стала преобладать над разумом? Случилось ли это из-за столкновения с ужасающим фактом проявления ненависти по отношению к ней только потому что она была носителем или подобные чувства всегда были в ней, но просто не находили поводов для выхода? Почему она так хотела возмездия? И она ли его хотела, или все эти чувства и желания принадлежали грифону?
- Я провожу, - меж тем ответил доктор.
Эрика все же собралась сказать «не надо», но вдруг перед глазами все помутнело и она, со всей возможной осторожностью, снова легла, понимая, что и врач и хранитель покидают ее палату. Пару раз глубоко вздохнув, по крайней мере, настолько глубоко, насколько позволяли ноющие ребра, Кингстон постаралась себя успокоить. Пусть всех способностей Кевина она не знала, но вот в чем точно была уверена, так это в том, что дураком и глупцом его точно назвать нельзя.
В тишине палаты мысли носительницы снова вернулись к ребенку. Левая рука, не пострадавшая так, как правая, легла на живот и девушка на секунду представила, каким бы он мог быть. Почему-то ей привиделся голубоглазый мальчик, такой же серьезный и требовательный, как и его отец. И с такой же обаятельной улыбкой. Сердце на мгновение сжалось, скорбя о потере, но все же Кингстон понимала, что произошедшее с ней спокойно можно отнести в разряд ситуаций, которым подходит определение «чему быть, того не миновать», но если честно, то она предпочла бы более безболезненный способ.
Вдруг на Эрику накатила волна паники. Не сразу поняв, в чем причина она пыталась успокоить себя, списывая подскочившее давление на расшатанные нервы, а потом она поняла… Где-то поблизости ошивались хранители и их количество стало больше, чем те двое, о которых она знала. Последствия нападения не заставили себя ждать, девушка осознала, что не может находиться в закрытом помещении, да еще и одна. Кингстон вообще не представляла, сможет ли хоть когда-нибудь теперь почувствовать себя в безопасности при скоплении хранителей вокруг.
Снова приняв сидячее положение, она скинула одеяло, укрывавшее ее ноги, и встала, предусмотрительно держась здоровой рукой за поручень кровати. Тошнота подкатила к горлу, а пол казалось подпрыгивал ей навстречу, но носительница не отступила назад, а всего лишь закрыла глаза, давая организму возможность прийти в себя. Дышать было тяжело и не только от перегрузки, которой она подвергала себя, но и от этого чувства, что она опять окружена и вот-вот подвергнется нападению. Тоненький голос разума кричал, что это все бредни, в конце концов, рядом Виштвуд, а во-вторых, никто бы из нападавших не пришел в больницу ради нее. Это вообще могли быть родные других больных… Но ничего не помогало и используя предметы мебели в качестве опоры девушка двинулась к двери, напрочь забыв обо всех приборах, что были к ней прицеплены. Стоило ей двинуться чуть дальше от кровати, все датчики поотлепали от нее, добавив новую порцию боли в уже имеющуюся цистерну, размером с грузовик. Противный звук наполнил палату, заставляя Кингстон морщиться. Она почти была у двери, когда та внезапно распахнулась и на ее пути оказалась медсестра, а за ней еще и медбрат, как будто даже первой она смогла бы противостоять. Не сложно было догадаться, чего они от нее хотели, конечно же снова уложить в кровать. Ну уж нет!
- Я задыхаюсь, - наверняка родители говорили о том, что у нее клаустрофобия, а то, что в этот раз она вызвана хранителями, никому знать не обязательно, - просто хочу выйти. Не могу… - Эрика все продолжала движение вперед.
Обычно на желания пациента никто не обращал внимания, а тут вдруг все пошло совсем наоборот. Мужчина сначала кивнул женщине, и та кинулась куда-то, а затем стал поддерживать ее тело вертикально, потому что носительница все также продолжала двигаться вперед. Оказалось, что усилия были приложены зря. Так уж случилось, что Кингстон появилась в коридоре одновременно с теми от кого так стремительно, с учетом состояния и ее нынешнего понимания этого слова, убегала. И только наличие сзади медбрата не дало ей упасть, когда ее взгляд наткнулась на двух мужчин в конце коридора. Это были еще двое нападавших, которые либо пришли за своим товарищем, либо решили его добить, чтобы тот не успел рассказать лишнего.
