С одной стороны, Эрика не понимала, что происходит. Виденное ею явно не могло быть реальностью, но в тоже время она почти чувствовала это движение внутри себя. Она ощущала, как кровь бежит по венам и артериям, будто у той «выросли» мягкие щетинки, что теперь скребут ее изнутри. Неприятными ощущения нельзя было назвать, они были странные, новые, будоражащие. Сложно было сконцентрироваться на чем-то одном, внимание постоянно перескакивало на новые, не менее удивительные картины. Откуда только все это взялось? – как-то вяло уточняло подсознание, а может быть то был разум, уже опьяненный действием препаратов.
Виделось много странного, необычного, того, чего в принципе не существовало в мире. Единственным реально существующим  видением, как восприняла это Кингстон, было вдруг возникшее из ниоткуда, лицо Кевина. Оно было прекрасно, несмотря на пылающую в голубых глазах злость. Страха в душе не зародилось, все было с точностью до наоборот, носительница была практически заворожена этой неприкрытой яростью, плескавшейся в глубине любимых глаз. И собственно, чего бояться, если это только видение? – успокаивала себя девушка, тем не менее, изнемогая от желания поднять руку и провести по лицу хранителя кончиками пальцев. Быть ближе к нему, даже не реальному. Однако собственная рука почему-то отказывалась ее слушаться, что сильно расстраивало и немного затормаживало. А потом вдруг видение исчезло, и вместо этого со стороны поднялся какой-то рев. Ужасающий, пробирающий все изнутри до самых нервных окончаний. Яркие краски вокруг вдруг померкли, словно за секунду наступила непроглядная ночь. Девушке этот звук не нравился, даже сейчас, будучи сама не своя, она ясно понимала – ничего хорошего он не предвещает. Эрика застыла, все больше прислушиваясь к окружившей ее темноте, ища в ней хоть что-то, способное причинить ей вред. Воображение рисовало ужасных чудовищ, с жуткими сверкающими глазами, что бесплотными картинками проносились мимо нее, заставляя сердце ухать куда-то вниз. Носительница почти запаниковала, когда услышала знакомый голос. Он был чем-то раздражен, ему мешала какая-то «хрень». Кингстон стала озираться в поисках этой самой «хрени» и увидела вокруг много чего, что могла бы отнести к этой категории, но послышавшийся треск откуда-то снизу дал понять, что поиски велись не в том направлении. По рукам скользнула порванная ткань, осевшая где-то на бедрах, а носительница, как ни странно почувствовала большую свободу, будто вышла из заколоченной наглухо комнаты на свежий воздух.
- Ну, рыжая, балдей, пока можешь.
Странное предупреждение… Непонятное. Что значит «пока можешь»? Вопросы один за другим всплывали и тонули, потому что на них не хотелось акцентироваться. Слишком красиво и необычно было вокруг. Глаза не могли вобрать в себя эту окружавшую ее яркость, пальцы не могли не прикасаться к любому предмету, попадавшемуся на ее пути. Все ощущения перевернулись с ног на голову. Вода теперь была плотной наощупь, казалось из нее можно лепить снежки. Воздух перестал быть неосязаемым, и теперь его тоже можно было потрогать, как всегда мечталось в детстве, при виде пушистых облаков.
Сколько времени девушка провела в изучении окружающего мира, самой Эрике было неизвестно, сейчас все происходило совершенно иначе, чем обычно. Ходила ли она по квартире, зачарованно разглядывая каждый предмет, или же лежала рядом с Кевином, видя над собой не светлый потолок, а радугу и кислотного цвета небо, кто знает. Даже сама Кингстон вряд ли сможет вспомнить, что и как было. В какой-то момент организм просто отключился, отправив носительницу в столь же яркий и необычный сон.

Пробуждение давалось с трудом. Кажется, ее всем телом тянуло вниз, все ниже и ниже к земле. Было полное ощущение, что еще чуть-чуть, и она продавить диван и затем пол. А потом будет падать все дальше и дальше, к самому центру земли. А может и вовсе насквозь ее пролетит. Голову было невозможно сдвинуть с места, не то что уж поднять, а горло буквально горело от недостатка влаги. Ко всему прочему было жутко холодно. Что это? Новая шутка Богов? Переместили нас в ледниковый период? – недоумевала Эрика все еще лежа на спине с закрытыми глазами. Двигаться не хотелось совершенно, однако сухость во рту явно намекала, что долго ей не вылежать без воды. Был еще вариант позвать Виштвуда, если она все же дома, но что-то подсказывало, что сиплый писк тот не услышит.
Озноб, пробежавший по всему телу, заставил Кингстон открыть глаза и застонать в голос. Хотя то, что вырвалось из ее горла, звуком трудно было назвать, скорее тяжкий и надрывный хрип. От принятия сидячего положения перед глазами все поплыло. Это было хуже, чем после славной попойки. Потянувшись за пледом, что лежал на спинке дивана, девушка с недоумением наблюдала, как ее пальцы трясутся, будто она беспробудная пьянчужка уже лет тридцать. Твою ж мать!
Завернуться в спасительное тепло, которое, кстати, ни фига не помогало, получилось не сразу, как собственно и встать. Эрика чуть не упала, когда только опробовала ноги на прочность, а точнее на их способность удерживать все остальное тело вертикально. Еще пару раз девушка чуть не навернулась по дороге на кухню. Одна радость ступенек по пути не было, что означало ненужность в лишних затратах энергии на поднимание ног от пола выше чем на сантиметр.
Голова была настолько тяжелой, что будь руки свободны, она наверняка поддерживала бы ее, чтобы та, не дай Бог, не перевесила тело в одну сторону. Время, потраченное на дорогу до кухни заняло лет десять, не меньше, а еще кучу энергии и сил, запасов которых в теле девушки вовсе не было. Интересно, а организм работает в долг или я про какие-то резервы просто не знаю?
Добравшись до места, Эрика поняла, что легче не стало. Во-первых, ее одновременно посетило два противоположных желания: съесть что-нибудь и никогда эту еду в глаза не видеть, потому что от одной картинки свежеприготовленной отбивной носительницу замутило. А, во-вторых, оказалось, что сил у нее и правда нет. Хлестающая из включенного крана вода ожидала появления прозрачной емкости, из которой можно было попить, вот только вода ее так и не дождалась, потому что взятый с полки стакан со звоном, отдавшимся во всей черепной коробке, разбился, выскользнув из дрожащих пальцев.
- Черт! – хрипло выругалась Кингстон, наблюдая живописную картину из блестящих и острых осколков вокруг себя.
Надо убрать, - тяжко вздохнув, подумала Эрика, - но сначала вода. Наклонившись, девушка успела сделать всего пару глотков, прежде чем ее повело в сторону, и она по неосторожности наступила на один из осколков. Захныкав от боли, носительница закрыла кран и сползла по стенке шкафа вниз, забившись практически в угол, подальше от осколков настолько насколько это было возможно.
- Господи! Да что это за фигня вчера была?! – закрыв голову руками, простонала Кингстон, правильно понимая первоисточник всех «прелестей» ее теперешнего состояния.

