- Ты даже не притронулась к пирогу, Кэрри. - Мама  оторвала  взгляд  от
религиозной брошюры, что она штудировала, прихлебывая  чай.  -  Я  его  сама
испекла.
     - У меня от них прыщи, мама.
     - Прыщами Господь наказывает тебя, чтобы ты хранила целомудрие. Ешь.
     - Мама?
     - Да?
     Кэрри наконец решилась.
     - Томми Росс пригласил меня в следующую пятницу на выпускной бал...
     Мама мгновенно забыла о брошюре и уставилась  на  нее  с  таким  видом,
словно не поверила своим ушам.  Ноздри  у  нее  затрепетали  как  у  лошади,
заслышавшей трещотку гремучей змеи.
     Кэрри пыталась проглотить застывший в горле ком страха
     (я не боюсь ее нет боюсь)
     но это удалось ей лишь отчасти.
     - ..он -  хороший  парень.  Томми  обещал  заехать  перед  этим,  чтобы
представиться, и...
     - Нет.
     - ..вернуть меня домой к одиннадцати. Я...
     - Нет, нет и нет!
     - ..согласилась.  И  пожалуйста,  пойми,  мама,  что  мне  пора  уже...
начинать ладить с людьми, пытаться, во всяком случае. Я - не такая  как  ты.
Да, я смешная - вернее, это в школе так думают. Но мне это  не  нравится.  Я
хочу попытаться стать нормальным человеком, пока не поздно, и...
     Мама выплеснула ей в лицо свою чашку чая.
     Нет, не кипяток, чай был чуть теплый, но Кэрри умолкла  мгновенно.  Она
сидела за столом, словно парализованная, и капли янтарной жидкости стекали у
нее по щекам и по подбородку на белую кофточку, расползалось большое  желтое
пятно. Липкое пятно с легким запахом корицы.
     Миссис Уайт вздрагивала от злости, лицо ее застыло холодной  маской,  и
только ноздри еще трепетали. Неожиданно она запрокинула голову  и  закричала
куда-то в потолок:
     - Боже! Боже! Боже! - Челюсти смыкались за каждым словом, будто капкан.
     Кэрри сидела, не двигаясь.
     Мама встала и обошла вокруг стола. Ее трясущиеся руки  с  полусогнутыми
пальцами походили в этот момент на хищные когтистые лапы. На лице - безумная
смесь сопереживания и ненависти.
     - В чулан! - приказала она. - Немедленно в чулан и молись.
     - Нет, мама...
     - Парни... Да, теперь и до этого дошло. После первой  крови  начинаются
парни. Как поганые псы, как принюхивающиеся ищейки они идут на  запах.  Этот
запах!
     Она развернулась и наотмашь влепила Кэрри пощечину - словно щелкнул
     (о боже я так ее теперь боюсь)
     в комнате кожаный ремень. Кэрри покачнулась, но все  же  удержалась  на
стуле. Отпечаток ладони на щеке,  поначалу  белый,  налился  густым  красным
цветом.
     - Вот тебе моя отметина... - Глаза миссис Уайт расширились до  предела,
и словно остекленели. Она часто, прерывисто дышала и говорила будто  сама  с
собой, в то время как скрюченные пальцы вцепились Кэрри в плечо и подняли ее
из-за стола.
     - Я все видела. Все знаю. Да уж. Но.  Я.  Никогда.  Этого.  Не  делала.
Только с ним. Потому что. Он. Взял. Меня.  Силой...  -  Она  умолкла,  и  ее
взгляд скользнул к потолку.
     Кэрри оцепенела от ужаса. Мама вела себя как припадочная - казалось, на
нее снизошло какое-то великое откровение, которое вот-вот ее уничтожит.
     - Мама...
     - В машинах... Да уж, я знаю,  где  они  прибирают  тебя  к  рукам.  За
городом. В придорожных мотелях... Виски. Этот запах...  Они  дышат  на  тебя
этим запахом! - Голос  ее  поднялся  до  крика.  На  шее  вздулись  вены,  а
запрокинутая голова заходила по кругу, словно  ее  взгляд  искал  что-то  на
потолке.
     - Прекрати, мама.
     Слова вернули ее в некое туманное подобие действительности. Губы миссис
Уайт раскрылись от удивления, и она замерла  посреди  кухни,  будто  пытаясь
отыскать в этом новом мире что-то старое, знакомое, за что можно уцепиться.
     - В чулан, - пробормотала она наконец. - Иди в чулан и молись.
     - Нет.
     Мама занесла руку для удара.
     - Нет!
     Рука застыла в  воздухе.  Мама  уставилась  на  нее,  словно  не  могла
поверить, что она все еще там или все еще цела.
     Ни с того ни сего с подставки на столе поднялся противень с пирогом  и,
метнувшись через всю кухню, врезался в стену рядом с дверью в  гостиную.  По
стене поползли фиолетовые потеки черничного варенья.
     - Я иду на бал, мама!
     Мамина перевернутая чашка подскочила и,  просвистев  у  нее  над  ухом,
вдребезги разбилась над плитой. Миссис Уайт взвизгнула и рухнула на  колени,
закрыв лицо руками.
     -  Дьявольское  отродье,  -  простонала  она.  -  Дьявольское  отродье.
Сатана...
     - Встань, мама.
     - Похоть и распущенность, искушение плоти и...
     - Встань!
     Мама  умолкла  и  встала,  все  еще  держа  руки  над  головой,  словно
собиралась сдаваться. Губы ее беззвучно шевелились, и Кэрри показалось,  что
она молится.
     - Я не хочу с  тобой  ссориться,  мама,  -  сказала  Кэрри  срывающимся
голосом и с трудом заставила себя продолжить. -  Но  я  хочу,  чтобы  ты  не
мешала мне жить своей жизнью. Твоя... твоя мне не нравится.
     Она  умолкла,  испугавшись  собственной  смелости.   Преступная   мысль
наконец-то вырвалась наружу, и это было в тысячу раз хуже, чем даже то самое
Грязное Слово.
     - Ведьма, - прошептала мама. - Недаром сказано в Святой Книге: "Ворожеи
не оставляй в живых". Твой отец делал Божью работу и...