Кингстон часто задышала, дрожа всем телом. Чудовище ревело в ней, желая скорее добраться до добычи. Девушка сама не осознавала, что сделала шаг в их сторону и зарычала. Хранители в другой части коридора удивлено замерли. То ли не ожидали, что она все еще жива, то ли просто пытались осознать все хитросплетения судьбы опять сводившей их вместе.
- Да что за дурдом сегодня творится?! – возмутился доктор, выходя из соседней палаты, обращаясь ко всем и не к кому конкретно. – Вы, - обратился он к двум застывшим в конце коридора, - покиньте помещение. И мне не важно, кто вы и к кому.
Мужчина продолжил раздавать приказы, но все на чем была сосредоточена девушка, исчезало за дверью лестницы. При всей охватившей человека панике, грифон не мог стерпеть подобного, от чего тело Эрики в который раз дернулось в соответствующую сторону, чтобы через секунду обмякнуть в руках медбрата.
Темнота навалилась столь внезапно и была такой вязкой, что, даже приходя в себя на некоторое время, Кингстон снова впадала в беспамятство. Именно поэтому переезд, запланированный Кевином, она почти и не помнила. Только смутные картинки, то борьбы, то перемещений, шум шагов и двигателя машины, крики и споры, все это смешивалось и не поддавалось сортировке на реальность и бред. Но Эрике по-прежнему казалось, что ей не чем дышать, словно она не была по-настоящему целой.
Девушка пришла в себя в тот момент, когда ее укладывали на кровать, только уже у нее дома. Полумрак царивший в комнате постепенно снова затягивал ее обратно в сон, но вдруг в поле зрения Кингстон попала сумка, лежавшая рядом, та, которая была с ней в момент нападения. Никаких других вещей не наблюдалось. Очевидно все, что уцелело, сложили внутрь. Дотянувшись до сумки, носительница стала выбрасывать содержимое в поисках совершенно определенных вещей. Она сама не понимала, откуда у нее возникла потребность именно в них. Руки дрожали, а тело покрывала испарина, когда она наконец нашла то, что искала. Надев браслеты, она пыталась справиться с цепочкой, но сил уже не осталось, поэтому сжав ее в кулаке, Кингстон положила его на грудь и наконец-то смогла свободно вздохнуть.

Отредактировано Erica Kingston (28.04.2013 01:03:40)

Как оказалось, верна была поговорка «в гостях хорошо, а дома лучше». С того момента, как Эрика оказалась на знакомой ей территории она смогла по-настоящему расслабиться. Не малую роль в этом деле сыграли и не-подарки Виштвуда. Сами по себе украшения естественно не имели никаких необычных свойств, они не могли ее защитить, не могли спасти или восстановить имеющиеся повреждения, но, тем не менее, были чем-то большим, чем драгоценный металл, преподнесенный в подарок. Для Кевина и для нее они были символом одного и того же – она принадлежит ему. И этот факт, вместо того, чтобы пугать носительницу своим пещерным духом, наоборот придавал ей сил. Феминистки явно были бы в шоке от ее мыслей и действий, но Кингстон было плевать на это, потому что она находилась с мужчиной, которого любила и который, судя по уклончивому ответу доктора, на элементарный вопрос о местонахождении хранителя, был на многое ради нее готов.
Наверное именно поэтому, даже во сне девушка почувствовала присутствие Виштвуда. Постепенно ее тело все больше и больше приближалось к его, от чего провода, соединяющие ее с приборами все больше натягивались, пока, в конце концов, несколько из них не выдержав натяжения отцепились.
Внезапный и противный писк наполнил комнату, также как ранее это было в палате. Эрика с трудом открыла глаза, понимая, что почти вплотную придвинулась к Кевину. Их тела разделяли каких-то десять сантиметров. Несмотря на то, что скрытной в отношении испытываемых к Виштвуду чувств носительница никогда не была, она все равно смутилась от столь явного проявления своей потребности в хранителе. А уж когда на пороге спальни возник доктор, очевидно разбуженный аппаратурой и теперь выглядевший немного ошарашенным, девушке показалось, что она покрылась румянцем с головы до ног. И это при учете того, что нормальный объем крови в ее организме только-только начал восстанавливаться.