Отредактировано Erica Kingston (10.09.2012 19:59:02)

- Как самочувствие?
У Господа было странное чувство юмора, да и голос тоже. На какое-то мгновение девушка всерьез подумала, что вчерашняя эпопея, основные моменты из которой она и вовсе не помнила, продолжается. Захотелось даже застонать и взмолиться о милости кому-то там наверху, лишь бы все закончилось поскорее, уж очень дурно ей было. Однако мозг вовремя среагировал, что означало, он не затупел окончательно - невообразимая радость, кстати - и подсказал неестественность первой мысли. И правда, с какой стати Бог будет разговаривать со мной, непутевой такой?
Реальность оказалось если не злой, то явно наслаждающейся ее страданиями, а еще протягивающей ей миску с салатом. Только этого мне не хватало, - простонала про себя девушка. Судя по всему, Кевин был непосредственным свидетелем ее... чего? Загула? Прострации? Нет, скорей уж глупости. Что-что, а с собой Кингстон всегда была честна, может порой не сразу, но так или иначе.
Как самочувствие, как самочувствие... - передразнила она про себя Виштвуда. - Хреново, блин.
Носительнице и правда настолько плохо еще не было. Голова будто ей не принадлежала, а руки кажется, самовольно хотели сбежать, стать свободными, как персонаж Вещь в "Семейке Адамс". Про то, что ноги отказывались функционировать в принципе, она старалась не вспоминать. И без того проблем хватало.
- Думаю по мне итак заметно, - нахмурившись хрипло буркнула в ответ Эрика, не видя смысла поговаривать вслух то, что и без того не является секретом. Плюс видеть самодовольство, которое вполне могло последовать вслед за тоном хранителя, вместо хотя бы видимости сочувствия к ее тяжелому состоянию совсем не хотелось. И без того было тошно. Как в моральном, так и в физическом смысле.
Маячившая перед носом миска с салатом немного пугала. Кингстон даже на секунду сморщила носик, боясь, что результат принятия пищи будет не сильно полезным для ее состояния. Хотя может и стоило бы выплеснуть из организма всю дрянь, наверное, стало бы легче. Вот только одна проблема, та была совсем не в желудке.
Определенным плюсом было то, что мутить ее от вида салата не стало, а уж когда в животе требовательно заурчало, девушка решила рискнуть. Я итак наверняка зеленая, так что сильно в цвете лица не поменяюсь.
Потянувшись к миске, носительница переместила ноги, но взять заветные листы салата ей так и не удалось, потому что осколок стекла, о котором Кингстон благополучно забыла, сильнее впился в стопу, адской болью напоминая о своем существовании.
- Черт! - снова выругалась девушка сквозь зубы, жмурясь от полыхнувших в глазах искр.
Все ее тело напряглось в попытке отстраниться от боли, но безуспешно, та распространялась со скоростью звука, игнорируя ее желания, становясь еще больше, от сочетания других последствий вчерашнего поступка. Ну почему у меня не все как у людей? – чувствуя, как к глазам подкатывают слезы, вопрошала не понятно у кого Эрика.
Надо было как-то вынуть этот осколок, но учитывая, что собственные руки устроили ей бойкот, возникали определенные трудности, вследствие которых она могла еще глубже загнать стекло в ногу. Хотя, так или иначе, следовало для начала рассмотреть саму рану, а там уже решить. Может она как обычно преувеличивает.
Когда приступ боли пошел на спад, Кингстон шумно выдохнула, только сейчас осознав, что задержала дыхание. Она с трудом заставила мышцы расслабиться и затем вытянула ногу из под пледа.
- Что вчера было? – пропыхтела Кингстон и так и эдак пытаясь подтянуть ногу ближе, не свернув ее при этом. – Хотя нет, - тут же прервала она себя, почувствовав тошноту, от совершенных усилий, - лучше скажи, есть ли этому противоядие… Меня жутко мутит… - страдальческим голосом пожаловалась носительница, закрывая глаза и откидывая голову назад, чтобы иметь возможность унять поднимающуюся к горлу желчь. А еще эта нога… - уже про себя добавила носительница, всерьез мечтая иметь способность перемещаться в прошлое. И влиять на него. Столько бы ошибок можно было исправить.

Отредактировано Erica Kingston (11.09.2012 22:19:47)