- Извините, - хрипло пробормотала Кингстон всем сразу, хотя ее тихий голос среди всей этой какофонии расслышала наверное только она сама.
Доктор спустился и подошел к кровати с ее стороны, вернее к той, на которой она лежала по приезду, а не сейчас, отключил звук и явно собирался вернуть все эти датчики на место. И носительница послушно и крайне осторожно начала передвигаться обратно, но когда оказалась на середине кровати вдруг почувствовала нечто крайне ужасное. А именно «зов природы».
Господи, ну зачем? И самое главное как теперь быть? Это был какой-то идиотский в своей абсурдности момент, к которому девушка оказалась совершенно не готова.
Эрика понимала, что своими силами до ванной комнаты не доберется, а значит, так или иначе, придется просить у кого-то помощи. И этим «кем-то» явно не мог быть доктор, а значит выбора не оставалось. Черт, черт, черт! Вариант попытаться сделать все необходимое самой, но чуть позже, был отметен в тот же момент, как только пришел в голову. Забрать с собой все приборы она все равно не сможет, ну а при первом же писке, как показал ранее проведенный, спонтанный, эксперимент, в комнату вернется доктор. И девушка была больше, чем уверена, что не успеет даже обойти кровать к моменту его появления на пороге спальни. Безвыходность ситуации была очевидна. Оставалось только набраться смелости.
- Гхм… можно мне сначала воды? – обратилась Кингстон к доктору, хотя по правде говоря она готова была еще и умять что-нибудь вкусное. В больнице в нее наверняка что-то вливали для поддержания организма, но по факту последний раз она съела небольшой круассан в аэропорту Корсики. С тех пор прошли почти сутки.
- И мне понадобится помощь, - добавила носительница, уже посмотрев в сторону Кевина. – Сначала вот с этим, - она протянула цепочку, чудом так и оставшуюся у нее в руке, а не где-то в кровати. – Одной рукой не получилось, - продолжила она не столько для того, чтобы объяснить причину, сколько для того, чтобы доктор успел выйти за дверь и как только тот скрылся, девушка на одном дыхании выдохнула. – Не проводишь меня до ванной?
Эрика намеренно использовала предлог «до» пытаясь донести до хранителя, что свидетели в необходимом помещении ей не нужны. Насколько бы слабой она себя не чувствовала, превращаться совсем в немощную девушка не собиралась. В конце концов, смогла же она добраться до двери палаты, значит, таким же образом сможет передвигаться и в ванной.
Господи, Кевин, и пожалуйста, давай без вопросов и лишней помощи, - взмолилась неизвестно кому Кингстон.

Ситуация развивалась совсем не так, как хотелось носительнице. Правда это касалось только второй просьбы, потому что цепочка через некоторое время оказалась у нее шее, и при этом девушке даже не пришлось подниматься. Ко всему прочему попутно Эрика получила пару бонусов в виде легких прикосновений к шее, щеке и губам. Кингстон даже не догадывалась о собственной потребности в подобном проявлении нежности, и наверное только поэтому не потянулась вслед за Виштвудом, когда тот вернулся в исходное положение. По крайней мере девушка очень наделась, что действия Кевина были продиктованы именно нежностью, или чем-то похожим на нее, а не тем, что он размышлял о моменте, когда следы, наверняка не прибавляющие ей красоты и свежести, сойдут.
Положительный ответ на первую просьбу был дан одновременно с возвращением доктора. Ведь доктора же? – вдруг подумала Эрика, сама не понимая, когда и как она успела определить мужчину, стоящего рядом и протягивающего ей стакан воды, в ряды приносящих клятву Гиппократа. Может потому что уже второй раз, когда ей требовалась медицинская помощь, хранитель доверял именно ему заботу о ее здоровье?
Носительница неимоверно обрадовалась тому, что Кевин отказался от предложения доктора и тот, совместно с хранителем, только помог ей подняться. Правда радость была не долгой. Путь до ванны оказался жутко изматывающим даже с учетом поддержки, голова кружилась, а желудок, кажется, и сам собирался выйти погулять. И ко всему прочему оказалось, что намек «до» понят не был. Ну или был проигнорирован, от чего легче не становилось. Даже ее остановку у двери Виштвуд интерпретировал по своему, оглядев ее с головы до ног, он не нашел очевидно причин к задержке и подтолкнул ее вперед. Может просто хочет подвести к опоре? В принципе логично, штатив не выдержит, если она вдруг потеряет равновесие и обопрется на него.
Несколько секунд спустя, когда подиум, доходящий ей почти до пояса, был на расстоянии вытянутой руки, Кевин все еще был рядом. У Эрики создалось впечатление, что он никуда и не собирался уходить. Да быть того не может! – убеждала себя девушка, рассматривая пол, в надежде, что до Виштвуда уже дойдет вся нелепость этой ситуации.
- В чем проблема? – спросил Кевин, заставляя ее посмотреть на него.
Неееет, ну не может быть! – снова повторила про себя она. – Ты не хочешь, чтобы я говорила это вслух! Но либо Виштвуд не понимал ее… ммм… мотивов, либо не понимал, что в них страшного. Первый случай был просто смущающим, второй… Черт, она даже представить себе не могла эту картину. И дело было не только в том, что она стеснялась. Кингстон была уверена, что просто не сможет заставить организм работать в подобных условиях.
- Эээм… ничего, - тихо проговорила она, отводя глаза.
Надо было срочно придумать, как выпроводить хранителя под благовидным предлогом. Проблема заключалась в том, что с ее способностями к передвижению и постоянными головокружениями, отсутствовать Кевин должен как минимум минут десять. Задача складывалась не из легких.
Продолжая тянуть время, надеясь, что хранитель все же сам поймет, что надо бы прогуляться, Эрика скользнула взглядом по зеркалу и нахмурилась, разглядев себя. Да уж стать еще менее привлекательной, можно только справив нужду в присутствии того, к кому не ровно дышишь. Девушка уже собиралась отвернуться, пытаясь подавить в себе желание попросить завесить в квартире все отражающие поверхности, но тут сфокусировалась на отражении Виштвуда. Он что стал больше? Или я так давно его не видела? Решив, что для точной оценки лучше исключить посредников, Кингстон повернула голову обратно, правда рассматривая хранителя только ниже шеи. Вроде бы все верно она подметила, размеры хранителя изменились. Девушка даже решила проверить свои наблюдения. Отцепившись от штатива, она несколько раз сжала пальцами бицепс на руке Кевина, как будто могла таким образом доказать что-то.
- Ты стал больше, - зачем-то озвучила она свои мысли, слыша в своем голосе одновременно и удивление и восхищение. Господи, у ее либидо нет ничего святого! Надо, чтобы он…Черт, ну конечно же! Как я сразу не додумалась.
- Может ты пока оденешься? – с надеждой спросила Кингстон, пытаясь выиграть для себя пару минут, - заодно найдешь что-нибудь и для меня. – Идеи посыпались, как из рога изобилия, добавляя еще минуты в ее «копилку». – А еще может уточнишь у… своего друга, - вот блин, она даже не знает, как его зовут, - можно ли мне в душ? – не зная, чем бы еще загрузить Виштвуда, носительница все же наделась, что времени, которое хранитель затратит на все просьбы ей хватит.

Отредактировано Erica Kingston (10.05.2013 21:59:39)

- Ты мне зубы не заговаривай. – Либо ее можно с такой легкостью прочитать, либо она плохо умеет направлять людей в нужную ей сторону даже в такой мелочи. – У меня мало времени. Я не понимаю, что у тебя за проблемы с моим присутствием, но не собираюсь ни к чему тебя принуждать. Если ты хочешь в душ, ты его получишь. – Притихнув, Кингстон слушала Кевина и приходила к выводу, что тут наверное было и то и другое. Но даже при всей этой, все больше катящейся в тартарары ситуацией, носительница ни за что не смогла бы предугадать конечный пункт своего назначения. И пусть он был тем же, к которому девушка стремилась изначально, вот только путь оказался слишком быстрым, ошеломляющим и ввергающим в краску по самую макушку. – А теперь, бога ради, дай мне усадить тебя на толчок и не испытывай мое терпение.