Мысль о возвращении в прошлое, как пришла, так и ушла, потому что девушка поняла, она бы никогда не оказалась здесь и сейчас, если бы имела такие способности. Терпением Кингстон никогда не отличалась, поэтому при первом же намеке на страдание, причем не только свое, возвращалась бы обратно в прошлое, чтобы все исправить. О том, какие бы были последствия и побочные эффекты, даже думать не хотелось, потому что ее только перестало мутить, а мысли в пространственно-временном ключе могли вернуть не только тошноту, но и добавить к ней мигрень.
Встретив серьезный взгляд хранителя, Эрика непроизвольно нахмурилась. Она не совсем понимала в чем дело, то ли Виштвуд прикидывает ее состояние, то ли оценивает степень ее притворства. Ведь все началось с его собственности, так сказать. Так или иначе, этот взгляд ее настораживал и носительница не понимала почему. Это все обостренное восприятие, - отмахнулась Кингстон, - оно еще не успокоилось после вчерашнего… О господи, да что же это вчера было? – на секунду задумалась она, припоминая не столько образы, сколько ощущения. И их нельзя было назвать неприятным, даже наоборот, столько эйфории и свободы она не чувствовала лет с пяти. Хотя если быть точнее, то лет с десяти. Потому как после того, как девушка узнала, что она не одна владеет своим телом, ее жизнь перестала принадлежать только ей, а значит, и полной свободы никогда не было.
И кстати о птичках. Грифон как-то странно молчал в ней, очевидно до сих пор одурманенный. Ха-ха, замечательно, я нашла способ от него избавляться, - ехидно усмехнулась про себя Эрика, понимая, что этот способ никуда не годится, потому как раз в сто быстрее приведет ее к смерти.
- Есть, - ответил Кевин на вопрос, одновременно пересаживая ее с пола на барную стойку. - Хорошая порка.
Носительница даже замешкалась с реакцией, глупо уставившись на Виштвуда. Это однозначно должно было быть шуткой, не всерьез же он, в самом деле, намекал на наказание, будто она пятилетний ребенок. Но с другой стороны хранитель был так серьезен с того момента, как она его заметила на кухне. В словах, голосе и действиях не было ни единого намека на шутливость, а глаз его девушка сейчас не  видела, потому что Кевин был занят с ее стопой. А точнее проводил операцию по извлечению стекла из нее.
Странную операцию, - через секунду добавила про себя девушка, продолжая наблюдать за хранителем и его действиями, хотя больше всего ей хотелось сейчас закрыть глаза и отдаться только чувству осязания. Прикосновения Виштвуда словно подготавливали ее, расслабляли перед неприятной процедурой. Это было приятно, хоть и странно.
- Смотри на меня, - тем временем проговорил Виштвуд.
Странное чувство дежа вю посетило ее в этот момент. Это уже было. Не ситуация в целом, когда ты словно делаешь то, что ранее видел, скорее всего во сне, а именно слова. Они отсылали ее к недавнему прошлому, о чем то подсказывали, но Кингстон никак не могла понять что именно. Кевин продолжал этот своеобразный массаж, а затем, очевидно решив, что с нее достаточной, медленно вынул осколок. Эрика напряглась, в процессе, со вспышкой легкой боли, вспоминая обстоятельства, когда подобные слова были произнесены в прошлый раз. От мелькнувшей догадки дыхание перехватило. Девушка всматривалась в лицо хранителя, чтобы отыскать в нем ответы, но поняла, что увиденное ею останется исключительно догадками.
- Подай салфетку, - зажимая рану пальцем, попросил Кевин.
Еще какую-то секунду носительница смотрела на него, не зная, стоит ли задавать вслух тот вопрос, что теперь неотвязно крутился в ее до сих пор тяжелой голове или лучше претвориться, что ей все показалось. Проблема была не в том, что она боялась реакции хранителя, хотя и это тоже, а в том, что она не знала, какова будет ее реакция, если догадка превратится в реальность.
Не сумев наугад нащупать необходимое, Кингстон «разорвала» их зрительный контакт, и оглянулась в поисках нужной сейчас салфетки, давая себе тем самым возможность собраться с мыслями. Отгораживаться от возможной правды было бессмысленно. К тому же может это все то чертово восприятие играет со мной в злые шутки, - уговаривала себя девушка, стараясь не думать наперед. Так или иначе, это снова всплывет, если не является плодом ее одурманенного подсознания.
- Кевин, - осторожно начала Эрика, протягивая хранителю ворох салфеток, - тебе… гхм… тебе нравится, когда мне… больно? – последнее слово она буквально выдохнула, а не проговорила.
Конечно, поводов для подобного вывода было минимальное количество, но девушка помнила тот первый раз. Помнила не то ощущение причиненной боли, а то, как ее заворожил сам процесс превращения ее боли в его удовольствие. Ей нужно было знать правду, чтобы понимать, как жить.

Отредактировано Erica Kingston (16.09.2012 22:25:34)