Все что происходило после, Кингстон отказывалась воспринимать, как реальность. Это было слишком… Просто слишком для организма перенесшего столько встрясок на сутки. Носительница даже никак не отреагировала на ругательство, вырвавшееся у Виштвуда, когда тот стянул с нее трусы, потому что, откровенно говоря, была в ступоре. Она вдруг стала просто наблюдателем, осознание к которому придет чуть позже, утапливая под волной накопившихся эмоций. Правда наблюдала девушка исключительно пол, потому что взглянуть сейчас на Кевина было равносильно перезагрузке, а значит возвращению туда, где быть Эрика совершенно не хотела.
- Позовешь, когда закончишь. А это, я сейчас решу. – Проговорил хранитель перед тем, как выйти.
Но даже когда за Виштвудом закрылась дверь, и носительница осталась одна, она еще какое-то время сидела, уткнувшись лицом в ладонь более менее свободной руки, словно манекен, которого поместили в непонятного рода экспозицию, несущую определенно глубокий смысл, понятный однако далеко не всем. А обычно только автору. Кингстон не представляла, как ей пережить все произошедшее, как смотреть в глаза Кевину после этого. То, что его все это совершенно не смущало, девушке совсем не помогало. Для нее это не вписывалось в формат нормальных отношений. Хотя если честно о такой их стороне она и не задумывалась никогда. Так или иначе, желание ее было выполнено – она осталась, наконец, одна, так что не стоило терять время попусту. Кто знает, как все обернется, если она не успеет сделать все свои дела, до возвращения Виштвуда.
От пережитого стресса организм какое-то время выпендривался, решив наверное отыграться. Но слава Всевышнему, длилось это не долго. Кровь в который раз напомнила Кингстон о том, что до недавнего времени у нее был ребенок. Мне об этом надо что-то говорить вообще? Или ну на фиг? – размышляла носительница, опираясь бедром о подиум, в который была встроена ванна. Девушка с удовольствием присела бы обратно на унитаз, но из-за отсутствия нижнего белья боялась испачкать и его и рубашку. Добраться до собственной одежды было проблематично, гардеробная была слишком далеко, да и шкафы в спальне были вне зоны досягаемости из-за трех ступенек, ведущих из ванны вниз. Несмотря на всю свою браваду, относительно сил и возможностей, Эрика даже не была уверена, что сможет стоять под душем, без опоры, не то, что уж сначала спуститься с этого аналога Эвереста в три ступени, а потом снова на него подняться.
Черт! Оказывается быть такой беспомощной совсем не в кайф. До носительницы вдруг дошло, что еще какое-то время, каждый, блин, ее поход в ванную будет именно таким. И от одной этой мысли кровь приливала к щекам, заставляя чувствовать себя словно под микроскопом.
Вдруг раздался стук в дверь, а затем послышался голос Виштвуда:
- У меня тут полный пакет причиндалов. Док говорит, тут все, что нужно. И кажется, привезли пожрать.
От последнего в животе заурчало так громко, что наверняка даже хранитель за дверью услышал. Но все же душ был первоочередной задачей. К тому же носительница была уверена, что как только окажется в горизонтальном положении, да еще и насытив желудок, то просто уснет, забыв о любых водных процедурах.
Путь к двери казался непреодолимым, но сил на громкость и без того не было. Да и к тому же, что она должна была сказать? «Входи»? Это казалось какой-то глупостью. По крайней мере после того, что произошло несколькими минутами ранее. Или может, сразу стоило послать его за одежкой? На первое ее голосовых связок еще хватило бы, а вот для второго вряд ли. Доковыляв до двери, она осторожно приоткрыла ее, впуская Кевина внутрь.
- Еда это замечательно, - живот снова заурчал, будто подтверждая слова Кингстон, - но сначала душ. Если можно.

Отредактировано Erica Kingston (12.05.2013 16:02:17)