Вместо ответа наступило тягостное ожидание. Девушка не знала, то ли Кевин борется с собой, чтобы не высказать ей все, что думает о ней и заданном вопросе, пытаясь понять, когда и каким образом он мог натолкнуть ее на подобные мысли. То ли, молчанием показывает, что она права. Но тогда почему не скажет открыто? Я не должна была говорить первой? Это все меняет? Есть определенные правила? Голова откровенно гудела, мешая сосредоточиться и думать ясно, поэтому вопросы, словно порывистый ветер под влиянием разных циклонов, меняли свое направление. Появлялись и исчезали, оставляя саму носительницу такой же молчаливой, как и Виштвуд, за одним исключением, он все-таки действовал сам, а она тупо продолжала то, что ей «приказали». В частности, придерживала салфетку, пока хранитель не вернулся с аптечкой.
- Иногда, - наконец мрачно ответил Кевин, продолжив обрабатывать ее рану.
Даже предполагая этот вариант к его реальности, девушка оказалась не готова. И что теперь? Мы должны расстаться? От одной мысли об этом сердце сжалось в тугой комок, причиняя острую боль. Нет! Нет! Она не хотела этого. Она хотела быть с ним, но… Слово «иногда» всплывало перед глазами яркими картинками, преувеличенные в своей вероятности страхом и полным не знанием той территории, на которой «обитали» желания Виштвуда. Это был тупик?
Погрузившись в свои мысли Кингстон и не заметила, как оказание первой помощи подошло к своему логическому завершению. Из состояния транса ее вывел голос хранителя, который правильно решил, что одного слова для объяснения ей будет недостаточно. Эрика не просто слушала, она ловила каждое его слово, при этом пристально уставившись на свою ногу в его руках. Получавшаяся картинка: двое на кухне, ее пораненная нога в его заботливых руках, никак не шла в одном ряду с тем, о чем эти двое говорили. И это конкретно сбивало с толку. Причинение боли и такое бережное отношение к мелкому ранению, ну как это соединить? Кингстон отчего-то была уверена, что Кевину однозначно не понравилось проделывать нечто подобное каждый день. И проблема была бы не в том, что исчезает посуда и медикаменты, а то, что ей больно. Но если боль исходит от него – это нормально? Ситуация никак не поддавалась логическому объяснению.
Тем не менее, слова Кевина имели смысл. Начиная от насыщения чем-то одним и заканчивая тем, что выбор следует сделать до продолжения их совместной жизни. Но как бы все это не было логично, сердце носительницы пропустило удар, когда Виштвуд закончил свое объяснение словами:
- Я соберусь за час.
Каким-то чудом Эрике удалось подавить желание тут же спрыгнуть с барной стойки за хранителем следом и остановить его. Это не было шуткой, это не было чем-то не значащим. От следующего ее шага многое зависело, и поддаваться импульсу было глупо, насколько бы тяжело это не было, как бы не разрывалось сейчас ее сердце.
Кевин ушел, а девушка осталась сидеть там, где он ее оставил. В голове был полный разброд. Сможет ли она? Выдержит? Не приведет ли ее согласие к изменению личности? Насколько далеко он будет заходить в своем «иногда»? Вопросов было в триллионы раз больше, чем ответов. И если на некоторые Виштвуд мог дать ответы, то на большинство, никто не знал ответов, кроме времени.
Быть или не быть? Кингстон не знала. С одной стороны она боялась неизведанного, боялась боли, потому что никогда не замечала за собой мазохистских наклонностей. Максимум девушка была не против всепоглощающей страсти, когда срывание одежды и желание стать единым целым с другим человеком переходит некоторые границы, оставляя на телах обоих следы. С другой стороны был страх несоответствия ожиданиям, все же опыта у нее в этой теме не было. Если не считать первого раза с Кевином же, - услужливо подсказала память. Эрика вспомнила момент в душевой и нахмурилась, теперь все становилось на свои места, по крайней мере, она так думала. Стало понятно, почему хранитель тогда ушел и не собирался возвращаться. Готова ли она к чему-то подобному? Сердце учащенно билось в ответ, отбивая ритм из страха и тоски. Ну почему все так сложно?
Девушка не знала, сколько она уже просидела на одном месте, как в принципе не знала и ответа на вопрос: готова ли она быть его в новом ключе или нет? Мыслительный процесс с выяснением всех «за» и «против» мог занять не один день, будь такая возможность, но лимит ограничивался часом. Чтобы окончательно не скиснуть Эрика решила, что кроме ломания мозгов надо еще заняться и какой-то физической работой. Может это активизирует ее логику или подтолкнет к какому-то выходу, потому что голова отказывалась принимать решение, вывесив табличку со словом «больна», сердце и душа изнывали от возможной потери, а принципы и заложенные с детства устои скандировали против ее согласия на подобный эксперимент.
Начав с кухни Кингстон убрала осколки, прихрамывая, вернула плед обратно в гостиную, уже не чувствуя физического холода, но продолжая поеживаться от внутреннего. А затем перебралась обратно в прачечную, откуда собственно все и началось. Стиральная машинка все также была включена, а белье естественно не вынуто. Решив, что одежду все же стоит повторно простирнуть после того, как она сырая почти сутки пролежала в закупоренном месте носительница выбрала нужный режим и остановилась. Она все ждала озарения, решения, что придет само собой и будет единственно правильным, а в глубине души еще и того, что Виштвуд придет и скажет, что все это шутка. Но ничего из этого или подобного так и не случилось. Тяжко вздохнув, Эрика уже было направилась на поиски хранителя, чтобы попросить отсрочку или может задать ему несколько вопросов из той огромной массы, что продолжала распирать ее голову, но тут увидела его куртку, ту, что она собиралась почистить, пока не нашла нечто ей непредназначенное. Усевшись прямо на пол, она надела его куртку и уткнулась носом в воротник. Внутри куртка пахла кожей и Кевином. Носительница закрыла глаза и просто дышала. Озарение, наконец, посетило ее. Она хотела быть с ним, даже сейчас, зная правду о его предпочтениях. Точнее не совсем так. Чувства, испытываемые к Виштвуду, просто не оставят ее в покое, если она не попробует. В богатстве и бедности, в болезни и здравии… Не так ли звучат клятвы? И пусть они не ставят штамп в паспорте, эти слова относились совсем не столько к браку, сколько к чувствам. У нее они были, у него видимо тоже, раз они не только съехались, но ей ко всему прочему давался выбор самой решить свою судьбу. Может свои, нетрадиционные, но были. К тому же, кто сказал, что она не сможет уйти позже, если ей покажется, что стало чересчур?
От принятого решения закружилась голова, но на душе стало немного легче. Страх все также сковывал часть ее, делая Эрику ослабленной и ранимой, учитывая, что она решила ступить туда, где не только ни разу не была, но и еще ничегошеньки не знала.
Осталась одна проблема, как сообщить обо всем Кевину. Выговорить «я согласна»? Черт, да у нее застрянет это в горле, потому что она все еще до смерти боялась. Просто поцеловать? Тоже не вариант, Виштвуд может решить, что это просто уловка и потребует все того же ответа, от которого мне подурнеет. Что же делать? В голову пришла одна мысль, которая, вполне вероятно, покажется хранителю детской или может глупой, но на нее у девушки, хотя бы была решимость. К тому же, ситуация итак была напряженнее не куда и стоило как-то ее разрядить, плюс не будет повода, прибегать к ультиматумам, которые так или иначе последуют за словами из первого варианта.
Зайдя на кухню и взяв с собой необходимый предмет, Кингстон пошла на поиски Кевина. Проходя мимо спальни, она заметила собранную спортивную сумку, что стояла рядом с кроватью. Уже? Я что, так долго возилась?
С оглушительно бьющимся сердцем, подгибающимися коленками и еле заметно трясущимися руками она нашла хранителя в ванной, он стоял над раковиной и смотрел на себя в зеркало. На коже сверкали капельки воды. Подойдя ближе и дождавшись пока он повернется к ней лицом, Эрика протянула ладонь вперед, чтобы Виштвуд увидел на ней небольшой белый сосуд с буковкой «П». Секунда или две прошла в молчании. Кевин явно не понимал, что она вообще вытворяет. Ее же сердце, кажется, готово было выпрыгнуть из груди.
- Твоя жареная картошка готова стать острее, - хриплым и чуть срывающимся голосом начала девушка, гипнотизируя перечницу, что держала в руке, - только прошу, постепенно,  - теперь она подняла глаза на хранителя, чтобы увидеть его реакцию на свое решение, надеясь на понимание, ведь для нее то, что привычно для него, было в новинку.

Отредактировано Erica Kingston (17.09.2012 23:00:55)

Доешь салат, - в который раз передразнила Эрика Виштвуда, стоя у того же зеркала, с расческой в руках, где очевидно совершила поворот в своей судьбе, но уже несколько часов спустя. Оставалось узнать на практике о том, не станет ли ее жизнь триллером, который тоже можно будет выпускать под названием «Поворот не туда». Глупые мысли, конечно, но девушка ведь даже не представляла, что теперь ее ждет впереди. И время, проведенное в одиночестве, не помогало. Даже наоборот оно дало ей повод поискать в интернете столь необходимые, как казалось, ответы. Зря. От обилия картинок, способов и вариантов голова разболелась еще больше. Когда ей казалось, что ее уже ничего не шокирует, всплывала еще более пугающая информация. В итоге Эрика захлопнула ноутбук, шумно дыша и дрожа всем телом. Господи, на что она согласилась? Как она вынесет все это? Воображение дорисовывало в красках то, чего носительница не видела и о чем знать не могла.
Пытаясь отыскать на кухне что-нибудь горячительное, и поедая в процессе поисков салат, она чуть ли не матерными словами ругала Виштвуда за то, что тот, мало того, никак не приободрил ее после озвученного ответа, так еще и свалил, не сказав, куда и насколько. Если бы не спортивная сумка, что осталась стоять на том же месте, Кингстон даже решила бы, что хранитель передумал на счет нее и просто ушел не прощаясь. После миски салата и бокала вина, которое все же отыскалась в недрах какого-то шкафа и, которое было выпито залпом, несмотря на все предостережения подсознания, девушка решила освободить голову от лишней информации, идиотских картинок, просмотренных ею, все тем же полезным делом, а именно разложила вещи Кевина обратно. Наполеоновский план по готовке ужина, что был следующим в списке, пошел прахом, потому что энергия улетучивалась из тела носительницы со скоростью света, а все эти переживания только ускоряли процесс.
Понимая, что не может расслабить извилины в своей голове, потому что даже выпитое вино не спасало ее от размышлений, Кингстон решила расслабить тело с помощью ванны, душистой пены и музыки. Толку тоже оказалось мало, потому что к концу процедуры она все еще была одна и все так же находилась на взводе, думая, представляя и применяя к себе почти все, что успела увидеть.
Ругая себя за неумное желание поломать собственные мозги, Эрика оделась в короткие трикотажные шорты и свободную кофту, одна сторона которой постоянно сползала с плеча, и теперь стояла у зеркала, расчесывая волосы после водных процедур, злясь то на себя, то на Кевина, будучи не в силах даже переключиться на звучащих из динамиков Maroon 5.
За всем этим девушка не заметила возвращения Виштвуда, до тех самых пор пока он не позвал ее на кухню. Выключив музыку, но продолжая внутренне мандражировать, она направилась в указанное место. И на секунду даже позабыла обо всем, потому что оказывается настолько была голодна. Еда восхитительно пахла, и просто манила к себе. Носительница не стала себе отказывать в удовольствии и тут же, вслед за Кевином принялась поглощать мясо.
- У меня тоже есть условие, - вернул ее к действительности хранитель, указывая на пакет, лежащий рядом. Но пока он доставал содержимое Эрика задумалась, а почему собственно «тоже»? Она вроде бы не ставила никаких условий, только попросила об одном. Очевидно, это и было условием для него, - чуть нахмурилась Кингстон. – Если бы знала, что можно выдвигать условия, придумала бы что-нибудь более полезное. Умные мысли, как и было заведено во Вселенной, приходили поздно.
Тем временем ее взору предстало три предмета, два браслета широких и массивных и цепочка явно из драгоценного металла. Носительница не была знатоком в ювелирном деле, но очевидно из-за любви грифона к золоту могла интуитивно определять, когда украшение было дорогим, а когда ничего не стоило. Этот «комплект» обошелся Виштвуду в кругленькую сумму. Если он его купил, а не привез от предыдущей подружки, - пришла в голову мысль, из-за которой девушка даже стиснула зубы. Уж слишком она была раздражающей.
- Это твое, и это не подарок, - совсем вел ее в ступор хранитель.
Кингстон смотрела на украшения, позабыв о еде, пытаясь припомнить что-нибудь из прочитанного и увиденного. Ничего похожего даже не всплывало и это обескураживало, ведь не было подарком. Может у него какие-то определенные правила и приспособления?
Устав за целый день биться головой о стену из вопросов Эрика решила искать ответы у Кевина, но начала немного с другого:
- То было не условием, а просьбой, - объяснять, что она просто не знает чего ожидать, девушка не стала. Итак было ясно, что она боится и перестраховывается.
Осторожно проведя кончиками пальцев по цепочке, Кингстон пыталась определить, во-первых, куда ее нужно надевать, а во-вторых, в каком качестве. С браслетами оставался только один вопрос… наверное. Девушка уже ни в чем не была уверена в этой жизни. Хотя пока все было не так страшно, как рисовало воображение.
Достав один из браслетов, она защелкнула его на запястье левой руки, примеряя, ощущая его тяжесть и в который раз пытаясь самостоятельно понять «что это и с чем это едят». Ни одной толковой мысли так и не пришло, очевидно, они забыли дорогу в ее голову. Вздохнув, Эрика спросила, все еще рассматривая браслет на руке:
- Мне нужно носить это постоянно, – носительница даже не замечала, что хмурится, - или только дома? Или это вообще не для того, чтобы носить? – Почему-то стало тяжко, причем не столько от того, что ее поджидало в ближайшем будущем, а потому что очевидно она была первой, кому приходилось все раскладывать по полочкам. С одной стороны это радовало, но с другой… С другой получается, что предыдущие без вопросов делали все, что нужно, а я уже на этом этапе все заваливаю. И осознание этого отчего-то безумно расстраивало. Нет, Кингстон не жалела о пробеле возникшей темы в своей жизни, но передвигаться по минному полю с завязанными руками, глазами и ушами крайне сложно, особенно, когда не знаешь, как отреагируют на твою ошибку.

Отредактировано Erica Kingston (19.09.2012 00:07:05)

Пристальный взгляд Кевина немного тревожил, но до конца разобраться какие именно чувства этот взгляд в ней рождает, носительница не могла. Определено был страх, что и неудивительно в свете предложения, которое она приняла. Была неуверенность, потому что девушка откровенно была лопухом в новой открывавшейся стороне этого мира. Были сомнения, а правильно ли она поступает, не станет ли это самой большой ошибкой в ее жизни, после которой она никогда не оправится? Однако, несмотря на все это, что-то сродни предвкушению пронизывало все ее существо. Чувство было очень похоже на то, когда ты стоишь на краю обрыва: голова кружится от высоты, дух захватывает от одной мысли решающего шага и ощущений, которые за ним последуют. Кровь несется по венам, заставляя сердце работать в ускоренном режиме. Но все эти представления не идут в сравнение с тем, что ты чувствуешь, в те несколько секунд свободного падения. Все внутри обжигает тебя. Ты умираешь и воскресаешь, когда веревка, обмотанная вокруг ног, дергает тебя вверх.
Почему-то с Виштвудом все виделось также. Неизвестно, как пройдет прыжок и чем он закончится. И если страха больше, то лучше и вовсе «не прыгать».
- Надень все. Хочу оценить, хорош ли выбор, - произнес хранитель, вырывая ее из окруживших образов, пока не давая ей ответов, на те вопросы, что она пока решилась задать.
Кингстон послушалась, с легкостью, которую вовсе не чувствовала в себе, все еще находясь где- то между абсолютной решимостью идти до конца и разрывающими ее сомнениями и вопросами. Металл приятно холодил кожу, и казалось, что даже пульсировал в местах прикосновения. Только через секунду девушка поняла – это ее напряженность во всем виновата.
О еде было напрочь забыто, пока Кевин рассказывал о сути украшений. Кончики пальцев незаметно для самой носительницы двигались по цепочке, у нее на шее, будто девушка, таким образом, убеждала себя в реальности происходящего. Ее глаза неотрывно смотрели на Виштвуда, когда он озвучивал правила «игры».
У нее был выбор. Для Эрики это было главным. Она не попадала в пожизненное рабство, она не обязана будет терпеть то, что ей не захочется. Она всегда сможет уйти, просто оставив на видном месте эти украшения. Никаких слов, никаких прощаний… Она не знала правильно ли это. И может ли вообще быть «правильно» в подобной ситуации. Обстоятельства и сценарии развития были непредсказуемыми. Хватит ли ей сил? Справится ли она? Не уйдет ли та решимость, что есть сейчас при первом признаке боли? Гадать можно было до смешного долго, но ответ будет получен только в одном случае.
«Ты признаешь, что принадлежишь мне. Вся.» - эти слова Кевина резонировали внутри нее, окутывая какими-то странными и непривычными чувствами. Ей определенно хотелось быть с ним, быть его, но тот смысл, что она раньше вкладывала в эти значения, сейчас увеличивался, разрастался до запредельных для ее понимания размеров. Хотя она могла преувеличивать. Она всегда это умела.
- Еще вопросы есть? – тем временем, закончил свои объяснения хранитель.
На самом деле их был вагон и маленькая тележка, но они все разом настолько активно атаковали ее бедную голову, что сформулировать что-то дельное и действительное важное Кингстон не могла. Она была растеряна, поэтому запустив руку в еще влажные волосы, чуть потянула за них, будто это могло помочь, а затем шумно выдохнула.
- Их много, - честно призналась носительница, - но не один я сейчас не смогу задать. Может есть еще какие-то… правила, которые мне стоит знать?
Чем больше она будет знать, тем проще ей будет понять, о чем спрашивать. Надо было как-то выбраться из этого тумана неведения, тогда и многие вопросы, наверняка, отпали бы сами собой. Звякнувший о столешницу браслет напомнил о недавней мысли, относительно украшений. Эмоциональная нестабильность дала о себе знать, и следующий вопрос сорвался с губ еще до того, как Кингстон успела его обдумать:
- А что будет, если я не оправдаю ожиданий? – сейчас от мысли, что он просто возьмет и однажды с легкостью, без разъяснений, уйдет к другой, которой не надо ничего объяснять ужасно расстраивала, а наличие этой «другой», пусть пока и нереальной, безмерно злило. Глаза мгновенно засияли золотом, но девушка надеялась, что успела вовремя опустить глаза вниз.

Отредактировано Erica Kingston (09.10.2012 13:49:32)

Отлично, ничего не скажешь. Вместо того, чтобы вести разговор в нужном ключе, обо всех предстоящих «можно» и «нельзя», все чего она добилась это смех. Над чем именно смеялся, Кевин можно было только гадать. Может конкретно над ней и над ее глупыми вопросами, может над ситуацией в целом. Хотя с другой стороны, ну подумаешь, смеется, все лучше, чем злость в ответ на каждый ее вопрос или действие, а так становится понятно, что пока процесс доставляет ему если не удовольствие, то хотя бы веселье. К тому же это давало ей время успокоить взбурлившую внутри ревность.
- Собираешься слететь с нарезки прямо сейчас? - судьба явно была не на ее стороне, потому что хранитель смеяться прекратил.
Ну что сказать, очень было похоже на то. И самое ужасное было в том, что это не грифон хотел наброситься на находящегося рядом Виштвуда. Это сама девушка хотела не только мысленно, но и физически, растерзать любую особь женского пола, посмевшую приблизиться к Кевину. Что было откровенной глупостью. Хотя бы потому что та самая особь, была всего лишь плодом ее собственного воображения, с которым Кингстон никак не могла справиться и тем самым «погасить» свои глаза.
Само чудовище видимо продолжало обитать где-то на задворках, то ли от действия препарата, то ли от выработавшейся привычки к постоянному раздражителю рядом. Казалось, чудовище просто абстрагировался от хранителя. Ведь атрофируются же нервные окончания, когда в одном и том же месте больно. Ну или закаляются.
Кстати о закаливании.
Кингстон не знала, чем руководствовался Виштвуд, когда не дав ей возможности ответить он перемесил их в ванную комнату и начал срывать с нее и без того немногочисленную одежду. В итоге и майка и шорты практически одновременно оказались на полу, а путь самой носительницы лежал в ванну. И совсем не для того, чтобы они провели в ней уютный романтический вечер, в окружении пламени зажженных свечей и воздушной, душистой пены, под которой скрывается горячая вода. Все было с точностью до наоборот, и даже в том, что касалось воды.
- Сейчас выясним ответы сразу на два вопроса, - усевшись на подиум в который была встроена ванна, проговорил Кевин. - Я хочу, чтобы ты замерзла.
Вот те раз! Эрика не совсем догоняла смысл подобной процедуры. Он что таким образом пытается оценить ее способность подчиняться безпрекословно? Испытывает ее решимость?
Вопросы, только что витавшие в голове мгновенно растворились, когда вода начала быстро – да благословит Всевышний создателей ее и водопровода… МАТЬ ИХ!!! – набираться. Эрика стиснула зубы, почувствовав холодное скольжение по коже. Пальцы мертвой хваткой вцепились в края ванной, будто девушка боялась упасть. На самом деле этим она заставляла себя сидеть на месте. Желательно не двигаясь. И если стопам пока было всего лишь некомфортно, то вот более деликатному месту приходилось в разы хуже.
Вода тем временем поднималась все выше. Кингстон могла поклясться, что ее ноги не просто замерзают, а постепенно отмирают. Похожий случай, с участием сидящего сейчас рядом Кевина уже был в ее жизни, но там все было по-другому. Тогда она могла изменить то положение, в которое самолично себя поставила. Сейчас же всем верховодил Виштвуд, и это естественно вызывало отторжение, а мысль закончить все прямо здесь и сейчас становилась все более привлекательной. Но прежде искупать его самого, - коварная мысль, пришедшая в голову немного повеселила носительницу. Ну что сказать, уж очень удобно для подобных мыслей сидел хранитель.
Прошла секунда, вторая, а она все сидела на месте. Неужели она и правда готова сдаться? Не то, чтобы принятие холодной ванны было простым и веселым делом, но это действительно больше походило на проверку прочности. Да, ей было холодно, да, казалось, что кожа вся стянулась и стала тесной. Ее губы наверняка, как и ногти, если ей не изменяло зрение, приобрели фиолетовый оттенок, но при всем этом никакой физической боли она пока не чувствовала. А ведь именно присутствие, вроде как теперь неминуемой, боли продолжало оставаться самым главным страхом. Так неужели уже сейчас она пойдет на попятную? Когда еще и до основного «блюда» дело не дошло.
Сделав глубокий вдох и постаравшись расслабиться насколько это было вообще возможно, Эрика подняла глаза на Кевина.
- Надеюсь, греть меня ты будешь не огнем, - стуча зубами и заикаясь, произнесла она.
Покорности Кингстон не чувствовала и наверняка и внешне никоим образом ее не выражала. В девушке в данный момент была только решимость пройти весь путь. Ну и еще надежда, что ежедневными подобные купания не станут.

Она раз двадцать плюнула на все и столько же раз передумала. Что конкретно было виновником подобного безрассудства сложно сказать. Может врожденная упрямство, которая не позволяла сдаваться девушке уже много раз в такие моменты, когда еще можно было что-то сделать, когда обстоятельства были изменяемы и не катастрофичны, а может это была решимость проверить себя, в первую очередь. В конце концов, подумаешь вода, не нефть же. Ну да, немного холодная, зато кожа станет более упругой. И вообще, вполне себе полезная процедура... которую пора бы уже прекратить, черт побери!
Вообще Кингстон уже даже начала сомневаться, что сможет самостоятельно выбраться из ванны, что также было еще одним мотивом для продолжения этой экзекуции. Ой, простите, проверки на прочность. Вода, между прочим, отказывалась становиться комфортной. Или это тело отказывалось привыкать? Скорее всего последнее просто уже ничего не могло чувствовать.
- Я не собираюсь тебя греть. Выходи.
О, это благословенное слово "выходи"!!! Радости девушки не было предела. Она готова была не просто выйти, а выскочить и бегом бежать куда-нибудь, где градусов за сорок с плюсом, не забыв прихватить шубу, унты и ворох мехов на всякий случай. Неотъемлемой частью фантазии также был и пылающий камин, к которому она смогла бы придвинуться вплотную, чтобы чувствовать, как жар от огня согревает сначала ее кожу, а затем и все внутренности, сейчас наверняка больше похожие на содержание морозилки холодильника.
Мысли Эрики настолько далеко ускакали в теплые края, что она не сразу сообразила, что забыла отреагировать на первое предложение хранителя. Как это он не собирается ее греть? А кто тогда? Белый медведь? Зубы, не унимаясь, стучали друг о друга, мешая праведному возмущению стать народным достоянием. Дрожь сотрясала носительницу, несмотря на все попытки угомонить вышедшие из под контроля тело. И никакие уговоры при этом не помогали.
Кевин кивком подозвал ее ближе, и Эрика послушалась, нервно сглотнув. Теперь настала очередь боли? Может лучше обратно в ванну и воду похолоднее? В горле пересохло и стало как-то трудно дышать. Сердце пустилось вскачь от страха, временно притупляя ощущения холода.
Последовали новые беззвучные указания, которые Кингстон точно также беспрекословно выполнила. Она боялась выкинуть в самый не подходящий момент что-то, из-за чего Кевин передумает и решит не связываться с ней. К тому же пока истерить причины не было, она всего лишь повернулась к нему спиной, а он всего лишь убрал ее волосы на одну стороны и... Господи! Легкое и невесомое прикосновение теплых губ к холодной коже подействовало на носительницу не хуже мощного разряда дефибриллятора. Оно практически возвращало ее к жизни, ну в крайнем случае успокаивало и ободряло.
- Положи руки на стену на уровне груди. Опусти голову.
Успокоение, недавно посетившее ее, тут же растаяло. Сейчас что-то будет, - подсказывало ей подсознание. Эрика закрыла глаза и затаила дыхание в ожидании, не зная, с какой стороны придет вспышка боли. Она старалась подготовиться. Морально. Физически. Хотела не испугаться.
Но к тому, что произошло, девушка оказалась не готова. Судорожно, с шумом, втянув в себя воздух, Эрика зажмурилась от контраста ощущений. Она и не думала, что замерзла настолько сильно. Девушка готова была умолять Кевина никогда не убирать руку от туда, где она находилась, а еще лучше, чтобы он прижал ее всю, замерзшую и дрожащую, к своему теплому, надежному и столь необходимому телу. Но Виштвуд поступил во много раз лучше. Его пальцы проникли внутрь и носительница тихо застонала, за секунду осознавая насколько сильно ей хочется большего. Даже холод, все еще бродящий по телу, отошел на второй план. Она, как ни старалась, не могла объяснить даже себе такую быструю и бурную реакцию собственного тела на хранителя. Было ли дело в любви или это была просто химия, которую сама девушка путала с возвышенным чувством? Кто знает, пока Кингстон была уверена в первом.
Возбуждение накатывалось волнами, согревая девушку изнутри. Тело постепенно расслаблялось, становилось мягким и податливым. Эту часть "программы" Кингстон знала, и даже уже было решила, что хранитель решил ограничиться водным процедурами, проверяющими ее на стойкость духа, или может быть на уверенность в сделанном выборе.
Обжигающая вспышка пришла неожиданно. Правую сторону на секунду будто окатили огнем, а в ушах звук от хлопка смешался с собственным криком, рожденным скорее неожиданностью, чем болью. Кингстон задохнулась, чувствуя, как кожа, пульсируя, горит в месте соприкосновения, постепенно увеличивая масштаб распространения токов, что разбегались по телу согревающей волной.
Эрика не знала, как Виштвуд отреагировал на ее вскрик, не могла и увидеть выражение его лица, потому что стояла к нему спиной. Решит ли он остановиться теперь и все бросить, в том числе и ее? Девушка поняла, что сама эта мысль страшит ее гораздо сильнее неизвестного продолжения, поэтому, прежде чем хорошенько обдумать свои слова, она, подгоняемая ни то страхом, ни то желанием закончить начатое, выдохнула:
- Еще.

Отредактировано Erica Kingston (26.02.2013 23:41:34)

Она с ума сошла?! Как она могла сама попросить шлепнуть ее еще раз? Неужели она хотела этого на самом деле или злополучное слово вырвалось у нее под воздействием ситуации и желания удержать Виштвуда любой ценой? А что подумал он? И подумал ли вообще? Решит ли он что ей и правда нравится или придет к выводу, что она законченная лгунья, готовая притворяться, пытаясь угодить?
Мысли со скоростью звука рождались и угасали в окончательно запутавшемся разуме. Большинство из приходивших вопросов она даже не успевала до конца осознавать. Наверное поэтому второй удар, в тоже место, стал такой же неожиданностью для Кингстон, как и первый. Хотя неожиданностью он стал скорее для мозга, потому что тело словно существовало отдельно, посылая соответствующие реакции на раздражители: наслаждение сменилось секундой разочарования, когда хранитель покинул ее, а затем новая вспышка прокатилась волной по ее внутренностям, опаляя и шокируя. Кожа и без того была чувствительна к малейшим прикосновениям, будто оживала в руках Кевина, а тут новый удар в то же место. Тело напряглось, одновременно реагируя и на «рукоприкладство» и на сводящее с ума ощущение наполненности. Разум меж тем продолжал разрываться на части, пытаясь рассортировать клубок из эмоций на составляющие, определить долю каждой и разобраться, в конце концов, в том, должно ли происходящее нравиться или нет.
Третий раз, пришедшийся снова на многострадальную точку, проанализировать девушка просто не успела, как и понять, насколько сильно ее испугало присутствие боли. Мир вдруг переменился, правила, в недавнем прошлом бывшие верными, теперь стали ошибочными. Все понятия потеряли свой смысл и обрели другой - противоположный. По крайней мере именно так показалось Эрике. Она пока не могла до конца осознать и логически объяснить произнесенные Кевином слова о нехватке терпения на нее, потому что времени на раздумья не было, ее подхватил ураган, грозивший до основания разрушить ее снаружи и изнутри. Яростный поцелуй продолжился таким же яростным напором. Бороться было бесполезно, да и не особо хотелось, честно говоря.
Напор покорял, заставляя подчиняться без раздумий и каких-либо возражений. Вспышки атаковали со всех сторон, сильными пальцами, сжимающими податливое тело, зубами, оставляющими следы на коже. И снова разграничить ощущения не получалось. Они смешивались, изменялись, становились неотделимы друг от друга, вызывая напряжение, нарастающее с каждым новым вздохом и немного ослабляющимся, когда боль переставала быть соразмерной удовольствию. В какой-то момент носительница отпустила ситуацию, она полностью окунулась в этот вихрь противоречий, рождаемых Кевином. Звуки появлялись и высвобождались самостоятельно без участия сознания. Они были реакцией на то, что делал с ней Виштвуд. Довольный вздох сменялся стоном, или шипением, шумным втягиванием воздуха, сквозь стиснутые зубы или задержкой дыхания, когда чувства становились слишком острыми.
Девушка настолько растворилась в происходящем, полностью отдав себя на волю хранителя, что упустила момент, когда все изменилось, соответственно упустив и причину. Все в носительнице запротестовало отстранению Кевина, но сил на реальный протест не оказалось. Эрика дрожала от напряжения, накопившегося в ее теле, но так и не нашедшего выход. Хотелось разрыдаться от этого тяжкого чувства скручивающего все внутренности. Что это? Наказание? Она где-то ошиблась? Догадки отказывались складываться в решение или приличного вида предположение.
Виштвуд же успел привести в порядок одежду, а на нее саму накинуть полотенце, будто хранителю невыносимо было видеть ее тело. Усевшись рядом, он сделал замечание на счет воды. Горячей чем что не делать? Чем вода была в ванной? О чем он, черт побери? Таким образом он дает ей следующее «задание»? Безразличный к ее персоне вид Кевина намекал на обратное. Но даже если бы Кингстон и хотела, она не готова была сейчас подняться.
Отчего-то внутри девушки начало зарождаться раздражение, то ли это была реакция на неудовлетворение, то ли на способность Виштвуда ставить все с ног на голову в те моменты, когда этого меньше всего ожидаешь, но скорее всего из-за микса того и другого. Приняв сидячее положение напротив хранителя, Кингстон поджала под себя ноги, сев по-турецки. Сложив на коленях полотенце, она уставилась на Кевина, ожидая от него еще каких-то слов, что помогут ей понять, что на него нашло. Одна беда, хранитель никогда не был сильно разговорчивым.
Вторым вариантом было включение собственных мозговых активов, которые она несколько минут назад с таким удовольствием отключила. Предположение о том, что хранитель вдруг разглядел в ее теле нечто такое, что вызвало у него чувство отвращения, было отметено сразу. После недели «пиршества» (а как иначе, если до этого был строжайший запрет на любое упоминание секса) он кажется знал ее тело лучше нее самой и наверняка, по памяти мог перечислить все ее родинки, при желании естественно. Ну или что-то типа того.
В итоге, единственным логичным объяснением было то, что Виштвуду просто что-то не понравилось. Может ее слова, может она сама в роли покорной рабыни. Может реакции были не такими, что он ожидал. Да чертова куча причин может быть, и еще большую она может напридумывать. О том, какие это несет за собой последствия, носительница упорно старалась не думать, потому что знала, она и без того сейчас как оголенный высоковольтный провод, малейшего толчка хватит, чтобы она начала либо все крушить, либо биться в истерике. Хотя вообще, и то и другое могло свершиться одновременно.
- Кевин, у меня когда-нибудь голова лопнет от попыток понять тебя, - Эрика с силой потерла виски, подбирая слова так, чтобы они не прорвали выстроенную ей же плотину, сдерживающую бесполезные сейчас образы. - Настолько все было… не так, как надо, что ты уже решил забрать свои не-подарки обратно?
В случае положительного ответа я не буду умолять его попробовать еще раз, не буду настаивать на втором шансе, напоминая, что первый блин комом. Не буду останавливать его, если он захочет уйти, не буду показывать своих слез. Ведь не буду же, правда?

Отредактировано Erica Kingston (27.02.2013 21:55:41)